Вторая кожа

— Вас наняли, чтобы вы сделали определенную работу. Если вы преуспели в этом, вам, как вы знаете, щедро заплатят. В противном случае...

— Послушайте, вы мальчик на посылках, — неожиданно прошипел Мак-Найт, — а я, как вам известно, представитель великой страны. И не вам говорить со мной подобным тоном. Я к этому не привык, даже ваш босс не осмеливался этого делать. Мне надоело сидеть на обочине и получать нищенские подачки от парней, гребущих миллионы наличными. Я хочу быть в доле, и входной билет у меня в кармане.

— Передайте, пожалуйста, данные, — невозмутимо проговорил Нгуен.

— Всему свое время, — ответил Мак-Найт. — Я хочу встретиться с Миком Леонфор...

— Никаких имен, пожалуйста, — настоятельно попросил Нгуен.

Американец рассмеялся.

— Знаю, знаю, но я не страдаю шпиономанией. Ведь я привлек ваше внимание, не так ли? — Он выпустил дым из ноздрей. — И, кроме того, кто тут может нас слышать, а? Пара намазанных японских гомиков в париках. — Он грубо захохотал. — Осторожно, Ван Трак. Они могут оглушить вас своими фальшивыми грудями".

— Тем не менее воздержитесь, пожалуйста, от упоминания каких-либо имен, вы меня понимаете?

— Скажите мне, почему это дерьмо так срочно понадобилось вашему хозяину?

При упоминании имени Мика Леонфорте Николас словно окаменел. Аура удовлетворения от того, что он успешно выследил одного шпиона и одного вора, сменилась темным пустым пространством, в глубь которого он предпочитал не заглядывать. Во время вьетнамской войны Мика взяли в разведгруппу Пентагона, чтобы перекрыть главный путь поступления наркотиков из Бирмы. Они послали его в Лаос, где Мик быстро взял дело в свои руки и дезертировал из армии. Потом его партнерами стали Рок и вьетнамец по имени До Дук. Позднее в почти недоступном районе Вьетнама они построили Плавучий город, где хранили свои богатства и огромное количество оружия, которое регулярно продавали все более растущим в числе главарям военно-феодальных банд.

Николас думал, что Мик погиб — испепелен или стал жертвой радиоактивного заражения при взрыве «Факела». И теперь, когда узнал, что Леонфорте жив и стоит за кражей данных Киберсети, в его мозгу возникло что-то вроде помех, которые он ощутил в Плавучем городе, где они впервые встретились лицом к лицу.

— Это не ваше дело, — сказал наконец Нгуен.

— Да, но видите ли, теперь это стало моим делом. — Мак-Найт щелчком стряхнул пепел с сигареты. — Это служит условием для передачи.

— Но мы не договаривались...

— Я просто-напросто меняю условия игры, вы, задница. Теперь они будут другие.

Нгуен осмотрел переполненный бар. Когда он наконец заговорил, то понизил голос почти до шепота, так что Мак-Найт был вынужден склониться к нему через стол.

— Хорошо, — сказал Ван Трак. — Но я не хочу разговаривать здесь. Есть местечко понадежнее. — Он бросил на стол несколько иен, и собеседники поднялись со своих мест.

К тому времени когда они вышли на улицу, Линнера поблизости уже не было. Стоя в тени входа в секс-клуб, он наблюдал за тем, как слуга побежал за белым «БМВ».

— Вы на машине? — услышал он вопрос Мак-Найта.

— Взял такси, — ответил Нгуен. — Если возникнут какие-либо вопросы, меня с этим местом ничего не будет связывать.

Они пошли к автомобилю, и Николас бросил мимолетный взгляд на освещенную маленькую сцену секс-клуба, на которой копошились связанные женщины с кляпами во рту.

Когда заработал мотор «БМВ», Линнер перешел через улицу к своему мотоциклу и сел за руль. Все еще мысленно соединенный с Мак-Найтом, он держался далеко позади, пока Нгуен указывал американцу дорогу. Они поехали на восток, по направлению к единственному в своем роде району Синбаси, где до сих пор гейши занимались своим утонченным ремеслом. Но в Синбаси, на набережной широкой реки Сумиды, располагался также и гигантский рыбный рынок Цукиджи. К тому времени луна уже скрылась за сгустившимися тучами, и в воздухе, как фосфоресцирующий морской планктон, повисли белые, бесплотные, расплывающиеся в чернильной ночной тьме огни города.

Николас увидел, что Мак-Найт остановил машину у воды, и двое мужчин, пройдя вдоль причала, сели в небольшую лодку и поплыли вдоль берега. Ему же, физически находившемуся на тротуаре, оставалось надеяться только на психическую связь с Мак-Найтом, если только он не сможет отыскать лодку. К сожалению, поблизости ни одной из них не было видно, и Николас побежал параллельно движению суденышка вьетнамца по скользким и пустынным улочкам рынка. Сразу за ним, там, где на воду падало единственное пятно света, вьетнамец замедлил движение, и теперь всплески весел лишь изредка волновали водную гладь.

Николас, все еще находившийся в Акшаре, слышал доносящиеся с реки голоса так же хорошо, как если бы эти двое были рядом с ним.

— Хватит, — сказал Мак-Найт, — более спокойного места в Токио не найти. Теперь скажите мне...

Нгуен, осторожно передвинувшись на середину лодки, неожиданно сильно ткнул американца в расположенный на правой стороне шеи нервный центр. Мак-Найт, как будто его ударили обухом по голове, упал на руки вьетнамца, и тот начал методически обыскивать его карманы. Николас изо всех сил бросился бежать по причалу. До лодки было довольно далеко, и Линнер боялся, что он не только не успеет застать вьетнамца на месте преступления, но и вообще упустит его.

Нгуен был специалистом, а Мак-Найт не очень умелым человеком, поэтому вьетнамец очень быстро отыскал мини-диск с записанными на нем украденными данными. Американец второпях засунул его под подкладку накладного плеча смокинга.

Нгуен положил мини-диск в карман, ухватил Мак-Найта за лацканы смокинга, затем, расставив ноги, чтобы сохранить равновесие и не опрокинуть лодку, погрузил плечи и голову американца в воду.

Николас мысленно ощутил холод воды и помчался еще быстрее. Он бежал по причалу, то и дело попадая в пятна света, напоминавшие рассыпанную пригоршню маленьких лун, а на реке Нгуен, одной рукой придерживая Мак-Найта за шею, начал тихо насвистывать мелодию, отрывок одной из песен Жака Бреля. Николас знал ее — в этой песне все озверение мира во время войны было представлено в образе шлюхи, которая, раздвинув ноги, лежала на спине и кричала клиентам-солдатам: «Следующий!»

Эта мелодия служила как бы эластичной нитью, протянутой через тьму, пуповиной, связывающей его с совершающимся ужасным действием. Подбежав к тому месту, где находилась лодка, Николас ощутил приближение смерти — не своей, а Мак-Найта. Странно и неестественно было чувствовать себя находящимся за спиной у смерти, когда она уже готовилась принять в свои объятия очередную жертву. Все еще находясь в психическом контакте с Мак-Найтом, Линнер ощущал приближение холода и тьмы. Казалось, они оба падают в пустоту.

Когда что-то внутри него, похожее на луч света, вскрикнуло, вырываясь из бренной плоти, как из лабиринта, он понял, что Мак-Найт умер. Сердце Николаса так сжалось, что он почувствовал боль в груди. У него перехватило дыхание, глаза закрылись, тело обмякло, и он тяжело опустился на землю.

Кристально чистый звук, звеневший в его душе, вдруг оборвался, и Николас почувствовал себя так, как будто он уменьшился в размерах. Возможно, это было всего лишь следствием внезапного разрыва психического контакта, но он подозревал, что тут нечто большее. Мак-Найт погиб, он не смог спасти его и подумал о том, что даже такой негодяй, как этот американец, не заслужил подобной смерти.

Нгуен, убедившись в том, что Мак-Найт издал последний вздох, привязал к телу убитого несколько бетонных блоков, перевалил его через борт лодки и взялся за весла.

Линкер понял, что он должен был разобраться с вьетнамцем. Но как это сделать? Вместо того чтобы вернуться на Цукиджи, Нгуен продолжал двигаться вниз по реке, и Николас понял, что вьетнамец сделал то, что заранее хорошо спланировал. Перед тем как приехать в Кабуки на такси, он подготовил лодку, положив в нее бетонные блоки. И даже если бы американец не начал торговаться, Нгуен все равно нашел бы способ заманить его в эту лодку. Чем бы ни окончилось дело, Мак-Найту не суждено было пережить эту ночь.