Страница 2 из 54
Удивительно, что на вечерних улицах не видно французов, а ведь их в Папеэте довольно много. Здесь, в сердце Океании, на каждом шагу так и веет Францией, а колонии давно осевших в этих краях выходцев из метрополии представляют собой точные копии мелких городишек французской провинции. Чем же объясняется безлюдье на вечерних улицах Папеэте?
Мы только что прошли мимо новенькой, с иголочки, утопающей в зелени резиденции губернатора. Таити, все еще жемчужина во французской короне, с 1958 года имеет статус «заморской территории» Франции. Официальный представитель метрополии родом из самого Парижа.
И все-таки, чем занимаются французы по вечерам, после работы? Днем они, так же как европейцы во всем мире, работают, значит, вечером отдыхают — веселятся, ходят друг к другу в гости, встречаются, чтобы поболтать, устраивают приемы. Одним словом, чувствуют себя как дома.
К услугам отдыхающих в Папеэте радио на французском и таитянском языках, телевидение, пять кинотеатров, в том числе два drive in[1], которые особенно усердно посещают местные жители.
Тишину таитянской ночи нарушают звуки музыки, доносящейся из портовых кабачков. В одном из ночных заведений — «Куинне», «Зизу бар» или «Бар Леа» — устраиваются увеселительные вечера для туристов и местных жителей. Девушки с мягкой благоухающей кожей опоясывают бедра шелестящими юбочками из травянистых волокон, называемых морэ, и демонстрируют танец живота. В барах часто нет дверей, и лишь занавески из бус, нанизанных на шнуры, отделяют помещение от улицы, куда вырываются звуки музыки, запах пива и виски, клубы дыма. Где ты, тихое очарование Таити?
Продолжим поиски знакомого незнакомца, рекомендованного мне в письме из Австралии.
Теперь-то я не ошибся! Конечно, это здесь! Мне ясно видна вывеска бара «Мануиа Таити!» Увы, никто в баре не знает директора Владислава Мухи. Ни в этом, ни в соседнем. Как оказалось впоследствии, я, к несчастью, перепутал пивоваренный завод (Бровар) «Мануиа»[2] с баром «Мануиа». И вот мы тащимся по улицам, заглядываем в магазины, экзотические ресторанчики, портовые кабачки, пытаясь что-нибудь разузнать.
— Иди в «Коль Блю» или в бар «Куинне Таитиан Хат», там наверняка его найдешь… — весело предлагает мне завсегдатай матросского притона.
Я стараюсь сохранять спокойствие, но уже почти теряю надежду. Заглядываю в «Куинне». Там столпотворение. В субботу кабачки Папеэте трещат по швам от наплыва посетителей: французы вперемежку с цветными, без расовых предрассудков. Англичане попадаются крайне редко, и они, как правило, развлекаются в своих отелях.
Зал «Куинне», отделанный в простом, даже несколько строгом стиле, наполняет приглушенный говор. Французский и таитянский языки удивительно изящны и прекрасно гармонируют друг с другом, так же как гармонируют врожденный такт островитян и обаяние людей с берегов Сены. Спокойно снимают обувь, танцуют любовный тамуре. Любой может поцеловать любую женщину. В «Куинне» это позволено. Однако в других местах Папеэте уже не найти прежних обычаев. Давно прошли времена, когда бородатые матросы китобойных судов платили золотыми серьгами за выпивку и женщину.
Я начинаю посещение «Куинне», все с того же — с расспросов о «месье Мухе». Таитянка, которая распоряжается в баре напитками, отрицательно покачивает головой, улыбаясь мне глазами. Она не знает человека с таким именем. Подает нам два пива. Девушка хороша собой, у нее великолепная фигура, приятное овальное лицо, светлая кожа — ну просто загорелая европейка экзотической красоты!
В нашу беседу включается чуть подвыпивший француз, военный в штатском.
— Вы случайно не австралийцы?
— Нет, из Польши, Поланд.
— Голланд?
— Нет, Поланд.
— А ты?
— Голланд.
Француз с испанской бородкой долго и проницательно всматривается в голландца. В воздухе пахнет грозой…
— Ну ладно, — наконец заявляет он примирительно, — а где вы до сих пор узнавали об этом вашем Мухе?
Он советует заглянуть в телефонную книгу. В самом деле! Но где бы раздобыть эту книгу? Так началось мое чудесное приключение, о котором и попытаюсь рассказать.
Я уже успел привыкнуть к неожиданным встречам, какими изобиловало мое путешествие к антиподам, но эта мне показалась исключительной. Как найти на Таити поляка? Очень просто! Не имея никаких сведений о земляках, я всегда пользуюсь вернейшим средством, о котором сегодня почему-то забыл, — заглядываю в местную телефонную книгу. Книга в Папеэте — слишком сильно сказано! Небольшая тетрадочка, несколько сот имен. Но среди них нет того, которое я ищу. Зато значится некий Малиновски. Неужели на Таити тоже есть свой Малиновски?
Что-то забрезжило впереди. Наверное, это тот самый, с которым еще до войны встречался антрополог Александр Годлевски. Нет сомнений, это мой земляк!
Я позвонил. Ответил мужской голос.
— Вы говорите по-польски? — спросил я.
— Не понимаю… — прозвучал ответ, впрочем, без тени удивления.
— Простите, мне показалось, что…
— Ничего, ничего, подождите немного, я сейчас приеду за вами.
Не прошло и получаса, как Малиновски предстал перед нами. Его открытое, славное лицо сразу же пробудило во мне симпатию. Он приехал на своей машине вместе с сыном. Наполовину таитянин, он полностью обезоружил меня своей необычной прямолинейностью и оперативностью. Да, верно, его отец был поляком, но он уже его не помнит. Среднему сыну, которого он привез с собой, он дал первое имя Клод, а второе… Поляк. Он очень рад. Я первый человек из далекой Польши, с которым он познакомился. Ну что же, от Таити до Польши точно такое же расстояние, как от Польши до Таити. У нас тоже не часто встретишь жителя Южных морей.
Хлопают дверцы, машина трогается. Малиновски забирает нас к себе.
— Насколько мне известно, месье Муха сейчас в отпуске и уехал во Францию, — сообщает Малиновски, склоняясь над рулем. — Но это неважно, вы остановитесь У меня.
Он привозит нас в свой дом, который в течение многих недель станет и моим домом. Благодаря Малиновскому я многое увидел в Полинезии.
Месье Малиновски
Хозяина дома я, по его желанию, называю просто Чарли. В течение всего пребывания в Папеэте Чарли — мой неразлучный спутник. Скажем сразу и без оговорок — спутник, о котором только можно мечтать. Ему сорок три года, он неплохо говорит по-английски, утончен, внешне мягок, в меру улыбчив. Похоже, он послан мне богами!
По приезде в дом я был представлен его супруге Мине и познакомился с остальными тремя сыновьями — старшим, стриженным под ежик Жилем, двенадцатилетним Жоржем и Хейфарой, которому исполнилось целых четыре года. Старший и младший родились в Папеэте, а два средних — на Руруту (архипелаг Тубуаи) и Раиатеа. Родом с Раиатеа и сам Чарли. Там же он нашел и свое «сокровище» — молчаливую Мину, в жилах которой течет кровь знатного полинезийского рода.
Мы живем на улице Октава Моро, минутах в пятнадцати ходьбы от центра, в элегантном, четырехкомнатном фаре[3], с жалюзи на окнах, паркетом, современной мебелью, телевизором и гаражом, где стоит новенький «ситроен».
— Я люблю комфорт и легкую жизнь, какую можно найти в Папеэте, — говорит хозяин.
Чарли не принадлежит к бедноте. По распространенной на Таити неофициальной расовой классификации он деми — наполовину европеец, наполовину полинезиец. Это определяет его социальное положение как по службе, так и в обществе. В столичном городе Папеэте общество делится на классы, трудно перейти из одного в другой, высший.
Читателям, а особенно читательницам, наверное, интересно узнать, что собой представляет будничная жизнь моих друзей, то есть жизнь интеллигентной семьи в Папеэте, прожить вместе со мной один обычный день в семье Чарли.
— Завтрак готов, — будит меня утром голос хозяина.
1
Drive in (англ.) — кинотеатр на открытом воздухе, где фильмы можно смотреть, не выходя из автомобиля (здесь и далее примеч. пер.).
2
Мануиа — сорт таитянского пива
3
Фаре (таит.) — дом, хижина, жилище.