Страница 14 из 20
Но затем начались будни, причем довольно суровые. Молодой русский флот, плохо укомплектованный и немобильный, столкновения с турецким явно избегал, так что попытки турок доставить припасы и людей в Азов были решительно пресечены не галерами, а главным образом казаками, которые на своих легких лодках захватили несколько транспортных судов и отогнали крупные турецкие корабли в открытое море. В целом же осада, благодаря присутствию морских сил, пошла успешнее, чем в прошлом году. Петр удачно блокировал устье Дона: на обоих берегах были построены форты, вооруженные пушками, – своеобразный «замок» на устье, делавший невозможным беспрепятственный вход вражеских судов в Дон к осажденному Азову.
Высадившаяся тем временем с кораблей армия под командой «генералисима» А. С. Шеина вновь, как и в прошлом году, заняла траншеи и апроши (рвы, подходы), которые так и не были разрушены турками, легкомысленно полагавшими, что русский царь надолго запомнит «невзятие Азова» и забудет дорогу к его стенам.
Осада крепости проходила по старому образцу, причем минные подкопы делать боялись, как и пытать судьбу на штурмовых лестницах. Была начата гигантская, но бессмысленная с военной точки зрения работа – возведение вокруг крепости вала такой величины, чтобы он оказался выше турецкого крепостного вала и засыпал бы ров крепости. Этот крайне архаичный для XVIII века вид осады напоминал, как писал историк Н. Устрялов, летописную осаду князем Владимиром Херсонеса в X веке. Неизвестно, сколько бы тянулась осада, если бы не новая, более умелая расстановка орудий, прицельным огнем разрушавших турецкие укрепления, «промысел» запорожцев и донцов, захвативших вал крепости, наконец, эффективная блокада Азова с моря. Видя все это, турки начали переговоры о сдаче, и в середине июля 1696 года русские войска вошли в Азов.
Это событие повлекло за собой два следствия: одно – дипломатическое, другое – стратегическое. Азовский успех дал России право громко требовать от своих союзников соответственных усилий в войне с Турцией. Обращаясь к одному из союзников – дожу Венеции – Петр в грамоте от 7 августа 1696 года призывал: «…дабы и ваше светлейшество против того ж общаго неприятеля, в нынешнее согласное и удобное время, войска свои сухим и водяным путем в их бусурманские жилища посылали, и, в надежде той же божией поспешествующей силы, с нашим царским величеством и с протчими союзниками нашими обще воевали того неприятеля крепчайшим усердием, чтоб оный неприятель, в поврежденней уже своей будучи бусурманской силе и наипаче в таком своем изнеможении против общих наших оружей християнских, отовсюду изнурен и отягощен и в попрание могл быть приведен».
Вряд ли призывы Петра к малоактивным тогда союзникам были только чистой риторикой, желанием поднять низкий международный престиж России. Взятие Азова не было просто «поиском» – походом с возвращением, подобно Крымским походам. Одно из первых после взятия Азова писем в Москву Петр заканчивает словами: «Писано в завоеванном нашем граде Азове», подчеркивая тем самым, что намерен укрепиться у моря навсегда. Более того, Петр рассматривал взятие Азова и закрепление там лишь как начало реализации долговременных стратегических планов, имевших глубокую политическую и военную перспективу. Надо сказать, что длямногих и в России, и за рубежом это, по-видимому, оказалось совершенно неожиданным.
Сразу же после того, как над бастионами крепости был поднят российский флаг, Петр начал реконструировать ее согласно новейшим достижениям фортификационной науки. Его указания выполняли специально приглашенные для этого иностранцы – военные инженеры. День и ночь армия-победительница восстанавливала и достраивала азовские укрепления. Примечательным было и освящение города, а также двух православных церквей, переделанных из мечетей. Это должно было символизировать намерение России надолго остатьсяв Приазовье. Сам же Петр с галерным флотом отправилсявдоль морского побережьяна поиски удобной гавани. Окрестности мыса Таган-Рог показались царю и его свите самыми подходящими. Здесь было задумано заложить крепость, город и гавань Таганрог – решение необычайной важности, ибо это означало, что построенные в Воронеже корабли понадобятсяПетру не только длядоставки войск к Азову, но и в целом дляобороны Приазовья, ради чего Петр и начал создавать базу военно-морских сил на Азовском море.
Серьезность этих невиданных и грандиозных длятогдашней России планов Петр подтвердил сразу же после празднованияв Москве азовской победы. 20 октября 1696 года он послал в Боярскую думу запрос: «Статьи удобныя, который к взятой крепости (или фартецыи) от турок Азова». Считаянеобходимым срочно восстановить и заселить Азов, Петр пишет, что столь успешным событием – выходом к морю – нужно воспользоваться, «понеже времяесть, и фортуна сквозь нас бежит, котораяникогда так к нам блиско на юг не бывала: блажен, иже иметца за власы ея. И аще потребно есть сия, то ничто же лутче мню быть, еже (как. – Е. А.) воевать морем, понеже зело блиско есть и удобно многократ паче, нежели сухим путем, о чем пространно писати остовляю многих ради чесных искуснейших лиц, иже сами свидетели есть оному».
И далее самое главное: «К сему же потребен есть флот или караван морской, в 40 или вяще судов состоящей, о чем надобно положить не испустявремени: сколко каких судов, и со много ли дворов и торгов, и где делать?» В самодержавном государстве такой «запрос» автоматически влек за собой соответствующий указ, появившийся 4 ноября 1696 года: «Государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержец, указал: с патриарших и со архиейрейских, и с монастырских – с осми тысяч дворов сделать корабль, с помещиковых и вотчинниковых – с десяти тысяч корабль, за кем с большаго числа до ста дворов, а за кем меньши ста дворов – с тех с двора по полтине; и потому великого государя указу то дело ведал боярин Петр Васильевич Шереметев». Этот указ означал организацию «кумпанств» – компаний, в которые принудительно объединялись помещики, духовенство, горожане для финансирования строительства кораблей.
К весне 1698 года эти «кумпанства», заранее наняв подрядчиков, мастеров и заготовив лес, должны были спустить на воды Воронежа 56 кораблей, не считая тех десяти, которые Петр брался построить на средства царской казны.
Планы Петра не выглядели утопией, ибо опыт строительства галер в 1695—1696 годах оказался вполне удачен, человеческие и природные же ресурсы страны тогда представлялись неисчерпаемыми. Правда, не хватало корабельных мастеров и моряков, поэтому молодых дворян в большом количестве стали посылать на учебу за границу, а оттуда приглашать опытных кораблестроителей и моряков. Вероятно, венецианский дож, получив в июле 1696 года грамоту царя Петра, счел странной причудой сухопутного властителя следующую просьбу «Да мы ж, Великий государь, Наше царское величество, желаем, чтоб Ваша вельможность, для пользы той же общей християнской войны, на тех помянутых креста святаго и християнских неприятелей прислали к нам, Великому государю, Нашему царскому величеству, тринадцать человек добрых судовых мастеров, которые б умели делать и строить всякие морские воинские суды, а мы, великий государь, наше царское величество, изволим ту вашу доброхотность иметь у себя в почитании».
Однако начатое играючи дело быстро приобрело серьезный размах. Кроме венецианцев на верфях Воронежа работали голландцы, шведы, англичане, датчане. Один за другим со стапелей стали сходить корабли, галеры, различные морские суда. Силами двадцати тысяч солдат в Таганроге стали возводиться крепость и гавань. 35 тысяч крестьян юга России были брошены на другую грандиозную стройку: сооружение Волго-Донского канала, значение которого (в случае, если бы его тогда построили) трудно переоценить с точки зрения упрочения военных и экономических позиций России на юге.
В совокупности все эти меры с несомненностью свидетельствовали о серьезном намерении Петра закрепиться на Азовском море. В сущности, Азову и Таганрогу Петр предназначал на юге такую же роль, какую еще предстояло сыграть на севере Петербургу и Кронштадту. Дипломатическим обеспечением, гарантией Азовского плацдарма стал союзный договор России, Австрии и Венеции, заключенный 29 января 1697 года и носивший ярко выраженный антитурецкий, наступательный характер. Об этом свидетельствует начало договора: «Артикул 1. Понеже особое сего союза наступательнаго намерение есть, дабы страны союзныя всего християнства к добру общаго неприятеля, турков и татар, войною гонили, так силою сего союза всякой из союзников обовязуется, что свои войска, силы, караваны и что сверх того, каким ни есть имянем, к войне наступательной ведению, и к преломлению неприятельских сил и к разрыванию, или належати, или чинити, что возмогут со своей стороны заранее приготовляти и теми ж сухим путем и морем на общаго неприятеля силами, сколько возможно будет, превеликими находити и воевати…»