Откровения

—  А  Левиафан?  —  спросил  Оливер.

—  Заключен  навеки,  насколько  я  могу  судить,  —  с  облегчением  произнес  Лоуренс.

—  Но  как  же  тот  сигнал?..  А  землетрясение?  —  возразила  Шайлер,  пытаясь  перекрыть  шум  толпы  и  неослабевающий  рокот  барабанов  самбы.

—  Не  более  чем  внешние  признаки  его  попыток  вырваться  из  цепей.  Ничего  такого,  к  чему  Левиафан  не  пробовал  бы  прибегнуть  прежде.  Но  тщетно.  Корковадо  будет  стоять  вечно.

И  Лоуренс  пристукнул  по  столу  бокалом,  словно  бы  для  того,  чтобы  подчеркнуть  свою  точку  зрения.

—  Тогда  почему  Совет  думает,  что  Корковадо  в  опасности?  —  спросила  Шайлер.

—  Так  вы  из-за  этого  сюда  приехали?

Шайлер  кивнула.

—  Я  не  знаю.  Но  у  Нэн,  должно  быть,  имеются  какие-то  причины.  Регент  никогда  не  будет  действовать  без  серьезного  основания.  —  Лоуренс  допил  коктейль.  —  Тогда  опять  же,  возможно,  Кингсли  прав,  —  негромко  произнес  он,  словно  разговаривая  сам  с  собою.

—  Кингсли!  —  не  выдержав,  взорвалась  Шайлер.  —  Как  ты  можешь  доверять  ему?!  Ты  же  сам  говорил,  что  нельзя  доверять  блестящему  фасаду.  Все  эти  Кингсли  —  скользкие  типы.

—  На  самом  деле  Кингсли  доказал,  что  его  преданность  Совету  выше  чувства  долга.  Не  говори  о  нем  так  непочтительно,  внучка,  —  строго  произнес  Лоуренс.

—  Чем  доказал  —  фокусом,  который  выкинул  в  Хранилище?

—  Кингсли  лишь  делал  то,  что  ему  было  сказано.  Он  выполнял  приказы  своего  региса.

—  Ты  хочешь  сказать,  что  Чарльз  велел  ему  призвать  Серебряную  кровь?!

От  возмущения  Шайлер  чуть  не  рассмеялась.  Михаил  —  архангел.  Он  не  может  пойти  на  такое  предательство!

—  У  всего  есть  свои  причины.  Возможно,  даже  у  внезапного  наплыва  старейшин  в  этот  город,  —  предположил  Лоуренс.

—  Знаете,  семейство  Альмейда  дает  сегодня  вечером  званый  ужин,  —  вмешался  в  разговор  Оливер.  —  Для  всего  Совета.  —  Юноша  взглянул  на  часы.  —  Думаю,  он  уже  начался.

Лоуренс  жестом  велел  официантке  подать  счет.

—  Прекрасно.  Возможно,  там  мы  и  найдем  все  ответы.  В  любом  случае,  приемы  у  Альмейда  отличные.

Глава 38

В  дверь  резко,  отрывисто  постучали,  и  Блисс  заметила,  что  родители  при  этом  звуке  так  и  подскочили.  Форсайт  быстро  подошел  к  двери  и  глянул  в  замочную  скважину.

—  Все  в  порядке,  —  объявил  он,  отпирая  дверь.

В  комнату  размашистой  походкой  вошла  суровая  и  элегантная  женщина  с  белой  прядью  в  волосах  цвета  воронова  крыла.  Ее  сопровождали  двое  слуг.

Блисс  всегда  немного  побаивалась  стража  Катлер.  Именно  эта  старейшина  проверяла  ее  разум  —  не  был  ли  он  извращен  Серебряной  кровью.  Девушка  до  сих  пор  помнила  тревожное  ощущение,  возникавшее,  когда  тебя  изучали  и  судили.

—  Где  хранитель?  —  спросила  Нэн  Катлер.

Боби  Энн  указала  на  сверток,  лежащий  в  дальнем  углу  комнаты.

—  Вы  погрузили  ее  в  стазис?

Форсайт  кивнул.

—  Да.  Она  проснется  не  скоро.

—  Мы  застукали  ее  вот  с  этим,  —  сообщила  Боби  Энн,  передавая  оружие  Джордан  стражу.

—  Нам  нужно  изыскать  способ  уничтожить  его.  Использовать  это  для  нас  слишком  опасно,  —  сказал  Форсайт.  —  Я  думал,  что  заклинания  будет  достаточно,  чтобы  держать  его  в  сейфе,  но,  очевидно,  она  смогла  обезвредить  его.  Чересчур  умная.

—  Если  способ  его  уничтожить  вообще  существует,  —  сказала  Нэн.  —  Черный  огонь  его  не  берет.

—  Вы  сможете  с  этим  управиться?  —  спросил  Форсайт.

—  За  вами  не  следили?  —  пожелала  немедленно  узнать  Боби  Энн.

Блисс  увидела,  как  мрачная  страж  покачала  головой.

—  Нет,  за  мной  никто  следить  не  станет.  Мы  об  этом  позаботимся.  На  самом  деле  —  просто  поразительно,  что  она  ждала  так  долго,  прежде  чем  предпринять  этот  шаг.  Но  не  беспокойтесь,  я  позабочусь,  чтобы  она  больше  не  представляла  для  нас  угрозы.  —  Нэн  с  отвращением  взглянула  на  тюк  из  одеяла.  —  Корделия  ван  Ален  действовала  слабоумно,  как  всегда,  когда  решила,  что  если  она  пошлет  в  вашу  семью  хранителя,  это  что-то  решит.

—  Так  значит,  она  подозревала?  —  спросила  Боби  Энн.

—  Конечно  подозревала!  —  огрызнулся  Форсайт.  —  Вы  ее  недооценивали,  Нэн.  Она  была  сообразительна.  Она  понимала:  что-то  назревает.

—  В  таком  случае  жаль,  что  ее  маленькая  убийца  оказалась  так  же  неэффективна,  как  и  сама  Корделия.

Нэн  подала  знак,  и  ее  слуги  подняли  сверток  и  вынесли  его  из  комнаты.

Блисс  понятия  не  имела,  о  чем  они  говорят,  но  отчаянно  пыталась  разобраться.  Что  подозревала  Корделия  ван  Ален?

—  Нам  нужно  торопиться,  —  сказала  Боби  Энн  мужу.  —  Ужин  начинается  через  час.

Форсайт  кивнул.

—  Что  происходит?  Куда  вы  идете?  —  спросила  Блисс,  пытаясь  удержать  слезы  бессилия.  —  Куда  они  понесли  Джордан?

Блисс  пыталась  понять,  что  же  толкнуло  ее  сестренку  на  подобное  безумие.  Но  родители  отказывались  что-либо  ей  объяснять  или  говорить,  кроме  своих  загадочных  комментариев.  Они  отправились  на  большой  ужин  к  семейству  Альмейда,  как  будто  вообще  ничего  не  произошло.  Боби  Энн  даже  сказала  Блисс,  что  она  может  заказать  в  номер  все,  что  угодно.

Ей  пришлось  смириться  с  этим.

Джордан  исчезла.  Ее  младшая  сестра,  всегда  следовавшая  за  ней  по  пятам,  пытавшаяся  подражать  каждому  ее  шагу.  В  пять  лет  Джордан  мечтала  о  пышных  вьющихся  волосах,  как  у  сестры,  и  заставляла  служанок  завивать  ее  упрямые  прямые  пряди,  чтобы  только  походить  на  Блисс.  Джордан,  которая  в  детстве  звала  ее  «Бисс»,  потому  что  не  выговаривала  букву  «л».  Джордан,  всего  лишь  на  днях  предлагавшая  ей  шоколад  и  утешение.  На  глаза  Блисс  навернулись  слезы.

Она  поняла,  что  никогда  больше  не  увидит  Джордан.

«Отчего  ты  плачешь?»  —  спросил  чей-то  негромкий  сочувственный  голос.

«Мне  печально».

«Джордан  пыталась  причинить  вред  Блисс».

«Я  знаю.  Но  она  была  моей  сестрой.  Моим  другом».

«Разве  друзья  причиняют  вред?»

Блисс  внезапно  вспомнила,  каково  это  —  чувствовать,  что  тебя  словно  разрывает  надвое.  Никогда  в  жизни  ей  еще  не  бывало  настолько  больно.  Джордан  действительно  сделала  это.  Она  целила  ей  в  сердце.  Она  пыталась  убить  Блисс  тем  оружием  —  ярким,  золотистым,  похожим  на  меч.

Но  он  отличался  от  меча,  который  отец  хранил  в  своем  кабинете.  Тот  меч,  который  Форсайт  использовал  во  время  нападения  на  Хранилище  —  когда  Серебряная  кровь  убила  Присциллу  Дюпон,  —  был  тускло-золотым.  А  клинок,  которым  воспользовалась  Джордан,  излучал  ярко-белый  свет.

Нэн  Катлер  сказала,  что  его  невозможно  уничтожить,  и  Блисс  внезапно  вспомнила  слова  Мими:  «Меч  правосудия  пропал».  Неужели  отец  держит  у  себя  меч  Михаила?  Единственное  на  свете  оружие,  способное  убить  Люцифера?  Меч  архангела?  А  если  так,  почему  Джордан  использовала  этот  меч  против  нее?  Блисс  почувствовала  приближение  пульсирующей  головной  боли.

«У  меня  нет  выбора»,  —  сказала  сестра  сегодня  днем.

Почему  нет  выбора?

Постепенно  Блисс  перестала  тосковать  по  Джордан.  Она  начала  радоваться,  что  ее  забрали.  Куда  бы  ее  ни  отправили,  Джордан  это  заслужила.  Блисс  надеялась,  что  это  будет  темная,  глубокая  подземная  тюрьма,  где  Джордан  сможет  целую  вечность  размышлять  о  своих  преступлениях.