Страница 28 из 46
Таким образом, рассказ Негусье вносит существенные коррективы в сообщения Ваннутелли и Читерни, поведение которых, видимо, было не столь уж безупречным.
Гибель Боттего объясняется в значительной степени его мнительностью и необдуманной горячностью. «Умер Боттего как безумец, но во всяком случае как храбрец и честный солдат», — заключает Булатович свое донесение. С этими словами следует, конечно, согласиться.
Миновав селение, отряд двинулся вдоль реки Кори. Речные берега поросли чахлой травой и колючими мимозами. Переводчики утверждали, что здесь живут лишь дикари, которые скитаются по стопи, вооруженные луками и стрелами. «Иденич, — называли их переводчики и при этом презрительно сплевывали. — Не людские дети.
Они дикие звери, едят мясо слонов и ящериц, а хлеба не сеют». Скоро солдаты, действительно, взяли в плен двух туземцев-иденич. Допрашивая их, Булатович снова напал на след Боттего один из туземцев приводил в лагерь «гучумбо» барана на продажу. О земле Мен туземцы знали она в двух днях пути, а об озере они ничего йе слыхали.
На следующий день пришли к «месту, где вода ложится». Это было слияние рек Кори и Меру. Здесь разбили бивак. Булатович же решил взобраться на скалистую вершину, видневшуюся километрах в семи, и осмотреть местность.
На северо-востоке возвышался горный хребет. Стекающие с его западных склонов речки и ручейки, соединяясь, образуют многоводный Собат, а за восточным склоном должна быть река Омо. Итак, это была южная часть водораздельного хребта. Он начинался в галласских землях, потом переходил в горы Каффы, а южные его отроги лежали здесь, в этой пустыне. Река Омо, подходя иногда к хребту на тридцать-сорок километров, тем не менее нигде не пробивала его, а несла свои воды на юг, видимо, к озеру Рудольф. Граф Телеки и Хенель, открывшие озеро Рудольф, нашли на северном его берегу устье большой реки и предположили, что это Омо. Но Дональдсон Смит вскоре опроверг эту гипотезу. Впрочем, он ошибся, так как принял за реку Омо один из ее притоков. Теперь Булатович был почти уверен, что Телеки и Хенель оказались правы.
Хребет, который предстал перед Булатовичем, не был описан ни одним путешественником. Кьярини, Чекки и монсиньор Массаи прошли лишь по его северным отрогам. Вообще пространство, находившееся между седьмым градусом северной шпроты и озером Рудольф, оставалось неисследованным и на всех картах Африки выглядело белым пятном. Булатович стал первым путешественником, прошедшим через эти земли и нанесшим на карту громадный горный хребет. Впоследствии он, как первооткрыватель, предложил назвать этот хребет именем Николая И.
Отряд по-прежнему продвигался на юго-запад по безлюдной степи, которая изобиловала дичью. Иногда прямо из-под ног вырывалась испуганная дикая коза, попадались газели — огромные, величиной с быка, но легкие и грациозные.
Наконец, перевалив через несколько горных отрогов, отряд вступил в землю Мен. Хижины туземцев располагались группами, поля были возделаны, а в долинах паслись стада коз и баранов. Увидев солдат, туземцы разбежались, а солдаты, не мешкая, принялись пополнять истощившиеся за время похода съестные припасы. Нескольких туземцев привели на допрос. Это, без сомнения, были иденич — и по внешности, и но языку. Вождь племени, Весела — дряхлый старик, одетый в бычью шкуру, увешанный тяжелыми железными браслетами, — тоже попал в плен. Он никогда не слыхал о большом озере на юго-востоке и утверждал, что дальше, на юге, лежат совершенно пустынные земли, где люди не живут. Когда же Булатович спросил его, видал ли он когда-нибудь европейцев, Весела ответил, что европейцы находятся неподалеку, на южных границах его земли.
Известие очень встревожило раса. Кто эти европейцы? Может быть, полк майора Макдональда, который идет из Уганды навстречу Китчнеру? Ни Вальде Георгис, ни Булатович тогда еще не знали, что солдаты Макдональда взбунтовались и его экспедиция не состоялась.
Решили идти к лагерю европейцев. Еще не встало солнце, когда прозвучал сигнальный рожок раса. Каждый полк выстроился в несколько шеренг впереди — пешие, за ними — командир полка, а сзади — конники. Между полками, как обычно, ехал главнокомандующий. Солдаты личной охраны раса несли его знамя, ружья, палатку, литавры, щели его боевых коней.
Когда колонна поднялась на вершину горы, у подножия которой с другой стороны должен был находиться лагерь европейцев, солдаты увидели лишь засеку, окружавшую место покинутой стоянки, да потухший костер. Туземцы объяснили, что «тучумба» ушли прошлой ночью на восток — туда же, откуда приши шесть дней назад.
Булатович спустился в лагерь. Нет, военный отряд здесь не останавливался. Скорее, это была небольшая научная экспедиция. Внутри засеки, видимо, стояли две палатки и кухня — Булатович нашел следы кольев. Судя по всему, люди панически бежали отсюда скот был брошен, засека разрушена, всюду валялись позабытые второпях вещи, по которым Булатович смог определить, что бивак принадлежал англичанам.
Итак, земля Мен пройдена. Перед Вальде Георгисом встал вопрос куда идти дальше? На юго-запад? Но туземцы, все как один, уверяли, что там нет обитаемых зе мель, а живут в тех местах слоны и другие дикие звери. Рас решил идти к озеру Рудольф и завладеть устьем реки Омо. Приближался период дождей, и нужно было успеть возвратиться в Каффу до того, как горы станут непроходимыми. Туземцы ничего не знали об озере Рудольф. Единственным проводником войска стал компас. Булатович определил направление, где должно быть северное побережье озера, и рас решил вести туда свой отряд. Идти предстояло по пустынному и совершенно неразведанному плато.
И марта отряд выступил в путь.
Для Булатовича этот поход оказался вдвойне трудным — у него началась лихорадка. Длинные переходы по пустыне под лучами палящего солнца казались ему бесконечными. Отдых «на биваке тоже не приносил облегчения. Брезентовая палатка накалялась на солнце и не только не спасала от жары, но еще более усиливала ее. А ночью, когда, казалось, можно было наконец-то отдохнуть в прохладе, вдруг налетал ураган. Он срывал палатки и обрушивал на людей лавину тропического ливня. А наутро снова переход под беспощадным солнцем, иногда без капли воды за день.
Необычно тихо было но вечерам в лагере. Не слышно песен и смеха возле костров. У солдат уже не осталось продовольствия, и они добывали пищу охотой. Ели все, что попадалось, не брезгуя ничем.
Солдаты сидели у огня в угрюмом молчании. Они не понимали, зачем завел их рас в эту пустыню, где нет ни людей, ни воды. Им казалось, что во всем виноват белый, который ведет их отряд и указывает расу путь. «Он хочет нас всех погубить, — говорили солдаты. — Ему самому все нипочем, он заколдован, может не есть, не гнить, не устает!»
Друзья предупредили Булатовича, что ему нужно остерегаться какой-нибудь доведенный до отчаяния голодом и жаждой солдат может во время охоты «случайно» подстрелить его.
Женщины-туземки, попавшие в плен, сказали, что на севере в двух днях пути лежит богатая хлебом земля Кира. Отряд повернул на север — в горы. Перевалили через хребет и вышли к реке, — в которой, однако, воды было так мало, что ее хватило только для людей. К счастью, в этих местах кочевало со своими стадами одно из племен иденич. Солдаты захватили стадо — и впервые за много дней по-настоящему поужинали.
На следующий день вышли к реке Кибиш, которая, спускаясь с юго-восточных склонов хребта, впадает в Омо. На берегу реки вновь обнаружились свежие следы европейцев костры еще дымились, рядом с ними валялись куски мяса, одежда, ножи с английскими клеймами. Европейцы поспешно бежали при приближении эфиопов. Откуда этот панический страх? Рас недоумевал. Ведь несколько дней назад он через одного из туземцев послал европейцам письмо, где объяснял, что у его армии нет никаких враждебных намерений по отношению к путешественникам и он, рас, будет счастлив встретиться с ними в этой безлюдной пустыне. Ответа не последовало.
Булатович предполагал, в чем причина бегства англичан. Вероятно, они поверили Дональдсону Смиту, который, вернувшись из Африки, опубликовал описание своего путешествия. Рассказ Смита так искажал действительность, был пропитан такой недоброжелательностью к эфиопам, что ничего, кроме страха перед ними, не мог внушить читавшим его. Дональдсон Смит прожил некоторое время в резиденции дадьязмача Вальде Габриэля — правителя Черчера и Ишу, ожидая разрешения Менелика на путешествие через Эфиопию к озеру Уаламо. Вальде Габриэль оказал ему самый радушный прием, устроил в своем доме, кормил его и весь его караван, а на прощание Подарил несколько отличных верблюдов. Англичанина, настроенного враждебно к эфиопам, не тронуло радушие хозяина, хотя подарки он взял. А в книге, вышедшей после путешествия, о Вальде Габриэле было написано, что он… попрошайка, потому что один из его приближенных сказал Дональдсону Смиту, что Вальде Габриэлю очень нравится его ружье. В таком тоне — насмешливо-снисходительном, даже брезгливом — описал Д. Смит «диких» эфиопов.