Страница 3 из 72
– Замечательно! Как раз то, что мне не доставало к завтраку, – Джулия приняла сумку и ушла на кухню вынуть обложенные соломой яйца, чтобы вернуть сумку её владелице. Она никогда не отказывала ни одной матери, ни её ребенку, если те нуждались в помощи. Но многие из её пациентов не могли заплатить деньгами, зато Джулия и её домочадцы хорошо питались.
После того, как миссис Флинн и её маленький сынишка ушли, Джулия устроилась за столом и взялась за записи о принятых сегодня больных. Усишка, её полосатая кошка, дремала рядом. Закончив писать, Джулия откинулась назад и, поглаживая кошку, стала рассматривать свои владения.
Переднюю часть Роуз-Коттеджа составляли две комнаты. Та, где она сейчас сидела, использовалась для приема пациентов и хранения лекарств. Вторая была её гостиной. Кухня, кладовая и спальня располагались в задней части коттеджа. Вверх по узкой лестнице, на мансарде, находилась вторая довольно просторная спальня.
Позади дома имелась конюшня, в которой размещался её всегда спокойный пони. Там же был разбит огород, занятый под посадки целебных трав и овощей. Цветы же Джулия посадила перед коттеджем, поскольку считала, что ни один человек не может без них обходиться.
её воспитывали никак не для жизни в Роуз-Коттедже, но та, прошлая, жизнь оказалась ужасной. А вот сегодняшняя гораздо лучше. У неё имеются и собственный дом, и друзья. И здесь, в глуши, в Джулии очень нуждаются. Поскольку врачей поблизости нет, она стала кем-то большим, чем просто повитухой. Джулия вправляла кости, лечила раны и незначительные заболевания. Некоторые утверждали, что она даже превосходит врачей, практикующих в Карлайле. Да и стоили её услуги намного дешевле.
И хотя путешествие в Лондон в качестве компаньонки Марии, состоявшееся несколько месяцев назад, оставило в её душе тревожное чувство, Джулия по большей части была вполне удовлетворена своей нынешней жизнью в Хартли. У неё никогда не будет собственного ребенка, и тем не менее в её жизни много детей, точно так же как и уважения здешнего общества. Она гордилась тем фактом, что сама, своим собственным усердным трудом, сумела построить эту жизнь.
Передняя дверь распахнулась, и в дом торопливо вошла молодая женщина с ребенком на бедре и холщовой сумкой через плечо. Джулия улыбнулась, приветствуя двух других своих домочадцев.
– Ты вернулась раньше, чем собиралась, Дженни. Как дела у миссис Вулф и Энни?
Дженни Уотсон просияла.
– Обе счастливы и здоровы. Поскольку именно я помогла Энни родиться, то всякий раз, как только вижу её, меня охватывает невероятная гордость, словно сама произвела её на свет.
Джулия рассмеялась.
– Как мне знакомо это чувство. Помочь ребенку прийти в этот мир всегда радость.
Дженни потянулась к своей сумке.
– Мистер Вулф дал мне кусок отличного бекона.
– Он как нельзя лучше подойдет к яйцам Элли Флинн.
– Тогда пойду приготовлю нам чай, – Дженни направилась на кухню, оставив дочь в колыбельке у очага. Молли, четырнадцати месяцев от роду, широко зевнула и, свернувшись калачиком, задремала.
Джулия с любовью посмотрела на малышку. Дженни не первая отчаявшейся беременная молодая женщина, появившаяся на её пороге, но именно она стала частью её семьи. Дженни вышла замуж против воли родителей. И когда муж её бросил, родные также от неё отвернулись, заявив, что она сама должна расхлебывать кашу, которую заварила.
Будучи на грани голодной смерти, Дженни вызвалась служить у Джулии без всякой оплаты, только за пищу и кров над головой. Девушка оказалась очень смышленой и работящей, а после рождения Молли даже начала учиться у Джулии. И у неё имелись все шансы стать умелой повитухой. Именно Дженни и её ребенок составили семью Джулии.
Едва Дженни крикнула: «Наш чай готов!», – как зазвенел колокольчик, висевший над входной дверью.
Джулия поморщилась:
– Жаль, что мне не платят по шиллингу[5] всякий раз, когда прерывают во время еды!
Она встала... после чего замерла от ужаса при виде трех мужчин, вошедших в дом. Двоих из них она не знала, а вот дородный, с изуродованным шрамами лицом был ей очень даже знаком. Джозеф Крокетт, самый мерзкий человек, которого она когда-либо встречала, нашел её.
– Так-так-так. Похоже, леди Джулия действительно жива, – угрожающе проговорил он, доставая из-под сюртука блестящий нож, – но это очень даже легко исправить.
Усишка зашипела и бросилась на кухню, в то время как Джулия отступила назад, цепенея от страха.
Столько лет она скрывалась, и всё же смерть настигла её.
Узнав гостя, миловидная горничная, открывшая дверь в Хартли-Мэнор, присела в реверансе.
– Сожалею, майор Рендалл, но Таунсендов нет дома. Племянница миссис Таунсенд, живущая на юге, выходит замуж, и они решили отправиться на свадьбу.
На протяжении всех двух недель, приятно проводимых им в Шотландии у своего друга Киркленда, Рендалл не раз подумывал навестить семью Марии, но так и не решился, пока не оказался на дороге, ведущей к западному побережью Камберленда – в Хартли. Таунсенды ему нравились, и вреда в том, чтобы заехать к ним, никакого не было, даже если он и не заинтересован в ухаживаниях за Сарой. Если же ему представится случай повидать Джулию... возможно, это излечит его от злополучного влечения.
Импульсивность не всегда доводит до добра. Он передал одну из своих визиток горничной.
– Пожалуйста, передайте им, что я заезжал.
Девушка, нахмурившись, взглянула на визитку.
– Уже довольно поздно, сэр. Мистер и миссис Таунсенд будут мной очень недовольны, если вы не останетесь здесь на ночь, как гость дома.
Какое-то мгновение Рендалл колебался. В деревне есть приличная небольшая гостиница, но целый день в дороге оказался слишком утомительным, и его нога разболелась, а он к тому же путешествовал один с того самого момента, как его слуга – в прошлом денщик – Гордон отправился навестить свою семью. И сам Рендалл, и его лошади заслужили приличный отдых.
– Миссис Бекетт всё ещё царит на кухне?
Горничная лукаво улыбнулась.
– Так и есть, сэр, и она будет невероятно счастлива, что нашелся хоть один голодный мужчина, способный оценить её стряпню.
– Тогда я с величайшей радостью принимаю ваше любезное приглашение.
Рендалл спустился вниз по лестнице, чтобы отвести свой легкий дорожный экипаж и лошадей на конюшню. И хотя с Сарой Таунсенд ему встретиться не удалось, правила приличия требовали, чтобы утром, прежде чем продолжить своё путешествие на юг, он нанес визит миссис Бенкрофт.
Полезная вещь – все эти правила приличия.
Джозеф Крокетт подошел ближе и кончиком ножа прикоснулся к горлу Джулии. Та застыла, с ужасом задавая себе вопрос: неужели она умрет, вот прямо здесь и сейчас. В это время Крокетт прорычал:
– Вы поедете с нами, леди. И вам известно, чем это закончится, – он нажал чуть сильнее, слегка поранив кожу. Когда появившиеся капельки крови потекли по шее Джулии, он добавил: – И следите за своим поведением, или я перережу вам горло. Вряд ли меня хоть кто-то обвинит, если я буду вынужден прикончить убийцу.
От двери, ведущей на кухню, раздался судорожный вздох. Там стояла привлеченная голосами Дженни. Крокетт выругался и развернулся к ней, угрожающе подняв нож.
– Нет! – Джулия схватила его за запястье. – Ради Бога, не причиняйте ей вреда! Дженни не сделала вам ничего плохого.
– Она может поднять тревогу, как только я заберу вас, – огрызнулся Крокетт.
Показалась Молли, её круглое личико сморщилось от страха, пока она цеплялась за юбку своей матери. Дженни подняла дочурку на руки и отступила на кухню, в глазах у неё застыл ужас.
– Держите её! – рявкнул Крокетт.
Более молодой из двух незнакомцев двинулся за Дженни и, схватив за руку, не дал ей скрыться.
5
Шиллинг - (англ. shilling, нём. schilling, гол. shelling, сканд. skilling, итал. scellino, польск. szelag от лат. solidus - название византийской монеты, либо от нём. Scild, либо от англ. shield - щит, изображавшийся на монетах).
Английская серебряная монета, которая впервые начала чеканиться в 1504 г. пр и короле Англии Генрихе VII (1485 - 1509) весом в 9,33 г (8,68 г серебра). На аверсе - изображение короля в профиль, на реверсе - щит с гербами Англии и Франции и надпись: Posui Deum adjutorem meum. Со времен Каролингов английский Ш. был денежно-счетной единицей. Он равнялся 12 пенсам (стерлингам), 20 Ш. составляли фунт. Отсюда английский фунт = 20 Ш., или 240 пенсам. При Елизавете I (1558 - 1603) вес монеты упал до 6,22 г (5,75 г серебра). С 1816 г. вес Ш. равнялся 5,655 г (5,23 г серебра). С 1920 г. Ш. чеканился из серебра 500-й пробы вплоть до 1946 г., а затем - из сплава меди и никеля. В Англии имеются в обращении также банкноты в 10 Ш., медно-никелевые монеты в 2 Ш. (флорин) и 1 Ш., которые после перехода Англии на десятичную денежную систему (15 февраля 1971 г.) больше не выпускаются. После введения в 1971 г. десятичной денежной системы в Великобритании шиллинг приравнен к 5 пенсам. Символом Ш. являлась литера S (от латинского solidus). Кроме Англии, Ш. были в обращении также в других странах, где они составляли 1/20 национальных фунтов: бермудского, гамбийского, гибралтарского, замбийского, ирландского, малавийского, мальтийского, новозеландского, фунта Фиджи, фолклендского и ямайского. Ш. является денежной единицей Австрии и ряда стран, завоевавших независимость (Кении, Сомали, Танзании, Уганды)