Страница 4 из 55
Филиппус ведет меня от одного «художественного двора» к другому.
— Купец? — спрашивают его.
— Да нет, вартаван дари Поландия.
— А-а-а…
«Журналист! Ну что ж, тоже неплохо. Может, и не купит ничего, но хотя бы напишет» — так рассуждает иной малоимущий художник.
Вот мы и в доме Марии Тюа. Невысокая полная (дабы не сказать толстощекая) женщина ничем не напоминает стройных смуглых артисток, которых я видел во время танцев. Если судить по развешанным тут и там картинам, Мария следует традициям национального искусства. Однако она пробует счастья также и в более современном стиле. Хозяйка быстро сообразила, что имеет дело отнюдь не с большим знатоком искусства.
Я захотел ознакомиться с древним способом изготовления батиковых тканей, который требует огромного труда и, естественно, таланта. Короче говоря, этот способ состоит в раскрашивании уже готовых тканей. В основе его лежит замачивание материи в красильных растворах, обычно растительного происхождения, причем одновременно те поверхности, которые должны быть другого цвета, покрываются воском. Если узор несложен, дело обстоит относительно просто. Искусство Бали славится богатством орнаментов, поэтому бесконечное число раз приходится накладывать воск, а затем соскребать и смывать горячей водой. Ткань намачивают, затем сушат, а при нанесении более сложных орнаментов употребляют прибор (Мария даже показала мне его), именуемый кантинг. Это выдолбленная палочка с насаженной на нее колбочкой, в которую наливают жидкий воск. В результате получается нечто вроде примитивной чернильной авторучки. И вот этим простейшим орудием балийцы ухитряются создавать замечательные произведения прикладного искусства.
— Если туану угодно посмотреть мои лучшие работы, то прошу пожаловать в музей в Денпасаре, где как раз проходит выставка моих рисунков.
Я пообещал посетить выставку. Мы уже садились на мопеды, когда к нам приблизился какой-то высокий мужчина, похожий на испанца. Мария представила ему нас.
— Антонио Бланко, — пробасил американский живописец.
Его жилище поражало своим великолепием. Прекрасный дом, заполненный произведениями искусства, созданными хозяином. Чудесный террасный сад со старинными часовенками, беседками и старыми деревьями. Декоративные насаждения, каменные скамейки. Настоящий «райский уголок».
«В таких условиях работать, конечно, можно», — подумал я и с любопытством посмотрел на красивую девушку. Она оказалась дочерью хозяина и одной из лучших танцовщиц на острове, специализировавшейся в легонге.
Из беседы с ее отцом я узнал, что именно Убуд издавна является своего рода колыбелью этого танца. Здесь рождаются таланты, здесь обучают легонгу, красивейшему танцу, причем более чем десяти его вариантам (даже нескольких названий которого я был не в состоянии удержать в памяти). Мне запомнилось лишь одно: будущие танцовщицы, которым впоследствии суждено прославлять свое искусство за пределами Бали или даже Индонезии, начинают работать над собой, над отточенностью движений, уже в пятилетнем возрасте!
Позади остался Убуд. Филиппус похвалил меня за то, что я самостоятельно осмотрел Гоа Гаджа близ Бедулу — местности, которую мы миновали не останавливаясь. Не замолкая, как и подобает усердному новоявленному гиду, Филиппус забрасывал меня сведениями исторического характера.
За каких-нибудь пять минут мой спутник сообщил мне такое количество дат, названий, событий, что на шестой минуте я перестал вообще что-либо соображать. Из всего этого потока информации мне удалось запомнить лишь историю о демоническом властителе данного уголка земли, бывшего некогда отдельным карликовым королевством, которое целиком умещалось в тени священного вулкана Гунунг Агунг. Король назывался Даль Бедаулу и был последним представителем династии Падженг, освободившей эту часть Бали от тирании властителей Маджапахита из восточной части Явы.
Как гласит легенда, король Бедаулу обладал магической способностью сначала отрезать себе голову, а затем вновь водружать этот важнейший орган на надлежащее место. Однажды, однако, ему явно не повезло. Служитель уронил отрезанную голову в быстро текущую реку. В отчаянии он приставил на плечи своего господина голову огромной… свиньи. С тех пор король Бедаулу сидел высоко в башне, а своим подданным запретил смотреть вверх. Случилось так, что некий проворный малыш, взглянув на башню, обнаружил, что у короля вместо головы свиное рыло. Эта балийская притча сразу же напомнила мне известную сказку Андерсена о голом короле. На Бали все это происходило в XIV веке. Известно из достоверных исторических источников, что династия Падженг действительно пала в 1343 году; неизвестно только, случилось ли это по вине свиного рыла или же свинских поступков новых властителей острова.
Следующую остановку мы сделали в Тампаксиринге. У двух каменных бассейнов вместе со струей воды на меня обрушился очередной поток сведений, которыми непрерывно забрасывал меня услужливый Филиппус.
— С незапамятных времен Тирта Эмпул, — говорит Филиппус, — священный источник, подаренный людям богом Индрой. Вначале он использовал его в борьбе со своими божественными противниками. Струящаяся вода (амерта) слыла некогда эликсиром, приносящим бессмертие, да и сегодня верят, что она обладает магическими очистительными свойствами. Вот почему каждый балиец считает святой обязанностью купаться здесь по меньшей мере раз в год. До этого, однако, он должен принести небольшую жертву божествам, покровительствующим священному источнику…
Филиппус говорил, говорил, а я все чаще поглядывал в сторону бассейна справа, где в большом каменном прямоугольнике купались женщины. Только некоторые из них слегка прикрывались кусками ситца. Зрелище для мужских глаз поэтому было весьма соблазнительным.
— …Подумать только, лишь в 1969 году появление Тирта Эмпул получило научное объяснение, — снова послышался голос моего гида. — Более тысячи лет назад жители близлежащей деревушки Манукайа раз в четыре месяца приносили сюда свой таинственный камень, чтобы ополоснуть его во время полнолуния в святой воде. Приносили, не зная, что означают высеченные на нем надписи. Несколько лет назад их удалось с трудом расшифровать, причем оказалось, что кроме даты — год 962-й, — отмечающей время возникновения священного источника, на камне имелось также описание ритуальных омовений. Уму непостижимо! Подумать только, это чудо уцелело на протяжении тысячи лет, несмотря на землетрясения, на другие невероятные события в жизни балийцев! Да. На острове Бали нет ничего важнее традиции… за исключением, может, риса, — подытожил Филиппус, — Пять лет назад здесь все подверглось полному изменению, кроме, разумеется, девушек…
Несколько пристыженный, я поплелся вслед за Филиппусом на небольшой склон горы, высившейся над священными источниками. Здесь соорудили храмовой комплекс, блистающий новой резьбой и красочной полихромией ворот, дверных рам и прочих сакральных фрагментов. Реконструкцию провели, по-видимому, недавно и весьма тщательно. В моих странствиях по Бали я никогда еще не встречал столь обновленного храма.
— Обратите внимание на планировку, характерную для всех подобных сооружений острова…
Вдали от привлекшего мое внимание бассейна я покорно слушал моего гида.
— …Пура, или храм, делится, как правило, на три части. Важнейшим, наиболее почитаемым считается третий двор, расположенный выше всех. Это место посвящено богам, хотя вы нигде здесь не увидите их фигурных изображений. Согласно местным верованиям, боги обитают на вершинах гор или под куполом храмов — меру. которые чем-то напоминают гору. Как, например, вот эта.
Я посмотрел на указанную мне деревянную башню с навесами в несколько ярусов, уменьшающихся кверху и крытых соломой.
— Их число должно быть всегда нечетным. У меру, посвященной Шиве, — одиннадцать крыш, Вишну и Браме — девять, их супругам и менее важным божествам — еще меньше. Существенный элемент священного участка — троны для индуистских божеств, порой, подобно этому, — показал пальцем Филиппус, — покрытые множеством барельефов. Это так называемые падмасана. На них, спустившись с гор, восседают важнейшие божества. Священный участок, естественно, отделен стеной и богато декорированной аркой — падураксой. Ниже расположен двор, который отчетливо виден отсюда. Он считается, конечно, менее священным. Находящееся здесь деревянное здание служит местом собраний сельской общины, ниши предназначаются для жертвоприношений. Башенка с деревянным гонгом (бале́ кулкул) используется для передачи информации местным жителям. И, наконец, в самом низу, тоже отделенный аркой типа канди бентар, расположен наименее освященный общественный двор, где часто устраиваются петушиные бои — излюбленное развлечение балийцев. Уж тут-то они дают волю своим страстям и азарту.