Саранча

Дверь гостиницы распахнулась, и наружу табуном ринулись пацаны Валерия. За ними выглядывал бледный лик дежурной. Где-то в квартале отсюда зачирикала милицейская машина — судя по всему, охраннички гостиницы отреагировали на происшествие с завидной оперативностью.

Валерий схватил за руку одного из своих людей, Алешу Докузова.

— Ты вышел меня встречать, ясно? Стоял и курил. Когда я пошел по ступенькам, среагировал на звук снятого предохранителя. Столкнул меня вниз и выстрелил два раза, на пламя и звук… На ствол возьми…

— Не выйдет, шеф, — испуганно-подобострастно сказал Докузов, — там в холле охранники заводские. Трое. И дежурная… Они хохмы хохмили и видели, что никто не выходил.

Валерий обернулся: у перекрестка, шурша шинами, стремительно мелькнул почти невидимый силуэт. Нестеренко показалось, что это был тот самый серенький «опель», который грелся по ту сторону квартала. Валерий рванулся было к собственной машине, но прошел несколько шагов и сел: рука с каждой минутой болела все сильней.

Милицейская «канарейка» уже тормозила у подъезда. Ребятки Валерия очень грамотно не побежали к елкам, а бросились навстречу ментам, излагая ситуацию. Валерий все сидел на обледеневшей ступеньке, захватив раненую руку.

— В чем дело? — рявкнул бравый лейтенант, поспешая навстречу Валерию.

— В меня стреляли, — сказал Сазан, — я стоял у входа, а тот — под елками. Там еще «опель» уехал, серый. Наверное, с напарником того, кто стрелял.

— Номер «опеля»? — посерьезнел лейтенант, доставая рацию.

— Без понятия.

Сазан цыкнул на своих ребят и вместе с ментами пошел под елки. Неизвестный товарищ лежал на снегу глазами вверх, туда, куда его отбросила последняя пуля. Правая рука сжимала черную вороненую игрушку — «ПМ». Товарищ был одет в потертые джинсы, белые кроссовки и старую куртку из кожзаменителя. Кто-то посветил фонариком под елку, и Сазан сказал:

— Окурки, окурки-то сфотографируйте.

Ожидая клиента, неизвестный в волнении извел полпачки сигарет. Снег вокруг елки был утоптан в грязь. Несмотря на видимую незащищенность, киллер выбрал очень хорошую позицию для стрельбы. Густой вечнозеленый кустарник укрывал его и с улицы, и с площадки перед гостиницей, а пушистая голубая ель служила дополнительной страховкой. Сбоку, в трех метрах от ели, стоял вычурный чугунный фонарь. Он должен был бы освещать скверик перед гостиницей, но фонарь не горел. То ли киллер его пришиб сам, во избежание осложнений, то ли лампочка скончалась давно и естественной смертью.

К подъезду прибыл еще один милицейский «козел», тертый жизнью пожилой мент, по повадкам майор или на крайняк капитан, взглянул в лицо усопшего и сразу посуровел.

— Из чего стрелял? — спросил он Валерия. Валерий здоровой рукой вежливо подал ему «ПМ».

— Разрешение на ношение оружия есть?

Нашлось и разрешение.

— Что с рукой? — спросил мент.

— Он тоже не промахнулся.

— В больницу надо?

— Потом съезжу.

— А как вы, собственно, сообразили, что по вам будут стрелять? — спросил майор.

— Услышал, как он снял предохранитель. На улице было тихо, а этот звук ни с чем не спутаешь. Если бы в это время мимо проехала машина или из окна бы играла музыка, я был бы покойник.

— А как вы стреляли по нему?

— На пламя и звук выстрела. А что-то я гляжу, он вам знакомый? Старый клиент, да?

— Это опер из пятого отделения. Забыл, черт, как его фамилия… Лесенко… Лесько…

— Я боюсь, — услышал Валерий свой собственный высокомерный голос, — будет очень трудно оспорить тот факт, что ваш опер сидел под кустом и охотился за мной.

— Вы на что намекаете? — спросил майор. — Да… вы знаете, какое время паршивое? Вон… в прошлом месяце… «Жигули» «ниссан» подрезал на светофоре. Из «Жигулей» вышел мужик, достал пистолет, разрядил в лоб владельцу «ниссана» и поехал дальше. Арестовали — оказался сотрудник ОМОНа…

— Ни на что я не намекаю, — сказал устало Валерий. — Кстати, Игоря застрелили так же: из-под куста и когда он стоял на освещенном месте у запертой двери…

— В…вы что… в виду… вы хотите сказать, он… по заданию начальства…

— Ничего я не хочу сказать, — пожал плечами Валерий, — время такое паршивое. И вообще я хочу к хирургу и спать.

— А с губой-то что? — вдруг спросил майор. — Поранились?

Валерий недоуменно вытер губы и обнаружил на тыльной стороне перчатки свежую кровь.

— Прокусил, — сказал Валерий.

Рация в руках капитана ожила и захрюкала: недовольный голос сказал, что серый «опель» с горячим еще двигателем обнаружили в пяти кварталах от гостиницы, в глухом тупике над набережной. «Опель» был, разумеется, безнадежно пуст, и ключи зажигания болтались в замке.