Страница 33 из 44
Брюс отпер ящик письменного стола и вынул оттуда толстую рукопись, написанную мелким и чрезвычайно аккуратным почерком. Он положил ее под лампу и начал быстро переворачивать страницы.
— Надежда есть! — взяв себя в руки, спокойно сказал он.
Роберт обошел стол и склонился над плечом отца:
— Почерк сэра Майкла Феррары!
— Его неопубликованная книга, Роб. Мы собирались закончить ее вместе, но смерть забрала его, а я, еще раз все просмотрев, возможно, из-за предрассудков отказался обнародовать ее. Вот!
Доктор поставил палец на аккуратно сделанный набросок, служащий иллюстрацией к тексту. Он явно представлял из себя копию древнеегипетского рисунка. Несколько жриц с волосами, туго заплетенными в толстые косы, стояли перед служителем храма, а в руках тот держал ножницы. В центре изображался алтарь, на нем — ваза с цветами; справа находились мумии — их было столько же, сколько жриц слева.
— Боже мой! — повторил доктор. — Мы оба ошибались, мы оба ошибались!
— Почему, сэр? Ради всего святого, что это значит?
— Этот рисунок скопирован со стены некой гробницы, сейчас закрытой, — ответил отец. — Мы знали, что захоронение принадлежит одному из самых могущественных колдунов Египта, поэтому предполагали, что изображение представляет из себя нечто магическое. Мы знали, что цветы на фреске — вид уже вымершего священного Лотоса. Но нам так и не удалось выяснить, зачем и каким образом выращивались эти растения. Также мы не узнали и значение, — он провел пальцем по рисунку, — ритуала отрезания волос жриц первосвященником богини…
— Какой богини, сэр?
— Богини, Роб, а какой — об этом египтологи не знают! Некий таинственный культ, о существовании которого что-то подозревал один французский ученый… Но сейчас не время рассуждать, — доктор закрыл рукопись, положил обратно в ящик и запер его. Потом он взглянул на часы. — Четверть второго. Нам пора!
Ни секунды не мешкая, они вышли из дома. Их ожидал автомобиль, и вскоре они неслись по пустынным улицам туда, где смерть в странном обличье нависла над Майрой Дюкен. Когда машина тронулась, доктор спросил:
— Ты не в курсе, покупал ли Сондерсон орхидеи, я имею в виду совсем недавно?
— Да, — непонимающе ответил сын, — купил несколько луковиц пару недель назад.
— Пару недель! — возбужденно воскликнул отец. — Ты уверен? То есть покупка была сделана после того, как Феррара…
— Перестал посещать дом? Да. Точно! На следующий день после этого!
Доктор Кеан явно боролся с сильным волнением.
— Где он купил орхидеи? — спросил он, уже спокойно.
— Кто-то пришел прямо к ним, кто-то незнакомый.
Брюс, положив руки на колени, барабанил пальцами:
— Он их высадил?
— Взошли только две. Одна должна вот-вот зацвести, если еще не зацвела. Он называет ее «Тайной».
Тут волнение все же одержало верх. Брюс закричал шоферу:
— Быстрей! Быстрей! К черту безопасность! Поезжайте на максимальной скорости!
— Почему? — забеспокоился сын. — Боже, почему?
— Ты ведь сам говорил, что, наверное, цветок уже зацвел, Роб!
— Три дня назад Майра, — Роберт громко сглотнул, — сказала мне, что он зацветет к концу недели.
— Как он выглядит?
— Четыре фута в высоту, с огромными яйцеобразными бутонами.
— Боже помоги нам, мы не должны опоздать, — прошептал доктор Кеан. — Я вновь поверю в справедливость Небес, если обширные познания сэра Майкла Феррары действительно станут оружием, способным сразить врага, которого мы с ним сами же воспитали, да простит нас Господь!
Роберт ужасно волновался:
— Почему вы молчите? На что надеетесь? Чего надо бояться?
— Не спрашивай, Роб. Сам через пять минут всё узнаешь.
Машина, подпрыгивая, неслась по темным дорогам городских окраин на бешеной скорости. Шофер, как заправский гонщик, срезал углы — время от времени колеса просто отрывались от земли; пару раз автомобиль заносило, но, благодаря мастерству водителя, все обошлось.
С диким громоподобным рыком съехали они по уходящей вниз аллее к воротам дома мистера Сондерсона, и пассажиры практически вылетели из сидений, когда шофер резко ударил по тормозам.
Доктор Кеан выскочил из машины, распахнул калитку и побежал к дому. Роберт старался не отставать. В холле горел свет: мисс Сондерсон, ожидавшая их, открыла дверь, как только услышала приближающийся рев мотора.
Оказавшись внутри, доктор сказал:
— Подожди-ка тут секундочку.
Не обращая внимания на вышедшего из библиотеки Сондерсона, он бросился вверх по лестнице. Минуту спустя, сильно побледнев, он сбежал вниз.
— Ей хуже? — начал Сондерсон. — Но…
— Мне нужен ключ от оранжереи! — сухо потребовал Брюс.
— От оранжереи…
— Быстрее. Нет времени. Дай ключ.
По лицу Сондерсона было заметно, что он считает Кеана сумасшедшим; тем не менее, он опустил руку в карман и вытащил связку ключей. Брюс сразу схватил ее.
— Который из них? — рявкнул он.
— С бородкой, но…
— Роб, за мной.
Он побежал по коридору, сын за ним, мистер Сондерсон чуть отстал. Потом в сад, через лужайку к кустарнику.
Оранжереи лежали в полной темноте, но доктор сразу помчался к двери.
— Зажги спичку! — задыхался он. — Не надо, открыл.
Дверь с грохотом распахнулась. Из теплицы на них обрушился тошнотворный запах.
— Спички, спички! Роб, сюда!
Спотыкаясь, они зашли. Роберт вынул коробок и чиркнул спичкой. Отец уже стоял посреди оранжереи.
— Дай нож, мальчик, скорей! Скорей!
Неяркий огонек осветил проход между рядами орхидей, и Роберт увидел искаженное ужасом лицо отца, а за ним — ярко зеленое растение в кадке. На голых ветвях красовались четыре огромных гладких яйцеобразных бутона: два из них набухли, а один почти раскрылся, показав сочные розовые лепестки.
Доктор Кеан выхватил нож из трясущихся рук сына. Спичка погасла. Послышался удар, мягкий треск и глухой стук чего-то упавшего на плитки пола.
Когда вспыхнула еще одна спичка, таинственная орхидея, срубленная под корень, выпала из кадки. Доктор затаптывал набухшие бутоны. Бесцветный сок обильно лился на пол. В теплице запахло не только дурманящими цветами, но и чем-то похожим на кровь.
Спичка потухла.
— Зажигай еще, — громко прошептал доктор. Дрожащими пальцами Роберт чиркнул спичкой о коробок. Отец вырвал из соседней кадки орхидею поменьше и затоптал ее мягкие стебли. В оранжерее пахло, как в операционной. Доктора пошатывало и, когда погасла третья спичка, он вцепился в сына, стараясь не упасть.
— Растение жило за счет нее, мой мальчик! — сказал Брюс. — В ту самую минуту, когда оно бы зацвело, она могла умереть. Жриц приносили в жертву этому… Мне нужен воздух…
Онемевший от удивления Сондерсон вышел им навстречу.
— Ничего не говори, — обратился к нему доктор. — Полюбуйся на остатки своей «Тайны». Внутри каждого растения ты найдешь прядь волос!
* * *
Доктор Кеан открыл дверь в комнату больной и жестом подозвал сына, который, изможденный и взволнованный, ждал в коридоре.
— Мальчик, заходи, — тихо сказал он, — и благодари Господа!
Роберт, на цыпочках, вошел. Майра Дюкен, все еще очень бледная, но без ужасной, зловещей тени на лице, подняла грустные глаза на дверь — в них засветилась радость.
— Роб, — вздохнула она и протянула руки.
Глава 25. Кеан встречается с Феррарой
За время противостояния с обладающим магической силой врагом Роберт Кеан вынес многое, но не менее тяжким испытанием, постоянно занимающим мысли и изменившим сам ход жизни молодого человека, оказалось длительное пребывание в неизвестности.
Иногда он сталкивался с людьми, общавшимися с Феррарой, но для них тот был всего лишь знакомцем с весьма сомнительной репутацией. Даже им Роберт не осмеливался рассказать об истинной сущности Энтони: безусловно, они сочли бы Кеана ненормальным, заикнись он о тайном знании и деяниях этого жуткого, этого дьявольского создания. Да и будут ли они слушать его, попытайся он заговорить о логовище пауков в Порт-Саиде, о летучих мышах из Медума, о загадочных благовониях и способе их изготовления, обо всех многочисленных убийствах и мерзостях, творимых этим нелюдем, до сих пор считающимся приемным сыном покойного сэра Майкла Феррары.