Осколки континента

Бенгт Шёгрен

Осколки континента

На Сейшелы

Пароход запаздывал, и от этого настроение мое заметно портилось. Осталась позади Восточная Африка, где в течение нескольких недель я любовался дикими животными, руинами многовековой «монсунской» культуры на побережье и старыми постройками Занзибара. Сейчас я мечтал как можно скорее добраться до сейшельского острова Маэ, для чего заблаговременно прибыл в Момбасу.

В британско-индийском пароходном агентстве, в руках которого была сосредоточена вся мореходная связь с этой островной группой, не имеющей воздушного сообщения, я узнал, что судно «Кампала» застряло где-то у побережья Южной Африки. Но даже когда оно прибыло в порт Момбасу, ожиданию, казалось, не было конца: дождь мешал разгрузке и погрузке, и отход «Кампалы» откладывался со дня на день.

Наконец пассажиров попросили пройти таможенный и паспортный контроль, а затем предложили занять места на борту судна. Большое здание таможни тут же заполнилось народом: индийцы и пакистанцы направлялись в Бомбей и Карачи; сравнительно темнокожие сейшельцы возвращались домой, так как в Кении из-за проводимой в жизнь политики «африканизации» этой страны им не разрешалось работать; европейцы и американцы, подобно мне, стремились добраться до Сейшел по той или иной «серьезной» причине.

Но мучения наши не кончились. Разместившись на борту «Кампалы», мы узнали, что отплытие снова задерживается. Атмосфера стала еще более накаленной, пассажиры с трудом сдерживали злость на пароходство, которое, воспользовавшись отсутствием конкуренции, считало каюты с узкими койками, без туалета и душа первым классом и драло за них бешеные деньги.

Но выбирать не приходилось. Второй класс был, естественно, еще более неудобным, а в третьем пароходство предпочитало не размещать европейцев, так как там в огромных залах в ужасной тесноте сгрудились сотни пассажиров, едущих в Индию и Пакистан. Откровенно говоря, надо быть весьма закаленным или очень молодым, чтобы в этом «скотском классе», как его издавна здесь называют, суметь выдержать все ночные звуки, чад от карри, приготовляемого особым способом на маленьких угольных печках, и другие человеческие и нечеловеческие запахи. Ведь делить каюту даже с одним спутником, страдающим морской болезнью, и то весьма неприятно.

На борту «Кампалы» мы прождали сутки и еще один день а когда все же отправились в путь, организовавшиеся к тому времени в барах и салонах компании пассажиров охватила жажда веселья. И я не погрешу против истины, если добавлю, что настроение это не угасло и после того, как «Кампала» через двое с половиной суток бросила якорь на рейде Виктории — главного порта острова Маэ. Даже в Вест-Индии я не встречал более легкомысленной компании, чем та, которая собралась здесь, на изолированных островах, вдали от восточного побережья Африки.

«Визитеры», сошедшие в Виктории, представляли собой довольно смешанное общество. Среди них такие серьезные мужи, как британский чиновник, посланник правительства ее королевского величества, направлявшийся в колонию Сейшелы выяснить, не слишком ли много людей заточено там в тюрьмы. Ведь на островах из 50 тысяч жителей, только по официальной статистике, более 400 мужчин и женщин проводят какую-то часть года в тюремных камерах.

Другие пассажиры приехали по коммерческим делам. Новозеландец и англичанин из Кении хотели приобрести участки земли на острове Праслен. А некий финн-глобетрот[1], полковник Рунар Лилиус, прибыл на Сейшелы уже в третий раз. Он собирался купить участок и построить дом на острове Ла-Диг, но этой мечте не суждено было осуществиться, поскольку земля оказалась в руках индийских торговцев, которые здесь, как и в Восточной Африке, предпочитали не расставаться с любым попавшим в их руки недвижимым имуществом. Они хотели обогатиться на предстоящем повышении цен в связи с проектом введения в 70-х годах воздушного сообщения с Сейшелами.

Большинство европейских и американских пассажиров мечтали просто поразвлечься. Издавна эта островная группа слывет «раем для холостяков». Если верить слухам, множество девушек, столь же красивых, как и доступных, в ожидании прибывающих судов буквально выстраиваются в очередь. Один американец утверждал, что ему приходилось читать, будто бы на Сейшелах на одного мужчину приходится десять девушек. Именно это и побудило его к поездке.

Кроме того, туристическая реклама объявила один из островов местом, где якобы в свое время находился рай и где Ева вынудила Адама согрешить. Правда, за побасенку эту в ответе серьезный автор: не более и не менее как британский национальный герой Чарлз Гордон, считавший своей заслугой открытие им на Сейшелах садов Эдема со всеми их атрибутами: древом познания, запретным плодом и т. п.

О сейшельской пальме — новейшем варианте «древа познания» — с ее гигантскими, двойными орехами также сочинено множество всяческих легенд, вдохновлявших фантазию не только Гордона. Интерес к этому дереву в значительной мере и меня побудил к поездке на Сейшелы. Но это, естественно, было не единственной причиной.

После трех поездок к Карибскому морю и трех изданных после этого книг[2] мне хотелось увидеть новые места, другие тропические острова, сравнительно малоизвестные. И тогда я выбрал Сейшелы и Маскарены в Индийском океане — островные группы, которые по своей истории и современным проблемам напоминают Вест-Индские острова.

Те и другие были колонизованы в XVII–XVIII веках. Как и в Вест-Индии, в Индийском океане Франция со временем уступила большинство мелких островных колоний Англин.

В фауне и флоре обоих островных миров преобладают эндемичные виды — растения и животные, существующие, подобно сейшельской пальме, лишь на одном пли на нескольких близлежащих островах. Население ведет свое происхождение от ранних французских колонистов и рабов, которых они скупали, а кроме того, от иммигрантов более позднего времени, прибывших сюда из самых различных мест. Единственное принципиальное различие между этими островными мирами заключается в том, что до прихода европейских колонизаторов Вест-Индские острова были заселены индейцами, а Маскарены (Реюньон, Маврикий, Родригес) и Сейшелы были еще не обжиты.

Находясь в вест-индском креоло-французском островном мирке, я начал мечтать о поездке на противоположный конец света. Ведь в современном французском «заморском департаменте» (Мартинике и Гваделупе) я слышал, что креоло-французские диалекты, развившиеся независимо друг от друга у берегов Карибского моря и в Индийском океане, настолько похожи друг на друга, что мартиниканец или гваделупец может общаться с реюньонцем, маврикийцем или сейшельцем, хотя эти диалекты труднодоступны для тех, кто говорит на настоящем французском языке.

Меня прельщало, что путешествие к креоло-французским островам, лежащим в Индийском океане у Африки, будет отнюдь не из легких. Ведь к островам Вест-Индии через Атлантический океан несколько раз в неделю направляются быстроходные банановозы, туда можно добраться и самолетами различных авиакомпаний прямо из Европы. Перемещаться с острова на остров также не трудно. В Индийском же океане дело обстоит сложнее.

Правда, до Маскарен можно долететь самолетом как из Африки, Индии, так и из Австралии, а на самолетах французских авиакомпаний — без пересадки прямо из Парижа. Но попасть на Сейшелы невозможно, не прибегая к услугам британской компании, суда которой проходят вблизи этих островов примерно раз в три недели. Еще сложнее перебираться с острова на остров, а мне, естественно, очень хотелось посмотреть разные острова Сейшельской группы. Спланировать такие поездки заранее невозможно. Удалось лишь узнать, что между Маврикием и Сейшелами, то есть на расстоянии примерно 1700 километров, «иногда» может пройти какое-нибудь судно. Однако на мои письма с вопросами о том, как часто происходит это «иногда», никто не отвечал. Для меня очевидно было одно: надо добраться до какой-нибудь островной группы, а потом искать случая попасть на другие острова.

1

Глобертрот (англ.) — человек, очень много путешествующий (примеч. пер.)

2

См.: Б. Шёгрен. Острова среди ветров. М., 1967; он же. К забытым островам. М., 1972; он же. Ön som Sverige sålde. Uddevalla, 1966 (на русский не переведена) (примеч. пер.).