Страница 18 из 32
– Я подумал, что это твое, – произнес Антон мягко, и я вновь поймала себя на мысли, что у него приятный голос.
– Нет, увы. Леша запрещает этим всем пользоваться, а мне и не очень-то и нужно. Слышишь, как они там орут, пойдем, посмотрим!
Я схватила его за запястье и потащила за собой. Вдруг Тропинин повеселится?
М-м-м... Странное у него запястье. Нет, вообще-то оно было обычное: мужское, широкое, крепкое, просто я привыкла, что так обычно хватаю за руку Нинку, Настю или сестру, а у них руки тонкие и совсем ненадежные.
– Уважаемая, его нет дома! – эти папины крики прервали мои беспокойные мысли. И хорошо, что прервали – не надо думать о всякой ерунде.
Мы вышли в прихожую и увидели, как папа, наклонившись, кричит в замочную скважину:
– Алексея нет дома! Он, знаете ли, уехал! Понимаете?
Та, что стояла за дверью, явно не понимала. Женщин бешено звонила в квартиру, пинала дверь и орала что-то вроде:
– Выйди, тварь!
Ну все, теперь это надолго. Я даже сценарий знаю примерный. Эта обманутая Лешей дура сейчас вдоволь наорется. Пока она будет изливать свой праведный гнев, колотя руками и ногами по дверной стали, прибегут соседи. В определенном порядке. Сначала прибудут те, кто живет по бокам от нас. Затем примчатся с двух нижних этажей. Потом причалит степенный семидесятилетний дедок с супругой, который является старостой подъезда. Соседи споются все вместе и будут хором уговаривать бушующую девушку успокоиться. Через какое-то время они, все тем же хором начнут орать, чтобы вышел Леша и разобрался со всем этим балаганом. Тот, естественно, не выйдет, и соседи начнут вопить еще громче. Следом подойдет еще пара-другая жильцов подъезда, которым нечем заняться в весенний вечер, и они всем сборищем начнут обсуждать нашу семью. Затем перейдут на личности. Особенно часто от этого страдает мой папа – кем его только не считают: от умственно-неполноценного до идолопоклонника. Через какое-то время несчастная возлюбленная, наслушавшись криков, опять решит, что сможет выбить дверь, и будет ломиться в квартиру. В результате она уйдет лишь ночью. Потом же возможны варианты: кто-то караулит неверного Лешу с утра пораньше, кто-то приходит к двери следующим вечером, не забывая звонить перед этим весь день и угрожать, некоторые оставляют его в покое, понимая, что опозорились, а кое-кто даже просит прощения!
– Тварь, выходи! – рычали на лестничной площадке.
– Здесь нет никакой твари! – опять вежливо закричал папа в ответ.
– Есть! – явно не поверили ему. – Есть!! Дома, козел, шифруется! Открывайте! Я ему устрою!
– Не откроем! Мы вас боимся!
– С ума сошел, – возмутился шепотом Леша, который почему-то стоял за шкафом, словно боялся, что старая пассия сможет увидеть через дверь, – кто тут боится?
– Я боюсь, – так же шепотом пояснил папа. – Такое чувство, что она боксом занималась. Так стучаться – это же уметь надо! Бедная дверка.
– Она и занималась, – хмуро ответил ему младший брат. – И тхэквондо тоже занималась. У нее третий дан, между прочим. И четвертый она получить хочет – как раз лет десять занимается им...
Томас только головой покачал.
– Ну, ты нашел, с кем шашни водить. Еще бы чемпиона по боям без правил нашел себе...
– А я и не водил, – заметил меня и Антона Леша. – Я просто... заказ ее не хочу принимать.
– Какой еще заказ? – внимательно глянул Томас на младшего брата. Женщина за дверью опять заорала:
– Откройте! Я его убью сейчас!! Выходи, подлый козел!
– Подлый трус, – захихикала Нелька, крутившаяся тут же. – Я теперь тебя так буду звать. Лешенька – кот Леопольд.
– Заказ. Ну? Я же выполняю заказы, – сделал большие глаза Леша и, подмигнув папе, посмотрел на меня.
– Чего ты мне мигаешь? – не понял ничего папа. – Ты на почве этого, – покосился он на дверь, – совсем перестал адекватно воспринимать реальность?
– Соринка в глаз попала, – поджал губы Леша. – И, давай, об этом в другой раз поговорим? Дети, ну что вы тут стоите? Катя, напои гостя чаем.
– Да мы по вашей милости уже часа полтора чай пьем. И мы не дети.
Дверь тихонько затряслась. Несчастная влюбленная продолжала отчаянно ругаться.
– Слушай, – посерьезнел Томас, – а она нам дверь не выбьет с этим твоим тхэквондо?
– Не знаю. А тхэквондо вообще-то не мое. Оно, видишь ли, корейское. Национальное.
В это же время женщина за дверью почему-то расхохоталась и завопила:
– К Алексею я пришла, ха-ха-ха! А он боится и не открывает! И я не успокоюсь! Ха-ха-ха-ха! Только вот дверь ему к чертовой матери, вышибу! Nзапрещено цензуройN!
За дверью ей в ответ раздалось невнятное бурчанье. Кто-то из соседей уже пришел на крики.
– Семеновна, – глянул в глазок папа. Семеновна или Татьяна Семеновна являлась родной бабушкой моей подружки и соседки Насти. От других старушек отличалась она крайне склочным характером, здоровой комплекцией и умением готовить такие ужасные блюда, что их запах долго не выветривался с нашей общей лестничной площадки. Настя постоянно страдала от родной бабули. Но, надо заметить, что ко мне она обычно относилась довольно хорошо, в отличие от прочих своих пенсионерок-соратниц.
– Сейчас они начнут орать вместе, – с явным удовольствием сказала Нелька. Для нее этот скандал – очередное развлечение, а мне стыдно перед Антоном. Он, конечно, не важный гость, но, согласитесь, не слишком приятно приходить к кому-то домой и становиться участником нелепых семейных сцен.
Как по заказу Семеновна грянула:
– Чевой ты тут вопишь, как оглашенная! Иди, давай, отседова!
– Я к Алексею! – злобно откликнулась Лешина бывшая. – И не уйду, пока он мне не откроет!
– Да и не откроет он тебе! – загремел голос Семеновной. – Уходи, давай!
– Оставьте меня в покое!
– Я те щас оставлю!
Все, кто сейчас находился в прихожей, застыли, как изваяния и слушали то, что происходило на лестничной клетке, благо, что слышимость была хорошей.
– Ступай отсюда, ступай! – поддержала соседку Татьяна Олеговна из тридцать шестой. По непонятным причинам, она питала к Леше нежные симпатии и даже защищала перед разъяренными пассиями. – Лешеньки нету, он уехал! Нет его дома, девонька. Сама видела, как он в свою машину сел и уехал с утречка.
– Дома этот мудак сидит! Закрылся! – не поддалась на развод его бывшая и застучала по двери ногой.
– Вот это силища, – восхищенно прошептал папа, – вот это напор! Вот это женщина!
– Ты ей еще памятник поставь, – буркнул Леша, так и стоявший за своим шкафом.
Тем временем Семеновна при поддержке своей лучшей подружки Фроловны, бабки куда более злобной, и еще пары соседей с одиннадцатого этажа, стала популярно объяснять женщине, куда ей стоит пойти, чтобы не мешать честным людям.
– Бабка! – разъярилась не на шутку Лешина бывшая. – Захлопни уже свой рот! И подавись нотациями!
– Ах ты, грубиянка! Бесстыжая! Убирайся!
– Не уйду, пока он мне не откроет, – очень упрямо произнесла женщина и заорала Леше. – Выходи, урод! Не будь бабой! Откройте!
– Я тебе сейчас сам открою! Чего орешь на весь дом, дура? – раздался зычный бас Олега Сергеевича, соседа с десятого этажа. Вообще он руководитель одной крупной фирмы. Но выглядит Олег, как бандит из фильмов про бесчинства девяностых. Ну, или как мясник.
Женщина ничуть не смутилась и сказала столько невежливых и матерных слов, что Олег Сергеевич на пару секунд потерял дар речи.
– И где ты такую откопал? – то ли с восхищением, то ли с укором посмотрел Томас на Лешу. Тот нервно тер щеку с модной трехдневной щетиной. Он ничего не ответил.
– Катя, может, мне уйти? – тихо спросил меня Антон.
Леша услышал и даже подскочил на месте:
– Парень, ты уйти не можешь! Если эта штука, – ткнул дядя в дверь, – откроется, фурия залетит сюда и меня растерзает.
– Из-за заказа? – блеснули за стеклами тонких очков глаза Антона. Мне показалось, или он умеет иронизировать?
– А, ну да, из-за него самого. Слушай, будь другом – не выходи пока никуда? Ты же ведь не торопишься? – с надеждой спросил Леша.