Инферно Габриеля

Последнюю просьбу профессор Эмерсон выслушал с каменным лицом и ледяным взглядом.

— Это невозможно, — пробормотал он и торопливо покинул ресторан, предоставляя Джулии самой нести подарок метрдотеля.

Провожая взглядом столь странную пару, Антонио чесал в затылке и никак не мог понять профессора. Привести изумительную девушку в столь романтическое место и целый вечер просидеть молча. Должно быть, у бедняги-профессора какие-то неприятности на работе.

Довезя мисс Митчелл до ее дома, профессор Эмерсон учтиво открыл ей дверь и достал с заднего сиденья тяжелую корзину. Не удержавшись, он поднял крышку и заглянул внутрь:

— Недурно. Вино, оливковое масло, бальзамический уксус, печенье, банка домашнего мармелада от жены Антонио и остатки вашего ужина. Этого вам хватит на несколько дней сытной жизни.

— Благодарю вас, — улыбнулась Джулия, протягивая руку к корзине.

— Корзина тяжелая. Я донесу ее до входной двери.

Он сделал то, что сказал, и теперь ждал, когда Джулия откроет дверь. Тогда он отдал ей корзину.

Взгляд Джулии уперся в ее элегантные туфли. Вот и все. Им пора прощаться. От этой мысли у нее почему-то вспыхнули щеки.

— Спасибо вам, профессор Эмерсон, за прекрасный вечер. Это было так великодушно с вашей стороны, что вы…

— Мисс Митчелл, — перебил ее профессор, — давайте не усугублять и без того нелепую ситуацию. Я прошу извинить меня за… прежние грубости. Единственно, что могу сказать в свое оправдание, — это было вызвано причинами… весьма личного характера. Так что пожмем друг другу руки и… оставим все в прошлом.

Он протянул руку. Джулия протянула свою. Профессор старался не причинить ей боль слишком уж сильным рукопожатием. Он старался не замечать ни дрожи ее пальцев, ни вздувшихся вен.

— Спокойной ночи, мисс Митчелл.

— Спокойной ночи, профессор Эмерсон.

С этими словами Джулия скрылась за дверью. Профессор счел, что его вина заглажена.

Где-то через час после их прощания Джулия сидела на кровати и разглядывала фотографию, которую всегда держала у себя под подушкой. Она очень долго смотрела на снимок, решая, как поступить с ним. Вариантов было три: разорвать на мелкие кусочки, оставить на прежнем месте или убрать в комод. Ей всегда нравился этот снимок — самый прекрасный из всех снимков. И в то же время ей было очень больно глядеть на него.

Потом она подняла глаза к своей любимой репродукции и закусила губу, удерживая слезы. Она не знала, чего ждала от своего Данте, но ожидаемого не получила. И потому с мудростью, обретаемой только через разбитое сердце, она решила отпустить его на все четыре стороны.

Она думала о щедрости Антонио. Теперь ее импровизированная кладовка полностью забита снедью. Потом она вспомнила о нескольких голосовых сообщениях Пола. Пол ругал себя за то, что оставил ее один на один с профессором, и просил позвонить в любое время и сообщить, что с нею все в порядке.

Джулия побрела к комоду, выдвинула верхний ящик и бережно, но решительно положила фотографию на самое дно, под комплект эротического нижнего белья, которое она ни разу не надела. Думая о трех совершенно непохожих мужчинах, она улеглась в кровать, закрыла глаза и уснула. Ей снился заброшенный яблоневый сад.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В пятницу Джулия вынула из своего почтового ящика официальное уведомление о согласии профессора Эмерсона быть руководителем по избранной ею теме. Что же заставило уважаемого профессора отказаться от его прежнего решения? Впрочем, долго раздумывать над этой метаморфозой Джулии помешал Пол.

— Ты готова? — донеслось сзади. — Тогда пошли.

Джулия улыбнулась ему. Конверт с извещением она запихнула в карман все того же рюкзака с наспех пришитой лямкой. Они вышли из здания факультета и направились в ближайший «Старбакс». Идти было недалеко — каких-нибудь полквартала.

— Хочу спросить тебя о встрече с Эмерсоном. Но сначала я сам должен тебе кое-что рассказать, — серьезным тоном сообщил Пол. Джулия с некоторой настороженностью посмотрела на него. — Да не бойся, Крольчиха. Ничего опасного, — потрепал он ее по руке. У этого широкоплечего, рослого парня было удивительно доброе сердце, остро чувствующее чужую боль. — Я знаю про историю с запиской, — сказал Пол.

Джулия закрыла глаза и мысленно выругалась.

— Пол, мне так неловко. Я собиралась сама рассказать тебе об этом ляпе, но как-то не удавалось. Я не говорила ему, кто писал про… придурка.

— Не волнуйся, — тронул ее за плечо Пол. — Это я тоже знаю. Я сам ему сказал.

— Ты? Зачем? — изумилась Джулия.

Глядя в большие карие глаза Крольчихи, Пол чувствовал: он готов на все, лишь бы не позволить кому-либо обижать эту славную девчонку. Даже если это разрушит его карьеру ученого. Даже если придется вытащить Эмерсона из уютного профессорского кабинета и хорошенько проучить за высокомерие и нетерпимость. Профессорский зад давно заслужил двойной порции розог или сильного пинка. Возможно, то и другое.

— От миссис Дженкинс я узнал, что Эмерсон назначил тебе срочную встречу. Я сразу понял, с какой целью: отшлепать тебя словами и объявить, что теперь ты можешь убираться ко всем чертям. А ксерокопию нашей записки я нашел среди прочих материалов, которые он мне оставил. — Пол поморщился. — Дополнительный риск, когда работаешь лаборантом у высокоученого чувака вроде Эмерсона.

Джулия застыла на месте. Пол осторожно взял ее за руку и предложил продолжить разговор в тепле, за большой чашкой ванильного кофе-эспрессо с горячим молоком.

Мест в «Старбаксе» было предостаточно. Они прошли в дальний конец. Джулия по-кошачьи расположилась на пурпурном бархатном диванчике, наслаждаясь теплом и кофе. Полу было приятно сознавать, что сейчас ей хорошо и, пока они здесь, Крольчихе не грозят никакие опасности.

— Понятное дело: цепь дурацких случайностей, — вернулся к прерванному разговору Пол. — Немудрено. Он тебя на первом же семинаре погладил против шерсти. Вообще-то, тебе не стоило ходить к нему. А вот мне — очень даже стоило. Честное слово, Джулия, я его таким еще не видел. Надменность, брезгливость — это бывало у него и раньше. Но чтобы он так нагло вел себя с женщинами… Подумаешь, ты прослушала его вопрос. Так тебя что, из-за этого гнобить нужно? На твою экзекуцию и смотреть-то было больно.

Джулия потягивала кофе и ждала продолжения монолога.

— Словом, когда я нашел ксерокопию обеих сторон этой чертовой бумажки, то понял: Эмерсон решил живьем изжарить тебя на углях. Я выведал, на какое время назначена ваша встреча, и тоже договорился с ним о встрече, причем непосредственно перед вашей. Я признался Эмерсону, что фраза о придурке написана моей рукой. Я даже соврал ему и попытался убедить его, что ради шутки подделал твою подпись. Он на это не купился.

— И ты все это сделал ради меня?

Пол улыбнулся и пошевелил своими ручищами.

— Я хотел стать живым щитом между им и тобой. Решил принять огонь на себя. Мне-то что: пусть орет, пока не охрипнет. Чем больше он выплеснет на меня, тем меньше достанется тебе. — Он посмотрел на Джулию и со вздохом пожал плечами: — Увы, моя стратегия не сработала.

— За меня еще никто не заступался, — призналась Джулия, с благодарностью глядя на добродушного верзилу. — Я перед тобой в долгу.

— Брось. Я просто хотел оттянуть весь его дерьмовый поток на себя. Кстати, что он тебе говорил?

Джулия разглядывала кофейную чашку, делая вид, что не расслышала вопроса.

— Неужели было так скверно, что и вспоминать не хочется? — Пол задумчиво поскреб подбородок. — Но мой визит не пропал даром. На последнем семинаре Эмерсон был вполне вежлив с тобой.

— Да уж, — усмехнулась Джулия. — Зато он не дал мне ответить ни на один вопрос, сколько бы я ни тянула руку. По-моему, Криста Петерсон высказывается за всех нас.

Пола удивило, что такая мелочь вызвала у Джулии вспышку недовольства.

— Об этом можешь не беспокоиться. Криста усердствует на семинарах, потому что с ее диссертацией не все гладко. Эмерсону не нравится избранное ею направление. Он мне сам говорил.