Леди из морга

Тот улыбнулся, принимая игру.

– Баснословная сумма!

Блондинка, покачивая бедрами, направлялась к ним.

Крейн торжествовал.

– Привет, Чонси, – сказала она. Кортленд встал:

– Бог мой, Топси, что ты здесь делаешь? Где Ева?

– Я выступаю в "Аполло", а Ева в Нью-Йорке. Заходи после спектакля, Чонси, поболтаем, а сейчас я бегу. Через пятнадцать минут начинаем.

Розовое платье туго облепило ее ягодицы.

– Когда-то я ухаживал за ее подругой, – пояснил Кортленд. – Чудесная девчонка.

Крейн заказал виски. Кортленд взглянул на часы:

– Сколько отсюда до аэропорта?

– Примерно три четверти часа, – ответил Уильямс.

– Тогда у меня еще масса времени. Чем мы займемся?

– Можем пойти в кино, – ответил Крейн.

– Я имел в виду работу.

– Ах да, конечно, – Крейн тупо смотрел на него. – Нет, я предпочитаю кино.

Уильямс сказал:

– Крейн, если полковник узнает...

О'Малли перебил его:

– Ну, мы-то, во всяком случае, займемся делом. Походим за этим ублюдком.

Официант принес виски, Крейн распорядился:

– Один из вас, ослы, пойдет со мной. Думаю, мне понадобится помощь.

Он рассказал им о миссис Удони. О'Малли покачал головой:

– Не стоит идти толпой, они примут нас за копов и слиняют.

– Я думал об этом, – Крейн потягивал виски. – Они могут принять нас за полицейских, но вся штука в том, что явимся мы туда вдребезги пьяными. Это ни у кого не вызовет подозрений.

– Да, парень, – согласился Док Уильямс, – в самом деле, веская причина, чтобы набраться.

– Итак, джентльмены – произнес Крейн, – кто готов принести себя в жертву?

Оказалось, что готовы оба. Пришлось бросить монету. Жребий пал на О'Малли.

– Ну что ж, приступим к возлияниям, – сказал тот, потирая руки. – С чего начнем? Шотландское, ржаное или старый добрый джин?

Все сошлись на шотландском. Вскоре Уильямс и Кортленд ушли. Крейн и О'Малли взяли такси.

– Театр "Чикаго", – сказал О'Малли водителю.

– Ну ты, бездельник, – проворчал Крейн, когда такси тронулось, – рассказывай, что вы с Доком раскопали.

– Похоже, мы нашли твоего гробовщика. По крайней мере, мы узнали о рыжем парне. Он работает в похоронном бюро на Саут-Сайде.

– Куда отправился Уильямс?

– Он хочет узнать, левша этот рыжий или нет.

– Отлично, – великодушно похвалил Крейн. О'Малли посмотрел в заднее окошко.

– Святой Иисус! – воскликнул он. – За нами гонятся!

У театрального подъезда швейцар открыл дверцу.

– Надеюсь, это та очаровательная блондинка, – сказал Крейн, расплачиваясь с таксистом.

Когда они за несколько минут до полуночи вновь вышли на улицу, горячий, как из электросушилки, поток воздуха опалил их лица. Они с трудом протолкались сквозь толпу, ярко освещенную театральной иллюминацией, вышли на Рандольфстрит, где выпили по два стакана пунша, и сели в такси.

– Прошу меня простить великодушно, – сказал шофер, когда Крейн назвал адрес, – но это довольно злачное место.

– Все в порядке, парень, – ответил О'Малли. – Когда нам понадобится гид, мы тебе свистнем.

– Дело твое, командир, – пробормотал таксист. Крейн, развалясь на заднем сиденье, мурлыкал: "Не дари мне букеты, купи сандалеты".

– Какого черта? – спросил О'Малли – Я не слышал эту песенку уже лет десять.

– Это все мисс Росс, – ответил Крейн – Я все думаю, как она обходилась без обуви.

– Может быть, она из какой-нибудь секты?

Они пересекли Кларк-стрит и довольно долго ехали по набережной. Потом освещение стало ярче, появились ресторанчики, однодолларовые отели. Такси остановилось у заведения с омарами и морскими черепахами на вывеске. "Кларк Эри, – гласила она. – Полета очаровательных хозяек".

Глава 9

Они поднялись на третий этаж. Афиша над кассой обещала костюмированный бал.

В углу у буфетной стойки два филиппинца потягивали оранж и беседовали с небритым парнем с повязкой на ухе.

– Сколько? – голос был лишен всякой интонации. Крейн повернулся к О'Малли.

– Кассирша хочет знать, сколько, – сказал он. – Что ты думаешь по этому поводу?

– Скажи ей, что нас двое, – ответил ирландец. – Я не хочу ее. Слишком жирная.

Человек с забинтованным ухом подошел к ним:

– Убирайтесь отсюда, да поживее, – сказал он.

– Ты думаешь, что круто сварен, да? – осведомился О'Малли.

Крейн достал из бумажника десять долларов и протянул кассирше:

– Прошу прощения. На все.

Та дала им длинную ленту билетов. Крейн оторвал половину для О'Малли и отодвинул бархатную занавеску.

В красноватом полумраке воняло потом, дешевыми духами и джином.

– Вот это да! – услышал он за спиной восхищенный голос О'Малли. – Ты только посмотри, во что одеты дамы! Нет, ты только посмотри!.. Или я вижу их насквозь или мы излучаем рентгеновские лучи.

Девушки были облачены в бюстгальтер, шелковые штанишки, чулки и туфли на высоких каблуках.

О'Малли поманил пальцем высокую блондинку, танцевавшую с рыженькой, облапал ее и втиснулся в раскачивающуюся толпу.

Рыжая подошла к Крейну:

– Потанцуем?

Он согласился, но уже скоро взмолился:

– Эй, так нельзя!

– Я тебе не нравлюсь?

– Я без ума от тебя. Но я привык танцевать по-другому.

– В конце концов, деньги ваши, – девушка слегка отодвинулась от него.

– Совсем неплохо, – улыбнулся Крейн, когда музыка закончилась. – Как насчет того, чтобы повторить?

Трубач творил чудеса. У него были длинные черные волосы и, когда он наклонялся, они падали ему на глаза, когда же он подымал трубу вверх, волосы откидывались за уши. Он раскачивался в такт нежной мелодии, а последнюю ноту растянул так жалобно, что у Крейна мурашки по спине побежали.

– Да-а, парень свое дело знает, – восхищенно сказал он.

– Ну, труба – это пустяки. Ты бы послушал, что он выделывает на саксофоне, – сказала девушка.

Крейн дал ей пять билетов и сказал:

– У меня есть приятель, который частенько здесь бывает. Он просил меня кое-что передать своей подружке.

– Как ее имя? – подозрительно спросила рыжая.

– В том-то и дело... Из головы вон. Он говорил, что она брюнетка.

– Их здесь около сорока наберется.

– Постой-постой, вроде, что-то припоминаю. Кажется, ее фамилия Алони или Адони, или что-то в этом роде.

– Может быть, Удони? Анджела Удони?

– Кажется так, да, именно так.

Она чуть-чуть развернула его влево.

– Вон она, видишь? С куском говядины в малиновом костюме.

Брюнетка в оранжевом бюстгальтере была хороша. Крейн вновь увидел парня с забинтованным ухом. Тот угрюмо смотрел на него.

Крейн поискал глазами О'Малли. Ирландец все еще танцевал с блондинкой. Внезапно она вырвалась, влепила тому пощечину и убежала.

– Извините, – сказал Крейн, – кажется, у моего друга неприятности...

Он подошел к О'Малли.

– Что случилось?

На них смотрели с любопытством.

– Наверное, я ее обидел, – Том развел руками и улыбнулся, – я сказал, что у нее вся спина в прыщах.

– Мы пришли сюда работать, – напомнил Крейн. – Я уже нашел ту, что нам нужна. Но сдается мне, наши физиономии здесь кое-кому не нравятся, так что будь начеку. А я пока представлюсь миссис Удони.

Он подошел к танцующим и похлопал мужчину по малиновому плечу:

– Там в холле вас спрашивает какой-то парень, по-моему, коп. Смотри, осторожней, приятель.

Бедро мисс Удони было гладким и упругим. 1анце-вала она прекрасно. „

– Почему вы не танцуете, как все? – спросил Крейн.

– Танцую, если меня об этом просят, – голос был нежный и чистый. – Хотите?

– Нет-нет, – они проходили мимо оркестра, и Крейн заметил, что трубач внимательно наблюдает за ними.

– Какие у вас прекрасные духи, – он потянул носом. – "Шалимар". Дорогие...

– Вам это известно? – она подняла на него красивые серо-голубые глаза.