Страница 36 из 46
В разтар этих событий Александр Ксаверьевич Булатович находился на пути в Аддис-Абебу, где он вновь должен был поступить в распоряжение П. М. Власова.
22 марта Булатович отправился из Одессы на пароходе «Тамбов» и 4 апреля прибыл в Аден. В тот же день на персидском пароходе, поддерживавшем еженедельное почтовое сообщение между Аденом, Берберой и Зейлой, он отплыл в Зейлу, находившуюся под протекторатом Англии.
5 апреля в полдень пароход прибыл в Зейлу. Резидент Зейлы поручик Гарольд очень любезно принял Булатовича и предложил ему остановиться в своем доме.
Зейла — древний сомалийский городок. Десяток каменных домов составляет торговый квартал города. Здесь живут арабы, индийцы, греки. А за этим кварталом тесно лепятся друг к другу соломенные хижины туземцев. Кочевники сомалийцы держат большие стада верблюдов и рогатого скота. В Зейле они меняют скот и кожу на зерно хлебопашеством сомалийцы не занимаются. Но главное, чем живут сомалийцы, — это доставка грузов с побережья к эфиопской границе. Нет такой сомалийской семьи, которая хотя бы раз в год не посылала кого-либо из своих членов в Зейлу или Берберу. Сомалиец гонит на побережье годных к вьючке верблюдов, берет груз до Джильдесеы, а оттуда, тоже с грузом, возвращается в Зейлу. На заработанные деньги он покупает зерно, материю, а потом уходит в родные кочевья.
Пока шел наем верблюдов и формирование каравана, Булатович внимательно осмотрел Зейлу и Берберу — порт, находившийся километрах в ста к востоку от Зейлы. Смогут ли англичане, если им удастся втянуть Эфиопию в войну, использовать эти порты?
Зейла, безусловно, не имела никакого военного значения. Гавань ее чересчур мелка, и выгрузить большой десант чрезвычайно трудно. Да и дорога, идущая отсюда на Харар, пустынна и безводна. А вот Берберу англичапе вполне могут использовать. Гавань в Бербере отличная, дорога на Харар удобна не только для пешего войска, но и для артиллерии и колесного обоза.
Наем верблюдов оказался делом нелегким. Незадолго до приезда в Зейлу Булатовича отсюда вышел в Эфиопию громадный караван в тысячу верблюдов. Караван вез берданки и патроны, пожалованные русским императором негусу Менелику. Из России ружья и патроны были доставлены в Джибути, но там Ато Иосиф, которому Менелик поручил переправить оружие в Эфиопию, не смог напять верблюдов французские сомали подняли бунт. Возмущение туземцев было вызвано постройкой на их земле железной дороги, которая лишала сомалийцев средств к существованию. Сомалийцы напали на железнодорожных рабочих и остановили работы. Одновременно они прервали караванную почтовую связь между Джибути и Джильдессой. Город Джибути некоторое время жил в паническом страхе. Жители вооружались и готовились к обороне. Наконец, в ответ на требование французских властей в Джибути прибыла рота морской пехоты. Солдаты заняли караулы в городе. Население успокоилось.
Ато Иосиф переправил на лодках оружие в Зейлу. Английский резидент не только не препятствовал переправе оружия из Зейлы в Джильдесеу, что было нетрудно сделать, но даже содействовал этому. Булатович был удивлен и озадачен что бы ото могло означать при нынешних натянутых отношениях между Англией и Эфиопией?
13 апреля Булатович выступил из Зейлы с небольшим караваном в шесть верблюдов. Дорога шла по территории, лежавшей по соседству с землями бунтовавших сомали. В пути к биваку часто подходили туземцы, подозрительно осматривали караван, но, узнав, что его хозяин «москоб» и идет из Зейлы, успокаивались.
В Джильдессе, куда караван прибыл 21 апреля, сомалийские верблюды были заменены ослами галласов, и Булатович в этот же день двинулся дальше.
На ночлег остановился в урочище Белау, в двадцати двух километрах от Харара. Здесь Булатович повстречался с майором Маршаном, который вместе со своими спутниками направлялся в Джибути после отступления французов из Фашоды. Офицеры Маршана радушно приняли Булатовича. Французы обсуждали знаменитый фашодский кризис, и ультиматум Китчнера, и свое отступление. Маршан горячо говорил об отношениях Англии и Эфиопии и о неизбежном их столкновении:
— Я глубоко убержден, что не позже чем через пятнадцать месяцев, а именно во время Всемирной Парижской выставки Англия атакует Эфиопию со всех сторон.
Английские офицеры в Египте говорили мне, что Англия никогда не будет спокойна в Судане, пока на ее фланге находится воинственная и сильная Эфиопия. В Судане из взятых в плен сторонников Махди организован два дцатипятитысячный корпус, и я сам видел, как они маршируют под барабаны в Хартуме.
Булатович удивился.
— Откуда же взялся корпус махдистов? Ведь после битвы при Омдурмане англичане, как известно, уничтожили всех пленных!
— В том-то и дело, что нет. Китчнер нарочно распустил слух о своем зверстве, чтобы скрыть увеличение своих военных сил.
— А знает ли об этом император Менелик?
— Знает, — ответил Маршан. — Я ему рассказал все это во время последней аудиенции.
— И как же юн на это реагировал?
— Он пришел в ужас, вскочил со своего трона и сказал: «Если так будет, то я застрелюсь!» Я предложил императору свои личные услуги в хлопотах об оказании ему помощи со стороны Франции. Он ответил: «Пришли мне побольше ружей и патронов!» Для Франции Эфиопия — последняя позиция в борьбе за положение в Африке. Если Эфиопия потерпит поражение, французы могут уходить. Кстати, — добавил Маршан после небольшой паузы, — интересы России в Африке тоже должны побудить ее поддержать Эфиопию в предстоящей борьбе.
— Позвольте узнать, — прервал Маршана Булатович, — что вы понимаете под русскими интересами в Африке?
Я до сих пор не полагал, что у России есть другие интересы в Африке, кроме, так сказать, пассивного свойства. По отношению же к Эфиопии участие в ее судьбе есть выражение традиционного сочувствия наших государей к слабейшим угнетенным христианам.
— Если у России пока нет прямых интересов в Африке, то они легко могли бы появиться, — возразил Маршан. — К примеру, единение церквей — православной и эфиопской. Или приобретение порта на главном водном пути на Восток. Обе эти идеи легкоосуществимы и имеют весьма важное значение для России. Вместе с тем эти интересы не идут вразрез с политикой Франции, и последняя могла бы им только сочувствовать. — Маршан говорил горячо, увлеченно и, развивая дальше свою мысль, обмолвился — Франция вынуждена интересоваться Африкой, а в особенности Эфиопией, так как именно здесь должен будет решиться египетский вопрос.
Из его откровенного признания можно было заключить, что если даже Англия не предпримет никаких агрессивных действий против Эфиопии, то Франция постарается побудить Эфиопию напасть на Судан, а может быть, и на Египет. Менелику нужно остерегаться советов французского посла. Франция, конечно, поддержит Эфиопию в борьбе с Англией, но только для того, чтобы урвать от африканского пирога лакомый Кусок.
Вечером, когда офицеры разошлись по своим палаткам, Булатович пишет донесение Власову и тут же с курьером направляет его в Аддис-Абебу.
А утром — снова дорога. Булатович торопился в столицу. Более пятисот километров от Харара до Аддис-Абебы он намеревался преодолеть за четыре дня — по трудной горной дороге — и 14 мая прибыть в столицу.
10 мая на восходе солнца он покинул Харар. Его сопровождал один человек. Два мула везли небольшой запас продовольствия, ячменя, патроны, бурку и котелок. Губернатор Харара геразмач Банги провожал Булатовича до самых городских ворот.
К заходу солнца прошли сто километров. Но наутро один мул совсем отказался двигаться, а другой мог идти лишь при том условии, что Булатович шел рядом и погонял его. Так они и шли, переваливая с хребта на хребет, пятьдесят километров. К часу ночи путешественник довел своего мула до Куни, где можно было переменить животных. Взяв двух мулов, Булатович сразу двинулся дальше.
Через сутки, в полночь, он перешел реку Аваш и сделал привал на берегу. Мулы валились с ног. Александр Ксаверьевич понимал, что они не двинутся, если он не добудет для них хотя бы охапку сена. Нарвать травы было негде — берега Аваша пустынны и каменисты. Заметив невдалеке бйвак, Булатович направился к нему и обратился к первому же встреченному человеку с просьбой продать сена.