Время звёзд

Ваэй еле слышно ахнул и тут же смущённо покосился на меня. Во время пути мальчишка старался держаться поближе (вдруг что-нибудь интересное расскажу), но при этом демонстративно не обращал на меня внимания (воинам этха нет дела до дурацких баек). Ну что ж, не будем разочаровывать будущего главу одного из самых уважаемых семейств.

— Когда-то этот город поражал воображение своими размерами. — Да и сейчас, будем честны, впечатление производит. — Его населяли почти пятьдесят тысяч человек. К тому же множество людей приезжало, чтобы увидеть легендарный императорский дворец или храм Богини.

— Дворец? — обернулся ко мне Ваэй.

— В центре города когда-то было огромное озеро. Храм и дворец стояли на противоположных берегах, выстроенные так, что казалось, будто здания пытаются заключить его в объятия. И от дворца, и от храма к воде спускались ступени, в три шага шириной каждая. И на каждой — прекрасные статуи.

Едущие рядом молодые воины заинтересованно прислушиваются. Большинство из них уже бывало в заброшенном городе, но вряд ли хоть кто-то мог достоверно вообразить, как он выглядел в пору своего расцвета.

В паломничество к жилищу Богини традиционно отправляются лишь самые важные для рода этха. Файх и главы семей с наследниками, везущие дары Её служительницам. От Каракалов, одних из самых многочисленных в Степи, было всего полтора десятка мужчин, да две девочки, избранные для участи жриц. От остальных вряд ли будет больше. На праздник первого полнолуния не принято возить с собой охрану — у порога Дома Богини запрещено отнимать жизни. Даже представители враждующих родов, в другое время способные зубами перервать друг другу глотки, в ночь Первого Полнолуния пьют вино из одной чаши.

— Каждое утро старшая супруга Императора лично сходила по ним и набирала чашу воды, чтобы Император, проснувшись, мог омыть руки той водой, что дает жизнь его подданным. Фасад императорского дворца и фасад Храма были выстроены по одному плану, здания как бы отражали друг друга. Только императорский дворец был отделан ашианским мрамором и плитками лазурита, а Храм вулканическим стеклом и красным гранитом.

— Яаттай, поравняйся со мной, — негромко приказал до этого молча слушавший файх. Придерживаю коня, виновато опускаю голову. Кажется, мне не стоило так откровенничать.

— Не смущай юношей своими выдумками, Яаттай. — Джалэнай не то, чтобы сердится, но явно недоволен.

— Как будет угодно моему файху.

— Мне угодно, чтобы ты не открывал рта, пока я тебе не разрешу.

Ещё ниже опускаю голову, но Джалэнай даже не смотрит в мою сторону. Нервно дёргаю себя за косу. Надо же было так увлечься! Вот Б-бездна!

Дэррик Виттанийский сидел в кресле, и вертел в руках недавно распечатанное письмо. Маг недовольно хмурился — согласно донесению Морион в Ллевельдеиле до сих пор не появлялся. Хотя по всем расчётам должен был прибыть уже два дня назад. Где же эту тварь носит? Дэррик поймал себя на том, что всерьёз беспокоится за жизнь неуловимого «полуэльфа». Прожить столько лет и погибнуть в какой-нибудь дорожной стычке с грабителями когда маг почти его заполучил — гадость вполне в его духе!

Чародей задумался на секунду. Поморщился болезненно — предстоящая процедура была на редкость неприятна, опасна и отнимала уйму сил. Затем он выпрямился и несколько раз глубоко вздохнул, сосредотачиваясь. Медленно, со всей возможной аккуратностью произнёс положенные слова, мысленно сплетая узор заклятья. Осторожно потянулся вовне, туда, где мерцала искорка чужого разума. Где-то на огромном расстоянии от него мирно спящий человек вздрогнул от боли. Полуприкрытые глаза мага затянула перламутровая пленка. На лбу выступил пот, лицо застыло.

— Здравствуй, — произнес он в пустоту. Говорить — лучший способ отделить свои мысли от чужих при контакте сознаний. Некоторое время маг молчал, прислушиваясь к неслышному ответу.

— Да, я знаю, — чуть раздражённо прервал он собеседника. — Тебе необходимо найти его, ты это понимаешь? Любыми способами.

Снова сосредоточенное молчание.

— А мне откуда это знать?! Попробуй послушать городские слухи. Если ничего не найдёшь — расспроси на постоялых дворах по дороге к замку. Да, вернувшись!

Недовольная гримаса почти пробилась сквозь отстранённость.

— Нет, действуй самостоятельно. Я не смогу тебе помочь.

— Аркай сводит счёты, ему не до тебя.

Тишина. Недовольство всё заметнее.

— Прости. Я понимаю, тебе тяжело. Внешний мир грязен и жесток. Ничего, потерпи немного. Мы закончим, и ты вернёшься ко мне… Я очень тебя люблю.

С этими словами маг резко разорвал связь. Скорчился, беззвучно шипя сквозь стиснутые зубы. Переждав приступ боли, Дэррик обессилено откинулся на спинку кресла. С трудом подняв руку, стёр капли пота со лба. По неизвестным причинам ситуация становилась всё более неуправляемой. Неужели он где-то допустил просчёт?

В разрушенный город въезжали в молчании. Умолкли шушукающиеся девочки, парни не перебрасывались шутками, даже лошади, казалось, старались вести себя потише. Тофайна подавляла. Размерами, древностью, пустотой. Целых зданий сохранилось очень мало, большинство домов представляли собой бесформенные груды камней, засыпанные землёй, похожие на невысокие холмы. На них росла трава, в которой стрекотали насекомые и шуршали мелкие зверьки. Некогда ведущие к храму улицы были, впрочем, заботливо расчищены, и даже почти в целости сохранили булыжную мостовую. Над нашими головами порхали гнездящиеся в развалинах ласточки. Жизнь в столице всё ещё продолжалась, только это была уже не человеческая жизнь.

«Интересно, а что Лерда бы сказала, увидь она это» — пришло в голову не к месту. Ловлю себя на желании видеть рядом с собой несносную девчонку. Просто для того, чтобы спросить её мнение и выслушать несколько рифмованных строчек, которые она сложит под впечатлением от увиденного. В последние дни она иногда читала мне свои стихи и, надо признать, получались они всё лучше и лучше. Нет уж, нет уж! Старательно вытряхиваю из головы глупые мысли.

Тем временем наш отряд выехал к центру города. Окружённое развалинами пустое пространство, заросшее высоченной, способной с головой скрыть человека, травой и редким кустарником. Когда-то здесь было озеро, но, лишённое магической подпитки, оно давно высохло. Справа тёмная, полурассыпавшаяся громада императорского дворца, слева почти полностью сохранившийся… точнее, восстановленный за долгие годы храм Богини, к которому мы и направились. Лошади дружно цокали копытами по остаткам набережной, приободрившиеся этха негромко заговорили между собой.

На площади перед входом в Храм уже расположились посланцы от других родов. Насколько можно было судить — наш отряд прибыл почти последним. Файх поторопил коня, выехав вперёд. Глава рода всегда первым приветствует жриц и прибывших раньше гостей. Пусть и служит эта поднятая рука скорее для привлечения внимания.

Выехав на площадь, мы остановились и огляделись по сторонам. Большинство прибывших уже расстелили ковры и расставили привезённые подарки. Спешившись, Джалэнай велел этха начать подготовку к празднованию, а сам направился к уже поджидавшим его в стороне файхам остальных родов.

Очень хорошо сохранившаяся площадь перед Храмом была достаточно велика, чтобы вместить всех желающих принести свои дары служительницам Богини. По краю, традиционно, размещаются посланцы родов, каждый на своём, десятилетиями не изменяемом месте. Ставят лошадей, расстилают ковры, разводят костры на строго отведённых, покрытых многолетней копотью местах. Лучшие воины сосредоточенно делают угощение — частично привезённое с собой, частично изготовляемое на месте. Трепещут на ветру разноцветные ленты, светятся изысканные узоры на тканях, пахнет дымом и благовониями. Мы предпоследние. Свободны только площадки Пустельг и Каракалов.

Всё пространство перед входом в Храм застелено коврами, на которых будут сидеть пирующие и танцевать жрицы. Шатров в ночь Первого Полнолуния не разбивают, празднующих укрывает само небо, и лунный свет обливает фигуры танцующих священнослужительниц.