Страница 17 из 123
— Похоже, брат короля приготовил тебе подарок! — лукаво улыбаясь, сообщила ей мадам де Монтеспан, последнее увлечение Людовика.
— Ах, боже мой! — простонала Жюстина, чувствуя, как ноги будто приросли к полу, когда она увидела герцога, идущего к ней через весь зал вместе со вчерашним незнакомцем.
Мадам де Монтеспан хихикнула и похлопала ее по руке.
— Удачи тебе, дорогая, — подмигнув, напутствовала она подругу, прежде чем раствориться в толпе.
За те несколько мгновений, пока Филипп и его спутник приближались к ней, Жюстина успела как следует их рассмотреть и вновь пришла к выводу, что вампир был весьма видный мужчина. Высок ростом, широк в плечах; каждый сантиметр его тела, казалось, излучал мужественность. Неудивительно, что герцог Орлеанский положил на него глаз. Надо сказать, что, несмотря на два брака и пятерых прижитых за это время детей, герцог Орлеанский не только не стеснялся того, что женщинам в постели предпочитает мужчин, но, пожалуй, даже бравировал этим. В любое время дня и ночи он всегда был надушен так, что у Жюстины просто не было столько парфюма, чтобы перебить этот запах. Избытку духов обычно соответствовал и избыток кружев в его костюме. Каково же было всеобщее изумление, когда во время боевых действий он зарекомендовал себя превосходным военачальником! Несмотря на всю свою эксцентричность, Жюстине он явно нравился.
— Cherie![2] — приветствовал он ее. — Я тут повстречал одного на редкость очаровательного человека. Позволь мне представить тебе Джона Девлина, графа Фалконхорста. Он только что прибыл к нам из Англии, где находился при дворе короля Карла.
Жюстина удивленно выгнула бровь, когда услышала титул вампира, но тем не менее почтительно сделала реверанс.
— Благодарю вас, Monsieur, однако мы с графом давно знакомы! — заверила она Филиппа.
Вампир учтиво ей кивнул:
— Как приятно снова видеть вас, Mademoiselle!
Герцог вдруг громко закашлялся, и некоторое время они с девушкой молча смотрели друг на друга.
— Что ж, тогда я, пожалуй, оставлю вас, чтобы вы могли возобновить дружеские отношения, — сказал герцог и многозначительно им подмигнул.
Когда Филипп отошел, Жюстина окинула вампира критическим взглядом. Шелк и кружева, которые столь элегантно смотрелись на придворных Людовика, на нем выглядели совершенно неуместно. Его широкой мускулистой груди куда больше подошла бы жесткая кольчуга, нежели мягкий бархат.
— Вы выглядите нелепо, — заметила она.
Нахмурясь, он оглядел свой камзол из темно-синего бархата, богато украшенный тесьмой и кружевами, шелковый жакет, панталоны по колено, шелковые чулки и туфли на высоком каблуке.
— Я выгляжу так же, как и все вокруг, — возразил он ей.
— И все же нелепо.
Он только пожал плечами:
— Ну знаете, теперешняя мода довольно абсурдна… Сказать вам по чести, боевые доспехи, что я когда-то носил, кажутся мне куда более удобными, чем эти туфли.
Не в силах далее сдерживаться, она рассмеялась:
— А вы знаете, что бывает за присвоение чужого титула?
— А кто вам сказал, что это не мой титул? — спросил он, и в его голосе послышалось такое высокомерие, что она даже опешила.
— И давно вы стали вампиром?
— Уже больше трехсот лет назад.
— Ну так, значит, этот титул уже не ваш, даже если и был когда-то.
Он недоуменно пожал плечами:
— После меня не осталось никаких наследников, так что я не вижу ничего незаконного в его использовании, когда считаю это нужным.
Она ответила ему взглядом, который ясно говорил — она еще не решила, верить ему или нет.
— Скажите, вампир, зачем вы сюда пришли?
Он вздрогнул и оглянулся по сторонам:
— В разное время меня называли по-разному, однажды даже дьяволом, но я был бы вам очень признателен, если бы вы обращались ко мне не «вампир», а Девлин.
Она кивнула:
— Скажите, Девлин, зачем вы сюда пришли? Надеюсь, вы не намерены убивать меня на глазах у брата короля и доброй половины его свиты?
— Чтобы разузнать о вас побольше, моя дорогая, — сказал он ей не таясь. — Никогда ведь не помешает узнать о своем противнике как можно больше.
— Ну и что же вы здесь обо мне узнали, в этом зале, полном сплетен?
— Ну, они… — начал было он, но осекся, так как неожиданно его внимание привлекло что-то на противоположной стороне зала. — Почему этот молодой человек так пристально на меня смотрит?
Жюстина обернулась, и у нее невольно вырвался короткий смешок:
— Это Филипп де Лорейн, любовник герцога. Остерегайтесь его! Его прекрасная внешность обманчива, он крайне опасен и аморален, как любой вампир в этом городе.
— Может, нам лучше прогуляться по саду? А то, боюсь, мое пребывание здесь серьезно осложнится, если мне в первые же дни вдруг придется убить излишне ревнивого любовника августейшей особы.
Она уставилась на него, не веря своим ушам.
— Вы что, Monsieur, думаете, что имеете дело совсем уж с дурой? Я отнюдь не собираюсь разгуливать по саду с тем, кого наняли убить меня!
Он нагнулся к ней так близко, что, кроме его черных глаз, она ничего больше не видела:
— Но ведь я же вам пообещаю, что не буду убивать вас сегодня вечером…
Девушка капризно поджала губы:
— Не могу сказать, чтобы меня это очень обнадежило…
Он приложил руку к сердцу:
— Как рыцарь, торжественно даю слово, что не причиню вам никакого вреда!
— Я, должно быть, сошла с ума, — пробормотала она, но все же позволила взять себя под руку.
Только когда они уже покинули пределы пышной обители герцога и стали недоступны для любопытных взглядов, напряжение в теле Девлина наконец начало ослабевать. Жюстина даже слегка расстроилась из-за этого. Все это время она наслаждалась упругой жесткостью его бицепса у себя под рукой.
Девлин прикрыл глаза и жадно вдохнул теплый весенний воздух.
— Они называют вас «le chardo
Жюстина кивнула:
— Ваш английский король назвал меня своей «французской канарейкой».
Он в возмущении закатил глаза:
— Карлу порой не хватает воображения. Вы ведь гораздо больше, чем просто приятный голос!
— Вы думаете?
— Уверен. Вы, я думаю, женщина необыкновенной стойкости. Когда ваши родители умерли и вы остались одна с малолетней сестрой на руках, вам следовало действовать, чтобы свести концы с концами. Тут недолго было выбрать даже самое неприглядное. Однако, вместо того чтобы скатиться по наклонной, вы, напротив, устремились вверх и закончили тем, что стали фавориткой короля!
Она хмыкнула:
— Уверяю вас, я никогда к этому не стремилась. Все, что я хотела, — это петь.
Он улыбнулся:
— Говорят, вы украли платье у какого-то портного…
— У самого модного портного в Париже! — подтвердила она смеясь.
— А однажды у самого дворца Тюильри вы подкараулили бедного Люлли и не отставали, пока он не разрешил вам спеть для него.
Неожиданно она напряглась:
— Подкара… что? Я не знаю этого слова.
Он рассмеялся, сознавая, конечно, что она все прекрасно поняла, и продолжал:
— А стоило королю только раз увидеть вас и услышать ваш голос, как уже ни вы, ни ваша сестра больше ни в чем не знали недостатка. Поразительная история!
— И вы не стали думать обо мне хуже, когда узнали, как ко мне пришло мое состояние? — спросила она. В конце концов, ведь ее сестра поступила именно так.
Он недоверчиво посмотрел на нее:
— Нет ничего позорного для женщины в том, что она стала любовницей короля. Так она может достичь положения невероятной власти и влияния. Я стал думать хуже о Людовике из-за того, что он позволил вам уйти.
— Ему вдруг понадобился шпион при английском дворе. Когда он попросил меня туда поехать, едва ли я могла отказаться.
— А как же мадам Монтеспан? — спросил он.
— Когда я вернулась, она уже заняла мое место.
— Это вас никак не уязвило?
2
Дорогая (фр.).