Внук кавалергарда

В один из августовских дней, ближе к обеду, подогнали скотину ближе к лесу, от злых слепней подальше.

Никитка лег в тень на траву и, завернувшись в свой пиджачок, задремал, разморенный солнцем. Дед стоял на краю леса, шугая норовистых коров. Дон, запаленно дыша, лежал у ручья, роняя, с высунутого языка пену, и смотрел в сторону старика, когда до его слуха донесся тихий шелест. Он вскочил и настороженно шагнул на доносившийся звук.

Гадюка, извиваясь, ползла к спящему Никитке. Дон никогда не видел змей, но сейчас всем своим нутром почувствовал угрозу для мальчишки. Он стал прыгать и с остервенелым лаем бросился на змею. Та зловеще шипела, грозно качая маленькой головкой, и упрямо ползла к Никите.

Паренек отмахнулся от навязчивого лая пса и повернулся на спину, разбросав сонно руки. Гадюке доползти до Никитки оставалось не более вершка, когда Дон схватил ползущую тварь смертельной хваткой за середину гибкого туловища и с урчанием затряс ею. Змея, извиваясь в злобе, все же укусила пса за брюхо. Дон, взвизгнув от огненной боли, яростно швырнул перекушенную змею на землю.

Никита, разом очнувшись, вскочил и очумело глядел на дергающееся в траве змеиное тело и повизгивающего невдалеке Дона. К ним спешил дед Михайло.

— Что с тобой, сынок, не укусила? — отбрасывая палку и тормоша Никиту, спросил он.

Мальчишка замотал головой и испуганно указал на собаку. Дон крутился волчком по земле, пытаясь зубами схватить за укушенное гадюкой место на животе.

— Щас, я подсоблю, щас я… — дрожащими губами зачастил старик, склоняясь над собакой. — Укусила тварь! — через секунду убито выдохнул он, оборачиваясь к застывшему Никите: — Што делать будем? — И тут же сам ответил: — Надо в совхоз «Заря», к фершалу. Немедленно, — прошептал он, успокаивающе поглаживая пса.

Дон, болезненно повизгивая, лизал руку старика, как бы прося о помощи.

— Где подводу найтить? — горестно заскреб затылок дед Михайло.

— Я с Федько отвезу! У него же лисапед есть! — прокричал Никита, поднимая щенка с земли.

— Стой! — остановил убегающего внука дед Михайло. — Чай, фершал заартачится, он всегда в похмелью больно разумный, а такой он почитай завсегда, скажет, людям микстура нужна, а не собакам, и вот тогда ты и сунь, как бы ненароком, в его карман вот энту бумажку, — развязывая зубами узел на носовом платке, сипло убеждал старый. И уважительно достал трехрублевку из узелка.

— Ладно, — плача, согласился мальчишка и быстро направился с кутенком на руках в сторону деревни.

Старик яростно принялся топтать кирзовыми сапогами безжизненное змеиное тело, зло цедя сквозь стиснутые зубы:

— Ах, ты, мразь, ах, ты, тварь безбожья! Паскуда без мозглая!

Слава богу, Федько оказался дома и, выслушав сбивчивый рассказ друга, тут же вывел из сенцев велосипед, гордость всей деревни, но правда женский, без продольной рамы сверху. Усадил друга с кутенком на руках на багажник, а сам, смешно виляя задом, погнал лесом по тропинке, знакомой только ему, в сторону совхоза. От спешки по дороге два раза навернулись на корневищах деревьев, но прибыли вовремя. Здоровый и толстомордый фельдшер Садчиков закрывал двери на замок, когда к нему подлетели два мальчугана.

— Дядя Садчиков, дядя Садчиков, — торопливо подбежав к нему, стал слезно умолять Никитка. — Помоги моей собачке, ее змея укусила, а теперь вот помирает.

— Ветеринара шукай, он, должно быть, по фермам шастает. Он и спасет, — вяло посоветовал фельдшер и махнул рукой.

— Так где же мы его найдем? Его теперь с семью собаками не сыщешь, — сказал Федько и тайно подмигнул растерянному другу. — Мы вам три рубля за лекарства заплатим, не бесплатно ведь. — И он соблазняюще посмотрел в мутные глаза фельдшера.

Садчиков на такой солидный аргумент довольно крякнул и снова махнул рукой:

— Да у него, может быть, и лекарства-то такого нету, и получится, что зря вы его шукали, — охотно согласился он с Федько и стал поспешно открывать замок. — Давай, заноси своего бедолагу. Сейчас в пять секунд отходим, — взбодренным голосом пробасил он, пропуская Никиту с кутенком вперед.

Здоровяк Садчиков, совсем не похожий на лекаря, оказался толковым фельдшером. Сделав Дону укол и влив в его рот какой-то микстуры, пробасил Никите:

— Пусть теперь часика два отдохнет, а за это время твой друг съездит за казенкой в сельмаг, здоровье твоего волкодава надо же обмыть. Так положено, — и присел тяжело на кушетку.

Домой они шли пешком, ведя велосипед по очереди, а рядом бежал вприпрыжку смышленый и храбрый щенок Дон. Бежал как ни в чем не бывало.

Школа

Укус змеи не прошел для Дона бесследно. Яд, впрыснутый змеей, как бы подействовал в лучшую сторону. К зиме он, как на дрожжах, вымахал в огромную поджарую овчарку. И теперь, видя его идущим по улице, все деревенские собаки облаивали его только из подворотни, не желая выскакивать на улицу. Трепка заносчивого, скандального Мухтара, безобидным когда-то щенком, а теперь незаметно вымахавшим в огромного зверюгу, показала всем, кто в деревне хозяин.

В школу, в соседнюю деревню за пять верст, ходили трое. Те, кто жили побогаче, отправляли своих чад в райцентр, в интернат при школе. Плати за койку и пропитание и учись себе в удовольствие всю холодную зиму.

А ребятам, чей достаток был скромнее, приходилось и в грязь, и в холод плестись за наукой на своих двоих.

Вставай ни свет ни заря и целый час по лесной дороге меси ногами грязь. Удовольствие, надо сказать, не из приятных. А потом все занятия за партой носом клюешь. Не ученье, а сплошная морока. Но ребята и этому были рады.

Никитин дед, поднимая внука каждое утро затемно и собирая его заплечную котомочку, всегда говорил одни и те же слова:

— Учись, внучок, и помни: без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек! Вот как станешь анженером, то вспомнишь дедовский наказ.

Никита сонно кивал головой и шел за светом знаний в глухую ночь. А рядом всегда бежал верный пес Дон.

На околице его поджидали сестры Степановы, Валя и Машенька. И они спешно отправлялись в путь. Но почти всегда опаздывали. Им прощали опоздания. С этим учителя смирились, зная, что им нелегко добираться до школы, особенно в непогоду, и, как могли, жалели.

Дон ложился рядом с партой и, высунув язык, чутко дремал, желая понять, для чего нужны все эти ночные мытарства, но ничем не выдавал свое недовольство.

Но однажды кто-то из ребят занес в класс кошку. Дон такой наглости выдержать не смог, и тут такое началось! Их, конечно, обоих вышвырнули за дверь, и с того дня стал ждать Дон хозяина на улице. Двери школы для него были закрыты.

И, чтобы скоротать время, он до обеда занимался тем, что воспитывал голосистых местных собак, чувствуя силу уважения. И так же, как собаки его деревеньки, они очень скоро выучились при встрече с ним подхалимски махать хвостиком и радостно тявкать. Дон своей работой был вполне доволен.

В один из февральских дней Никита с девчатами возвращался со школы. Они шоркали тяжелыми самодельными лыжами по снегу, весело переговариваясь между собой. Дон, как всегда, лазил по кустам впереди идущих.

Никто из ребят не обратил внимания на то, что пес настороженно замер на секунду, затем с хриплым рычанием метнулся в молодой ельник, до тех пор, пока не услышали рычание и шум собачьей схватки; удивленные и озадаченные, они полезли сквозь ели на шум борьбы. И их глазам открылась такая картина. Молодой пес и матерый волк-одиночка, свившись в клубок, дрались не на жизнь, а на смерть.

Через минуту все было кончено. Волк судорожно дернул ногами и затих. Дон еще некоторое время озверело и яростно рвал волчье горло, затем на слезливый оклик Никиты «Дон, Дон» разжал челюсти и посмотрел на ребят мутным взором. Очнувшись от боя, весь окровавленный, с порванной шкурой на боку и шее, радостно шагнул к ним и, будто споткнувшись, бесчувственно упал на снег. Ребята, все в слезах, по очереди несли его в деревню, а Дон все время барахтался, все пытался встать на ноги, но тут же безвольно ронял голову