Страница 2 из 16
Против законности такой торговли часто выдвигаются возражения, которые я не стану опровергать. Замечу только, что, хотя торговля людьми может на первый взгляд показаться варварской, аморальной и противоестественной, тем не менее работорговцы могут привести в свое оправдание самый веский аргумент представителей всех видов торговли – выгоду. И это относится не только к купцам, но и к самим рабам, что подтверждают нижеследующие доводы.
Во-первых, очевидно, что множество людей, захваченных в плен во время войны, могли быть бесчеловечно уничтожены, если бы им не представилась возможность попасть в распоряжение европейцев. Таким образом, многие жизни весьма полезных людей, по крайней мере, были спасены.
Во-вторых, когда их привозят на плантации, им живется там гораздо лучше, чем в своих странах, поскольку плантаторы, заплатив за них высокую цену, заботятся о них.
В-третьих, обработка английских плантаций настолько улучшилась, что трудно поверить, как много выгод приобрела страна в связи с этим. Особенно это касается Сахарных островов, расположенных в зоне, близкой по жаркому климату к побережью Гвинеи: негры больше приспособлены к обработке земли на этих островах, чем белые люди.
Далее вопрос о преступниках среди негров. Таким способом их вывозят, чтобы никогда не возвращать. Мы здесь всегда мечтали о таком благе.
Словом, выгоды от такой торговли намного перевешивают как реальные, так и мнимые беды и неудобства. Но иногда преимущества, как показывает практика, представляют собой сочетание плюсов и минусов».
Однако согласно современной этике работорговля является злом и не может быть оправдана исходя только из экономической логики.
Филантропический раж аболиционистов, не многие из которых видели корабль с грузом рабов на борту, создал посредством преувеличений ложное впечатление об условиях содержания негров на такого рода торговых судах, обычно самых чистых и обустроенных. Общее представление об обращении с рабами на борту кораблей до отмены работорговли сильно отличается от того, что было на самом деле. В действительности о рабах заботились гораздо больше, чем о свободных белых эмигрантах и других несчастных пассажирах до 20-х годов XIX века. Причина заботливого обхождения с рабами проста. Как и в торговле со скотом: чем здоровее груз, тем выше прибыль. В случае же с несчастными белыми пассажирами, которым приходилось оплачивать свой проезд до высадки, наоборот, их скорая смерть приносила большую выгоду судовладельцам.
Вышеприведенные доводы подтверждают цитаты из работы доктора медицины Джорджа Пинкарда «Записки о Вест-Индии» (Лондон, 1906), написанной в 1795–1798 годах в форме писем к другу:
«Ты должен помнить, как давно и как сильно я желал попасть на торговые корабли, ходившие в Африку, чтобы лично познакомиться с манерой обращения с теми темнокожими, которых отрывает от родного дома железная рука коммерции для транспортировки в обитель рабства. И тебе будет приятно узнать, что очень скоро мне выпала возможность осуществить свое желание.
Североамериканский невольничий корабль, приписанный к Саванне в штате Джорджия, прибыл с гвинейского побережья как раз перед нашим входом в бухту (на Барбадосе) и стоял на якоре с грузом негров на борту очень близко от нас. Опасаясь, что он отправится в Америку, и не желая упустить первый представившийся случай удовлетворить распиравшее нас любопытство, капитан Клегхорн и я утром после того, как наш корабль бросил якорь, взяли лодку и отправились посетить судно из Гвинеи. Нам повезло – капитан и его помощник на судне встретили нас весьма любезно и доставили нам удовольствие, с готовностью отвечая на заинтересовавшие нас вопросы.
Груз включал 130 рабов, две трети которых составляли мужчины и одну треть – женщины. Представителей двух полов разделили перегородкой, или переборкой, сооруженной поперек корабля от борта к борту. Шкафут выделялся для мужчин, ют – для женщин. Большая часть рабов были молодого возраста – от десяти до восемнадцати лет. Мы с удовольствием отметили царившую здесь атмосферу бодрости и довольства. Лишь немногие были унылыми и подавленными. У рабов не было одежды, их опоясывали широкие ленты из голубой ткани с напуском спереди, служащим фиговым листом, какие носили наши прародители в благословенном саду Эдема.
Когда мы ходили среди них, они пялили на нас глаза с притворным любопытством. Некоторые из мальчишек, подобно светлокожим сверстникам, проявляли игривость и ужимки. Одна-две женщины, свободные от оков образования, бросали на нас ненароком выразительные взгляды или подавали многозначительные знаки. У многих имелись клеймения на коже, сделанные, очевидно, режущим инструментом. Как выяснилось, это были метки народностей, к которым они принадлежали. Сточенные или заостренные кверху зубы у некоторых придавали им отталкивающее, зверское выражение. Они выглядели сытыми и здоровыми, хотя кое у кого на коже выступала сыпь, названная «кра-кра».
Койкой для рабов служила палуба. Разбитые на две группы, они покоились по ночам на голых досках: женщины – на палубе кормовой каюты, мужчины – на главной. В дневное время им не разрешалось оставаться там, где они спали. Их содержали главным образом на открытой палубе, где их заставляли делать упражнения и побуждали танцевать и веселиться под музыку их любимых банджо. Мы видели, как в танце они едва передвигают ноги, но выбрасывают вперед руки и совершают телодвижения непристойного характера. А их пение представляет собой дикие и свирепые выкрики, начисто лишенные мягкой тональности и гармонии, к тому же они громко голосят с хриплой монотонностью.
Едят рабы в основном рис, сваренный в обычной воде, – садятся вокруг большого плоского блюда на корточки, как обезьяны, запускают туда свои длани, чтобы ухватить пальцами горсть. Мы видели, как некоторые из них очищали рис от красной шелухи: надо было растолочь зерно в деревянных ступах деревянными же пестиками, достаточно длинными, чтобы стоять в полный рост, долбя ступу, которая стоит у ног. Хотя в их работе незаметно усердие, очевидно, что сам процесс доставляет им радость. Они бьют пестиком в такт песне и кажутся счастливыми.
Весьма рад завершить свой рассказ, проинформировав тебя о том, что мы не обнаружили следов тех жестокостей и ужасов, которые, как утверждают, практикуются на кораблях, занимающихся перевозкой живого товара, и так пугающе приумножают разнообразные несчастья рабства. Цепи, удары бичом и жестокости, видимо, не входили в арсенал средств, используемых при доставке несчастных африканцев к их американским владельцам. Мы, конечно, чувствовали себя неуютно, размышляя о позорной практике отношений между цивилизованными существами и менее культурными особями, но мы не были шокированы лицезрением жестоких проявлений тирании и бесчеловечности. Здесь рабам обеспечивались комфорт и здоровые условия существования.
Их привычка купаться в холодной воде всячески поощрялась. Сами они, как и весь корабль, содержались в исключительной чистоте. Рабы получали обильную пищу, а в дневное время рассеивались по кораблю для того, чтобы по возможности предотвратить их тесные нездоровые скопления. Поощрялись смех и веселье, физические упражнения. Заботились о том, чтобы отвлечь рабов от грустных мыслей об изменении их положения и утрате дома; и могу сказать прямо, что среди них царила атмосфера удовлетворения в большей степени, чем можно было ожидать. В то время как многие из них танцевали, пели и играли друг с другом, остальные помогали в работах на корабле. Мы даже узнали, что некоторые из них оказались весьма полезными во время перехода и стали опытными моряками. Кажется, они относятся к капитану корабля скорее с симпатией и, хотя остаются исполнительными и послушными, не производят впечатления запуганных людей. По необходимости они собираются толпами, особенно в местах ночлега, однако на корабле принимаются меры, чтобы от этого не было вреда и рабы оставались здоровыми.
Мы спустились вниз посмотреть место ночлега, где жесткие доски образуют общее постельное ложе и каждый африканец должен был спать, подложив под голову руку. Мужчины лежали на досках так близко друг к другу, что между их голыми телами едва ли можно было поставить ногу. Рано утром людей всегда выводили на палубу, а спальное место тщательно мыли. И все же смрад, исходящий от столь большого числа спящих тел, сохранявшийся здесь даже при отсутствии постельного белья, личной одежды, багажа или мебели, оскорблял обоняние европейца и ясно указывал, что если бы здесь не уделяли достаточного внимания чистке и вентиляции, то началось бы распространение болезней. Хотя африканцы любят мыться и, кажется, не чужды личной гигиены, они равнодушны к поддержанию чистоты общего места, а также к известным правилам приличия. Ведь, несмотря на строжайшие запреты, они не всегда бросают привычку отправлять естественные надобности там, где спят.