Китайская шкатулка

А он стоял, глядя на нее печальными карими глазами, и молчал. Но она видела, как пульсирует бледная голубая жилка на его шее, и понимала, что чувства Джонни борются с его немотой…

Джонатан присыпал землей металлические предметы, выровнял ладонью почву и упавшие с куста сухие листья, которые всегда напоминали Шарлотте о нарушенных обещаниях. Ее отец умер еще до ее рождения, а ее мать — когда она была совсем маленькой. А затем она видела, как умирал ее дядя Гидеон. «Все они оставили меня, Джонни, — сказала она ему, когда ей исполнилось девятнадцать. — Пообещай, что никогда не покинешь меня!»

Джонатан пообещал — а потом уехал от нее…

Он встал, отряхнул руки, затем, заметив ее вопросительный взгляд, пояснил:

— Это разобранный пистолет. Я привез его на всякий случай. Но я нарушаю закон, так что не могу допустить, чтобы его у меня нашли. Идем.

Шарлотта повела его по дорожке в самый дальний угол парка — там расположилось еще одно здание, которое она называла «Старый Китай». Когда Джонатан прошел за ней в тяжелую дверь и Шарлотта включила освещение, мягкий свет озарил сцену из другого времени, из другой жизни.

— Это проект моей бабушки, — приглушенно произнесла она. — Раньше сюда пускали посетителей, но после смерти бабушки я закрыла музей.

Со стен лился неяркий свет. Стеклянные витрины, хранящие драгоценные памятные вещи, казалось, излучают неземное сияние, точно все эти предметы были перенесены сюда машиной времени. Было похоже, что они готовы вернуться в прошлое в любую секунду и их удерживает лишь тончайшая паутина.

— Невероятно! — прошептал Джонатан.

— Так моя бабушка пыталась остановить время. Я как-то сказала ей, что «Дом Гармонии» должен существовать и в двадцать первом веке. Мы тогда наговорили друг другу много горьких слов… — Шарлотта отвернулась на мгновение. — Теперь я об этом жалею, — негромко добавила она. — Но это не меняет того факта, что бабушка в какой-то момент перестала правильно оценивать нашу компанию. Я сказала ей, что не верю в необходимость цепляться за прошлое, любое прошлое. — Шарлотта прямо взглянула в глаза Джонатану. — Мне жаль, что наши отношения не наладились до ее смерти.

Джонатан рассматривал великолепную коллекцию, иллюстрировавшую историю китайской медицины. Он знал, что в ней немало реликвий и семьи Ли — все эти фарфоровые чаши, бамбуковые корзинки, фигурки из нефрита. Джонатан не удивился при виде огромной каменной собаки из китайского храма: он сообразил, что уже видел ее много лет назад. У изваяния была своя история, как и у каждого бесценного экспоната в этом музее.

Потом Джонатан заметил на стене карту китайского квартала — Чайнатауна — в Сан-Франциско, и неожиданно ему пришло в голову, что здесь есть и частица его собственного прошлого. Потому что судьба связала его с Шарлоттой и семьей Ли, когда ему только исполнилось тринадцать.

— Компьютер стоит здесь, в бабушкином кабинете. — Шарлотта пошла вперед, указывая дорогу. — Она, разумеется, никогда им не пользовалась. Бабушка даже не умела печатать.

Джонатан пошел за ней по мягкому ковру между двумя рядами стеклянных витрин с экзотическими предметами, напоминавшими об ушедшем прошлом. Внезапно он вздрогнул, наткнувшись на высокого мужчину в красивом шелковом наряде мандарина — настолько живым выглядел манекен. Джонатану не требовалось читать надпись на пластинке внизу: он знал, что это прапрадед Шарлотты, богатый врач из Сингапура. Джонатан узнал изумрудное шелковое одеяние и черный атласный жакет — много лет назад Шарлотта показывала ему фотографию этого человека.

— Я заперла музей на следующий день после бабушкиной смерти, — сказала Шарлотта, введя его в небольшой кабинет и щелкнув выключателем. — Здесь все так, как она оставила. — Шарлотта повернулась и взглянула на Джонатана ясными зелеными глазами, которые он так хорошо помнил. — Бабушке было девяносто, когда она умерла, а она все еще управляла компанией. Но большую часть времени она проводила здесь, предаваясь воспоминаниям о былом.

Кабинет, неярко освещенный приглушенным светом, выглядел так, словно в него давно никто не заглядывал. Бабушка Шарлотты умерла полгода назад, и Джонатан гадал, получила ли Шарлотта его цветы и открытку с соболезнованиями, посланные из Южной Африки.

Шарлотта указала ему на консоль управления и мониторы в углу.

— Я установила все это здесь, чтобы бабушке не нужно было ходить по всей территории, — пояснила Шарлотта, включая монитор. — Но она никогда не пользовалась системой. Даже в девяносто лет бабушка все равно каждый день обходила все отделы и цеха, как делала это на протяжении многих лет…

Шарлотта нажала несколько клавиш на панели управления, и на экране появилась стоянка для автомобилей, где под дождем в театральной позе стоял Валериус Найт и делал заявление для прессы. Шарлотта нажала другую клавишу — и появился цех розлива, где беспорядочно суетились рабочие, машины стояли.

Подойдя к бабушкиному письменному столу, она сняла пластиковый чехол с монитора, включила компьютер, и спустя мгновение экран ожил.

Джонатан поставил свою огромную сумку на стол. Это был почти чемодан из кожи и нейлона, со множеством «молний» и боковых отделений. Когда он ее открыл, Шарлотта увидела сложенные в идеальном порядке дискеты, кабели-интерфейсы, соединения, мотки провода, многоцветные кабели, компьютерные наборы, микрофоны, антенны, резиновые перчатки, мешки и пинцеты.

Джонатан снял пиджак и повесил его на спинку кресла. Шарлотта молча смотрела, как он закатывает рукава рубашки четкими, решительными движениями, и чувствовала, что все будет в порядке. Джонатан взял ситуацию под контроль!

Но при этом он был совсем чужим… На нем безукоризненно сидел дорогой костюм, он отлично выглядел, словно не совершил только что двенадцатичасовой перелет и не проехал сотню миль по дождю. Что ж, в конце концов, он занимается технической безопасностью и безупречный вид ему жизненно необходим при работе с клиентами.

Шарлотта подумала, что этот внешний лоск стал конечным результатом той метаморфозы, которая началась у неё на глазах десять лет назад. Теперь она не могла представить себе, что он когда-то запросто откусывал кусок от целого яблока: наверняка сейчас Джонатан пользуется ножом на европейский манер. Она подозревала, что ее бывший друг больше не макает картошку фри в соус и не делает многослойные сандвичи со свининой, фасолью и хлебом. Но совершенно ясно, что человек, узнавший о существовании носков только после двадцати, не мог неожиданно превратиться в этакого денди. Наверняка последние десять лет Джонатан находился под чьим-то серьёзным влиянием.

Разумеется, это его жена. Адель…

Шарлотта заметила прикрепленную к углу сумки пластиковую бирку со словами: «Любая достаточно передовая технология неотличима от волшебства. — Артур Кларк». Она также увидела в одном из карманов роман в бумажной обложке — «Я, Робот» Айзека Азимова. И Шарлотта вдруг почувствовала себя уютнее при виде этих двух вещей. Джонатан по-прежнему любил фантастику, значит, хоть что-то в нем не изменилось. А может быть, не изменилось и многое другое?

— Мне необходимо познакомиться с твоей компьютерной сетью, — заговорил Джонатан, — и определить уровень безопасности. Даже если этот чужак влез со стороны, он наверняка знаком с внутренней системой «Гармонии биотех».

— Чужак? Ты хочешь сказать, хакер?

Он и нахмурился, и улыбнулся одновременно.

— Хакеры — хорошие ребята! Помнишь, как мы гордились нашей способностью обходиться по сорок часов без еды и сна, чтобы усовершенствовать программу, хотя никто даже и не предполагал, что она поддается совершенствованию? Средства массовой информации украли у нас это название и присвоили его проходимцам.

Как Шарлотта могла забыть такое? Ту дождливую ночь в Бостоне, семнадцать лет назад, когда бородатый, похожий на бродягу Джонатан заявил:

— Я собираюсь поступить в Массачусетский технологический институт, Чарли. Там самые лучшие хакеры планеты…