Страница 9 из 12
Когда я глядел на это удивительное стадо гигантских слонов, мне на миг показалось, что я снова оказался в публичной библиотеке Стокгольма, где я провел немало времени над книгами о чудесах эпохи миоцена. Меня переполнял немой восторг, а мой отец от изумления лишился дара речи. Он схватил меня за руку, точно пытаясь защитить от страшной опасности. В этом огромном лесу мы были лишь двумя ничтожными атомами. К счастью, слоны не заметили нас и проследовали за вожаком, как стадо овец за бараном. По пути они срывали хоботами нависшие ветки и время от времени сотрясали небеса своим ревом.[19]
Всякий вечер с земли поднимается туманная дымка, и раз в сутки непременно идет дождь. Возможно, обилие растений объясняется большим количеством влаги, живительным электрическим светом и теплом, в то время как гигантские размеры и долголетие всех подземных животных связаны с насыщенным электричеством воздухом и ровным климатом.
В некоторых местах на многие мили вокруг простирались долины. На них спокойно взирал с высоты «Дымный Бог», льющий чистый белый свет. Заряженный электричеством воздух пьянил, овевая лицо, как легкий шепот. Природа напевала колыбельную еле слышным шелестом ветров, чье дыхание приносило сладкий аромат трав и цветов.
Мы провели более года в путешествиях по городам и весям «внутреннего» мира; с того дня, как нас подобрал на реке громадный прогулочный корабль, прошло уже более двух лет. Мы задумались о возвращении на «внешнюю» поверхность Земли и решили вновь доверить свою судьбу морским волнам.
Мы сообщили о своем пожелании хозяевам, и оно было неохотно, но быстро исполнено. Отцу, по его просьбе, вручили различные карты, показывавшие все «внутреннее» устройство Земли, все города, океаны, моря, реки, заливы и бухты подземного мира. Наши хозяева также щедро предложили нам столько мешков с золотыми самородками — некоторые из них не уступали величиной гусиному яйцу — сколько мы могли загрузить в маленький шлюп.
Вернувшись в Иегу, мы около месяца чинили и оснащали наш рыболовный шлюп. Когда все было готово, все тот же «Наз», корабль, что когда-то нашел нас, взял нас на борт и отплыл к устью реки Хиддекель.
Наши гигантские братья спустили на воду крошечное суденышко. Они сердечно сожалели о нашем расставании и очень беспокоились о нас. Отец поклялся богами Одином и Тором, что через год или два непременно навестит их снова. На том мы с ними распрощались. Мы приготовились к плаванию и подняли паруса, но ветра почти не было. Еще час после того, как наши гигантские друзья тронулись в обратный путь, мы оставались на месте.
Затем мы обнаружили, что ветра все время дуют в южном направлении, иными словами, из северного отверстия земли в ту сторону, где, как мы знали, находился юг и куда, под видом севера, указывала стрелка нашего компаса.
Три дня мы без всякого успеха пытались идти против ветра. Вслед за этим отец сказал: «Сын мой, возвращение тем же путем, каким мы прибыли, в это время года невозможно. Удивляюсь, как мы раньше об этом не подумали. Мы провели здесь почти два с половиной года; отсюда следует, что настало время, когда солнце начинает сиять у южного отверстия. На Шпицбергене сейчас стоит долгая холодная ночь».
«Что же нам делать?» — спросил я.
«Нам остается только одно», — отвечал отец, — «а именно, плыть на юг». Мы развернули шлюп, подставив ветру паруса, и направились, если верить компасу, прямо на север, в действительности же на юг. Ветер был довольно сильным; к тому же мы попали в течение, которое с поразительной скоростью несло нас в том же направлении.
Всего через сорок дней мы прибыли в Дельфы, город в устье реки Гихон, где мы побывали ранее вместе с Жюлем Галдеа и его женой, нашими наставниками и проводниками. Мы остановились здесь на два дня и были гостеприимно встречены теми же людьми, что принимали нас во время первого визита. Пополнив запас провизии, мы снова подняли паруса, следуя за стрелкой компаса строго на север.
По пути во внешний мир мы оказались в узком канале, который разделял, по всей видимости, два больших участка суши. Справа мы увидели красивый пляж и решили его исследовать. Бросив якорь, мы сошли на берег и позволили себе день отдыха, прежде чем продолжать наше опасное плавание. Из сухого плавника мы развели костер и, пока отец прогуливался по берегу, я приготовил аппетитный ужин из захваченных нами с собою припасов.
Берег был залит мягким серебристым светом; отец сказал, что это отсвет солнца, чьи лучи проникают в южное отверстие Земли.[20] Тем вечером мы крепко заснули и наутро проснулись такими бодрыми, словно провели ночь в своих постелях в Стокгольме.
После завтрака мы направились в глубь суши, собираясь осмотреть местность, но не успели отойти далеко, как заметили несколько птиц; мы сразу поняли, что они принадлежали к семейству пингвинов. Эти птицы с белой грудью, короткими крыльями, черными головами и длинными искривленными клювами не умеют летать, но отлично плавают и достигают под землей громадных размеров. С высоты девяти футов они спокойно и без всякого удивления взирали на нас, а после скорее заковыляли, чем пошли, к воде и поплыли в северном направлении.
Следующие сто или больше дней были бедны событиями. Мы находились в открытом, лишенном льдов море. По нашим расчетам, наступил ноябрь или декабрь, и мы знали, что так называемый Южный полюс повернут теперь к солнцу. Следовательно, когда мы покинем мир внутреннего электрического света и радушного тепла «Дымного Бога», нас встретят тепло и свет солнца, посылающего свои лучи в южное отверстие земного шара. Мы не ошиблись.[21]
Временами наш маленький шлюп, подгоняемый постоянным и ровным ветром, стрелой летел по воде. Если бы мы в такую минуту налетели на подводную скалу или отмель, от судна остались бы одни щепки.
Наконец мы ощутили, что воздух определенно становится холоднее. Несколько дней спустя далеко по левому борту мы заметили айсберги. Отец справедливо утверждал, что попутный ветер, наполнявший наши паруса, возник благодаря теплому климату «внутреннего» мира. Время года, несомненно, было наиболее благоприятным для нашей попытки вырваться во «внешнее» пространство и провести шлюп по узким каналам ледовых полей, окружающих полярные районы.
Вскоре мы оказались среди паковых льдов; не знаю, как наш маленький шлюп пробрался по извилистым каналам, не будучи раздавлен. Во время плавания вдоль южного изгиба или края земной оболочки компас вел себя так же безумно, как и у северного отверстия: стрелка качалась, как пьяная, вращалась по кругу и ныряла вниз, точно в нее вселился дьявол.[22]
Однажды, когда я лениво поглядывал с борта на чистые морские воды, отец внезапно закричал: «Льдины по носу!» Я поднял голову и увидел в расходящихся клубах тумана белую гору высотой в несколько сотен футов, которая полностью закрывала нам путь. Мы поспешно спустили паруса, но было уже слишком поздно. Мгновение спустя мы оказались в узком пространстве между двумя чудовищными айсбергами. Ледяные горы скрежетали и сталкивались боками. Они казались двумя богами войны, и каждый не желал уступить другому победу. Мы были в отчаянии. Мы словно очутились меж двух враждебных армий на поле грандиозной битвы; громовые удары сталкивающихся льдин звучали артиллерийскими залпами. Гигантское давление ледяных гор по временам выталкивало на сотню футов вверх глыбы льда величиной с дом; несколько секунд они дрожали и раскачивались, а затем с оглушительным грохотом рушились вниз и исчезали в кипящей воде. Эта битва ледяных гигантов продолжалась более двух часов.
19
«Даже слонов на острове водилось великое множество, ибо корму хватало не только для всех прочих живых существ, населяющих болота, озера и реки, горы или равнины, но и для этого зверя… Далее, все благовония, которые ныне питает земля, будь то в корнях, в травах, в древесине, в сочащихся смолах, в цветах или в плодах, — все это она рождала там и отлично взращивала». — «Критий» Платона.
20
«На полюсах ночи никогда не бывают так темны, как в других регионах: луна и звезды здесь как будто обладают вдвое большей яркостью и лучезарностью. В дополнение к этому, наблюдается постоянное свечение; различные его оттенки и игра последних относятся к наиболее странным природным явлениям». — Ремброссон, «Астрономия».
21
«В явлении полярного сияния важнейшее значение имеет то, что сама земля начинает светиться, то есть помимо света, полученного ею как планетой от центрального светила, она выказывает способность самостоятельно поддерживать процесс свечения». — Гумбольдт.
22
На стр. 105 «Путешествий в арктических регионах» капитан Сэбин говорит: «Географическое определение направления и интенсивности магнитных сил в различных точках земной поверхности было сочтено предметом, требующим особого исследования. Уменьшение или увеличение магнетической силы в различных частях земного шара, ее периодические или долговременные колебания, взаимоотношения и взаимозависимость могли быть исследованы только с помощью постоянных магнетических обсерваторий».