Иномирец

Ответа подруги детства уже не услышал. В голове зашумело, в глазах потемнело, и я элементарно вырубился.

Глава 1

А началось все неделю назад. Ранним июльским утром. Первые лучи солнца, показавшегося над верхушками высоченных корабельных сосен, пробились сквозь ткань палатки и защекотали лицо. Вылезать из теплого спальника не хотелось категорически. Я набросил на голову клапан мешка и попытался вернуться в сладкий утренний сон: благо спешить было, ну абсолютно некуда. Сон, однако, стремительно улетучивался. Повозившись, минут, пять и, поняв, что сон ушел безвозвратно, вжикнув молнией, выбрался из уютного лежбища и, проделав ту же операцию с молнией входа, вылез из палатки. Смачно потянувшись, почувствовал, как сонная вялость стремительно покидает тело, которое наполняется взамен бодростью и силой. Никакие кошмары, которых я в тайне опасался, да и вообще сны в эту первую ночь на озере меня не посещали. Вот и славно!

Нырнув в палатку, достал туалетные принадлежности и сбежал по пологому песчаному берегу к озеру. Почистил зубы, умылся. Вода по контрасту с утренней прохладцей казалась теплой, как парное молоко. Растерся полотенцем и повесил его сушиться на ветках росшего рядом с палаткой бересклета. Загудели проснувшиеся вместе со мной комары, прицеливаясь на обнаженный торс. Порывшись в рюкзаке, достал баллончик спрея и побрызгал на кожу. Кровососы метнулись в стороны и стали держаться на почтительном расстоянии.

Однако пора готовить завтрак и разбирать оборудование для погружений. Дров я запас еще с вечера. Нужно было только порубить валежины покороче. Уже через полчаса в кипящую воду посыпались макароны. Минут через десять решил, что макароны готовы, слил воду и заправил их банкой свиной тушенки. Сразу же повесил над костром чайник – пусть закипает, пока расправляюсь с завтраком. Умяв упрощенный вариант макарон по-флотски, напился чаю и занялся вдумчивым разбором вещей и оборудования. Вчера на озеро я приехал гораздо позднее, чем предполагал: место глухое, малопосещаемое жителями окрестных деревень – у них данный водоем пользовался дурной славой, заслуженной, надо сказать. Соответственно, нормальной дороги до него не накатали, ехать приходилось полузаросшими просеками, не менее заросшими лесными дорогами, а местами почти тропинками. Благо мой, пусть не новый и не слишком дорогой внедорожник, пер как зверь, подминая и ломая кенгурятником кусты и даже молодые деревца. Скажете варварство? Может быть, а что делать? Добираться до места-то надо. В общем, я слегка блуданул. А что вы хотите? В последний раз здесь был больше семи лет назад. Вот и заняла дорога вместо часа-полутора все пять. Добрался до места уже в сумерках. Ну и пришлось оборудовать лагерь на скорую руку.

Это лесное озеро мы с Андрюхой открыли для себя лет двенадцать назад. Андрюхин дед Матвей жил в деревне Семеновке километрах в двадцати от него. На карте озеро было обозначено под названием Туманное. Название, надо сказать, вполне заслуженное – вечерами туман на озеро выползал в обязательном порядке. У местных, повторюсь, озеро пользовалось дурной славой, а дед Матвей в деревню к которому мы приехали на пару дней – навестить в летние каникулы, упомянул о нем случайно в разговоре, обозвав Гиблым. Мы с Андреем сразу сделали стойку и вцепились в деда, как два клеща, пока не вытянули из него все, что тот знал о загадочном озере.

В это время нам было по пятнадцать лет, и мы уже два года страдали болезнью под названием подводная охота. Два дня мы уговаривали Андреева деда проводить нас до озера. Дед Матвей, было, уперся, мол, нельзя туда – опасно, и сдался только на второй день уговоров. И то после того, как Андрей пригрозил, что мы доберемся до озера сами по карте и уж тогда без его присмотра оторвемся по полной. В общем, дед обещал проводить, но с условием, что мы торжественно поклянемся со своими ластами и подводными ружьями в воду не лезть и ограничимся традиционной рыбалкой с берега, в крайнем случае, с резиновой лодки. Скрепя сердце, мы согласились на эти кабальные условия, утешая себя мыслью, что в следующий раз отправимся туда одни – вот тогда и повеселимся.

Двигаться решили на велосипедах, благо с этим чудом техники дед обращался вполне уверенно. Добирались до озера больше трех часов. Где-то мы ехали на велосипедах, где-то велосипеды ехали на нас. Местами приходилось буквально продираться через молодую поросль, забивающую просеки и лесные дорожки. По дороге дед Матвей рассказывал страшные истории про озеро. Говоря коротко, здесь с незапамятных времен пропадали люди. Именно пропадали – тел, по словам деда, никогда не находили. Впрочем, это-то как раз было вполне объяснимо. Такой вывод мы сделали, добравшись, наконец, до Гиблого и разглядев его внимательно. Во-первых, озеро просто было большим, по крайней мере, для глухого лесного озера – километра четыре в длину и метров семьсот в ширину. Во-вторых, оно было карстового происхождения и, соответственно, было глубоким. Ну и последнее, примерно четвертая часть озера была заболочена, и слабое течение направлялось в этот заболоченный участок. Так что не найти тела утонувших было не мудрено. Эти наши соображения, впрочем, деда не убедили, поэтому все данные ему обещания пришлось честно выполнять.

А вот на следующий год, когда родители за успешное окончание учебного года купили мне мотоцикл, мы, все же, в обход дедовых запретов добрались до Гиблого самостоятельно.

К слову сказать, ничего такого особенно загадочного в озере не обнаружилось. По крайней мере, в той части его, которую мы смогли обшарить с масками, дыхательными трубками и ластами в поисках добычи. А добыча здесь была знатной: окуни, щуки, лещи – таких экземпляров я больше нигде не встречал.

Еще раз повторюсь: каких-то загадочных, или таинственных явлений за то время пока мы здесь находились, не наблюдалось. Но не зря же, у местных сей водоем получил такое зловещее название. Исследовательский зуд не давал покоя, и мы параллельно с подводной охотой занялись изучением озера.

Озеро имело удлиненную, слегка изогнутую форму, и вытянулось почти точно с запада на восток. Сверху оно, наверное, было похоже на серебристый изогнутый клинок, лежащий среди темных хвойных лесов. Вогнутая его часть с выходами песка, кое-где образующих симпатичные песчаные пляжи, была пологой. На одном из таких пляжей мы обычно и разбивали лагерь. Выгнутый противоположный берег – обрывистый с выходами известняка. С востока в самую узкую часть впадала небольшая речушка, которая питала озеро. Стока у него не было. По крайней мере, стока надземного. Куда девалась вода? Видимо, уходила вниз по карстовым тоннелям. Кстати, вот и еще объяснение исчезновения утонувших.

На протяжении нескольких лет мы пытались найти начало этого подводного стока, но тщетно. Все же с нашим примитивным снаряжением сделать это было сложновато. Кое что все же о подводном рельефе Гиблого выяснить удалось. Глубина озера нарастала от пологого берега, где располагался наш лагерь, и достигала максимума – метров семь-восемь – у противоположного обрывистого. Обнаружили мы и две огромные ямины-омута, видимо, те самые карстовые воронки, благодаря которым Гиблое и образовалось. Располагались они примерно в середине, в самой широкой части озера на расстоянии метров пятисот друг от друга, идеальной круглой формы, метров по триста в диаметре. Глубина одной воронки составляла двенадцать метров, другой почти двадцать. До дна первой я донырнул. Один раз. Больше не захотелось. И даже не в том дело, что глубина для меня была на пределе физических возможностей, нырял я в море на такую глубину и неоднократно. Давили на психику ограниченная видимость вкупе со слабой освещенностью вблизи дна, а так же торчащие из донного ила жутковатого вида коряги – остатки упавших когда-то в озеро деревьев, переплетенные тиной, похожей на охотничьи сети какого-то гигантского подводного паука. Сразу начинали мерещиться позеленевшие утопленники на дне. А что, куда-то же должны были деваться пропавшие здесь люди.