Страница 37 из 89
На другой день по завоевании города утром рано армия, выступя из лагеря, расположилась в строй и по отпетии благодарственного молебствия выпалено изо сто одной пушки с Хотинской крепости при троекратном беглом огне от всей армии.
Потом отец мой в провожании паши, янычарского аги и других знатнейших турецких чиновников поехал, все верхами, от одного крыла на другое. При сем случае означенный паша отозвался, что хотя турецкая армия обще с татарами и составляла с лишком сто тысяч человек, однако признаться ему надобно, что невозможно было противостоять такому войску, какое он теперь видит, где толь хорошая дисциплина и послушание введены, присовокупя к тому, что огонь российской армии несравненно превосходнее турецкого.
В оный же день сей паша Калчак, то есть хромым проименованный, обще с некоторыми другими турецкими пленниками угощены от отца моего обеденным столом. Во время стола подносили им за здравие императрицы, которое запивали они, в противность заповедания от Магомета, венгерским вином из больших бокалов.
По совершенном рассеянии неприятеля надеялся отец мой прочия операции сего похода окончить с немногим числом войска. Почему и отправил он три баталиона и один эскадрон гвардии, равно как и некоторые другие полки на зимние квартиры. С сими посланы так же военнопленники, составляющие около двух тысяч человек обоего пола, а притом и победоносные трофеи, состоящие из сабли паши, нескольких серебряных командирных жезлов и из двадцати семи знамен.
После сего отец мой, оставя в Хотине достаточный гарнизон, выступил в поход и прямо пошел к реке Пруту.
Подольское дворянство, которое в случае несчастливого похода для россиян, без сумнения, намерено было соединиться с турками противу нас, за нужное почло после описанного происшествия отправить к отцу моему знатных депутатов для поздравления с одержанною победою.
О неприятеле ничего больше не слышно было, как что турки отступили весьма поспешно к Дунаю, а татары вдоль Днепра к Буджаку, так что отец мой после трех маршей пришел к Пруту, накинул чрез оный несколько мостов и со всею армиею переправился чрез него благополучно.
Название сей реки от 1711 года было весьма противное слово для ушей российских. Петр Великий в упомянутом году, преследуя турок, вспомоществовавших Карлу XII, подвинулся даже до берегов реки Прута, но за недостатком в съестных припасах пришел с своею армиею в толь худое положение, что он, будучи от неприятеля, так сказать, осажден, не мог ни в ту, ни в другую сторону отступить. Почему и не оставалось другого средства, кроме как подкупить великого визиря деньгами и заключить мир на невыгодных условиях, в силу которых половина состоящей доселе под российскою державою Украины уступлена Польше, Азов возвращен туркам и заложенный на Черном море флот, купно с таганрогским портом, истреблен и разорен до основания.
Когда отец мой чрез сию проклятую реку без всяких затруднений переправился, то сие подало ему повод написать в посланной ко двору реляции, что он поносный Прут сделал опять честным.
Сим образом российская армия вступила наконец в Молдавию.
Провинция сия есть одна из плодоноснейших и благословеннейших земель в Европе. В ней хлеба, вина и плодов произрастает в великом изобилии и наилучшего рогатого скота находится чрезвычайное множество. Жители исповедуют греческий закон, и управляет ими собственный их князь, называемый господарь, которого достоинство хотя и наследственно, однако редко пребывает в одном поколении, поелику турки за малейшее неудовольствие на поступки господаря, отреша его, возводят другого. Впрочем, на сие достоинство избирают они обыкновенно достойного и заслуженного мужа из греков.
На марше к главному городу Яссам принимал отец мой депутатов от молдавских чинов с таким предложением, что они подвергаются державе российской императрицы и просят милости и покровительства ее. Причем депутаты, между коих предводителем был князь Кантакузин, объявили, что господарь их Григорий Гика, оставленный как от турок, так и от собственного своего войска, пошел к Дунаю. Сии депутаты отправлены от отца моего с ответными письмами к чинам молдавским.
Приблизясь к Яссам, расстоянием на две версты от города, вышли к нему навстречу все духовенство, совет господаря и дворянство в предшествии митрополита. Сей, облаченный в церковных ризах и со крестом, дал благословение отцу моему и всей армии, а притом краткою речью изъяснил, сколь радостно подвергаются они достославному скипетру императрицы Анны Иоанновны, препоручая себя со всеми единоземцами под покров и благоволение сей монархини.
Отец мой удостоверил их в удовлетворении их просьбы на условии верностного и послушного поведения, и они поехали верхами за отцом моим в город до дворца бежавшего господаря, где принят он при беспрерывной музыке с пушечною пальбою и с радостным восклицанием многочисленного народа.
На третий день по прибытии его приказал он созвать чинов молдавских и сделал с ними расположение как о контрибуции, так и о поставке съестных припасов и фуража для армии.
Между тем как он, обо всем вышеупомянутом донеся как своему двору, так и римско-императорскому генералитету в Венгрии, дожидал новых инструкций, отрядил он сильные партии гусар и донских казаков частию в Буджакскую Татарию, частию же в турецкие провинции, граничащие с Валахиею и Седмиградскою землею.
Дела состояли теперь в таком положении, что не токмо наилучшие зимние квартиры для войск запасены, но уже и открытый путь предстоял атаковать неприятеля в будущем походе внутри его земель.
Но вся польза и выгода, каких можно было токмо как России, так и римскому императору от таковых успехов ожидать, разрушились заключенным при Белграде пагубным мирным трактатом, к удивлению целого света, и жалостным образом испровергнулись без возврата.
После несчастного покушения под Кроцкою римско-императорские войска пришли в такое уныние, что более не в состоянии находили себя какой-либо успех иметь в предприятиях противу турок. И как сии между тем приступили к осаде Белграда, то генерал граф Нейперг воспользовался данною ему от императора полною властию, и отъехал в турецкий стан с предложениями о мире, где находившийся французский посланник господин Вильнев столько подкреплял его, что мирный трактат чрез посредство Франции заключен на следующих условиях, а именно: чтобы многими миллионами построенную крепость Белграда и область оной, купно со всею Сербиею, уступить Оттоманской Порте, что самое в непродолжительном времени и не дожидаясь императорской ратификации исполнено быть долженствовало; что же касается до России, она равномерно в сей мирный трактат включена, но токмо условия с нею предоставлено постановить под французским же посредством колико можно выгоднейшие.
Три дня спустя по подписании вышеизображенного трактата римско-императорский генералитет получил с курьером известие о разбитии турецкого войска под Ставаслом, о взятии Хотина и о приступлении российской армии к Яссам.
Напротив того в самое то время, как отец мой, овладев всею уже Молдавиею, занимался величайшими проектами истинный вкусить плод от своих завоеваний, пришла к нему весть об оном внезапном происшествии, которое не токмо границы императора в Венгрии нарочито сократило, но и всю надежду России прекратить настоящую войну с коликою выгодою, с толикою и славою почти до конца испровергнуло.
Судя по тогдашним обстоятельствам наверное полагать можно, что Россия одна в состоянии была с турками управиться, если бы в том же году шведы, подущением Франции, не приготовились вступить в Финляндию, дабы союзникам своим туркам сделать чрез то диверсию. В следствие чего российский двор заблагорассудил на сей раз удовольствоваться одною приобретенною славою и заключить мир на следующих условиях: Азов и Очаков до основания разорить; нарочитое пространство земли как Крымской, так и на другой стороне Днепра лежащей степи присоединить к российским границам; всех в турецкой неволе находящихся российских подданных освободить и, наконец, султану признавать императорский титул российских государей. Напротив того императрица обязалась войска свои из Молдавии возвратить и всех турецких пленников, кроме принявших христианский закон, отпустить в их отчизну.