Беглецы

Схема патрулирования простой, но вполне эффективной. Корабль-матка выходил из гиперпространства примерно в одном миллионе километров от Чёрного Пятна во избежание попадания в опасную зону и выпускал десять патрульных катеров с обычными плазменно-фотонными приводами. Катеры дежурили каждый в определённом секторе в течение установленного времени, а затем сменялись. Время смены патрулей держалось в строгом секрете.

Майор вспомнил, как он слышал разговор о том, что когда-то нашартмаки забросили в район кольцевого вихря, где формировались спиралевидные протуберанцы, мощную передающую станцию, которая исчезла в Пятне, но в течение нескольких минут передавала, якобы, какую-то информацию. Официальных сообщений по этому поводу на Силонте не делалось. Ходили слухи, что Чёрное Пятно — это «дверь в другой мир», вход в какое-то параллельное пространство, что отрицалось официальной наукой Имперской Республики. Существующая версия объясняла исчезновение кораблей в Пятне тем, что, соприкасаясь с поверхностью этого двумерного образования в районе кольцевого вихря при наличии спиралевидного протуберанца, трёхмерное тело переходит в двумерное состояние. Автоматически постулировалось, что это равносильно гибели трёхмерного объекта.

Заметив раздумья майора, капитан решил, что его слова возымели — действие, и он в чём-то убедил Малвауна. Договар снова плюхнулся в кресло и щёлкнул пальцами от возбуждения.

— Как вы полагаете, почему Высший Имперский Конгресс и сами Императоры боятся исследования Чёрного Пятна? Почему они не позволяют распространять достоверную информацию о нём, а? — Капитан ещё раз щёлкнул пальцами и вопросительно посмотрел на майора.

— Ну, и почему же, по-вашему? — хмыкнул майор.

— Не знаю, — покачал головой капитан, — я не знаю, хотя в своей семье слышал слухи и сплетни на достаточно высоком, как говорится, уровне. Чёрт его знает, может быть им там, — Капитан показал пальцем в потолок кабины, — страшно, что кто-то мог бы полностью ускользнуть из-под их контроля? А такие, кто этого захотели бы, найдутся. Вы слышали гипотезу о том, что Пятно — это будто бы возможность проникнуть в параллельное пространство? И, возможно, там — целый мир! Кто знает, каков он? Например, до тех, кто бежит к нашартмакам, наши спецслужбы дотягиваются, когда очень захотят и устраняют их, а ускользнувших в параллельный мир так просто не достанешь!

— Что вы несёте?! — сказал майор, скорчив гримасу, а сам подумал, что тебе, голубчик, уж точно никуда не ускользнуть, тем более в какое-то мифическое параллельное пространство. Всё записывается, всё!

— Ну и сплетни в вашей семье, даже странно, — продолжал Малваун. — Чего только не выдумают — «параллельные пространства», какие-то «другие миры», кто-то, якобы, бежит! Ведь ясно же, что пытаются бежать только отщепенцы — агенты нашартмаков, которые передают им важные сведения о наших оборонных секретах.

— А! — с досадой воскликнул капитан и махнул рукой. — Я удивляюсь, как такие как вы ещё верят демагогии наших Императоров, которые ловко и вовремя добавили к своим титулам слово «народные». То, что народ обманут — это же понятно как дважды два. Посмотрите хотя бы на себя и на меня.

— Ну, то, что существуют отдельные государственные чиновники, поступающие нечестно, ещё ни о чём не говорит, — усмехаясь, развёл руками майор. — Таких ведь и наказывают, в конце концов. Вспомните хотя бы дело имперского министра Ватерауна. Об этом сообщалось открыто.

Капитан расхохотался.

— Отдельные?! — Он помахал ладонью перед носом майора. — Ха-ха, отдельные! Кого наказывают? Это уж кто совсем в наглую зарвался, да и то больше говорится, что наказывают. Так, для вида говорится, а на самом деле — свой своего, знаете ли, не обидит… Эх, думать вы все отвыкли, просто думать. Хотя конечно, если со всех сторон слышать «сахар, сахар», то, может быть, и во рту слаще становится?

— Что же вы предлагаете? Бежать к нашартмакам или ещё куда-то? В какой-нибудь другой мир? — Майор ухмыльнулся и сделал неопределённый жест.

— Безусловно, это не выход, — кивнул капитан. — То есть для какой-то отдельной личности это может быть и так, но настоящий патриот не побежит со своей Родины… Правда, и тут обстоятельства могут быть разные. Великий Авльн, например, длительное время, если вы знаете, провёл в эмиграции.

«Однако», — подумал майор, — «ну и словечки: «патриот», «Родина»… Ну, давай, давай!»

Капитан продолжал разглагольствовать.

— Народные Императоры стали совсем не такими, каким был Авльн в первые годы после Грандиозного Переворота, сами вы этого не понимаете, что ли? Теперь образовалась самая настоящая знать, привилегированный класс!

Майор засмеялся, достал сигареты и закурил, не предлагая капитану.

— И где вы только набрались такой ерунды! — сказал Малваун, выпуская струй дыма и вкладывая в свои слова как можно более искреннее возмущение. — Любой, кто старается на благо Имперской Республики, может выдвинуться на высокий пост, у нас так!

— Не очень-то любой, и не очень-то на какой угодно высокий пост! — воскликнул, горячась, капитан Договар. — До определённой высоты подняться, конечно, можно, но и то, если власти уверены, что человек будет делать всё так, как угодно Императорам, то есть если он — блюдолиз. Кстати, — Капитан ткнул пальцем в сторону майора, — вот вы! Служили, служили честно, да не очень-то дослужились! Не было у вас того, кто тащил бы вас наверх. Это же, как пирамида: по мере подъёма мест наверху всё меньше и меньше, а места эти всё лучше и лучше, куски, которые отрываешь там, всё жирнее и жирнее, благ всё больше. Поэтому, конечно, каждый, кто уже вылез повыше, будет тащить за собой каких-нибудь родственников, да и то не всяких. Вот, к примеру, мой папаша вытащит меня и так далее, и тому подобное. Не было бы у меня папаши генерала-консула, куда бы я вылез, а? Так-то! — Капитан прищёлкнул языком. — А вы говорите — «каждый»!

Майор затянулся и исподлобья посмотрел на капитана. «Тебя после такой болтовни особо высоко уже вряд ли вытащат.»

— Кстати, ещё вам один пример на тему «кто есть кто»! — Капитан, которому, видимо, нравилась убедительность приводимых им самим аргументов, сел в кресле поудобнее и закинул ногу на ногу.

— У вас есть, скажем, дочь? — осведомился он.

— Дочь? — удивился майор. — Есть, а при чём тут моя дочь?

— А это я к тому, что те, кто вылезает повыше, считают себя уже прямо таки аристократами, которых когда-то так усердно уничтожали. Сейчас я вам поясню на примере. — Капитан сделал паузу для большего эффекта. — Вот у вас есть дочь. К примеру, если бы я или кто-то из семейки вроде моей вдруг вздумал жениться на вашей дочери, то, скорее всего, у меня дома поднялся бы переполох, была бы трагедия: сыночек вздумал жениться на «плебейке».

— Ерунда, — хмыкнул майор, — таких браков сколько угодно.

— Да, есть такое, конечно, — согласился капитан, — но я-то знаю, что почти всегда поднимается скандал. Если ещё ваша дочь была бы красавицей… Вы простите, — сделал жест рукой капитан, — я не знаю, может быть, это действительно так, ну вот, если бы она была красавицей, то, естественно, сопротивление со стороны, скажем, моей семьи было бы значительно меньшим. Как у вас дочь, красивая?

Майор подумал о дочерях и сказал, вздохнув:

— У меня даже две дочери.

— Понятно! — Договар поднял плечи и закатил глаза. — Вот видите! Значит, уверяю вас, моя мамаша сказала бы, что только через её труп. Ну и я сам, вы понимаете, с высоте своего «положения» искал бы в «простой среде» что-нибудь не так себе, а экстра — класс.

Майору стало вдруг тоскливо, настолько тоскливо, что даже радость от возможного повышения за подачу сведений о капитане в Службу Защита Безопасности слегка поблекла. Он вспомнил своих дочерей с такими же как у него самого оттопыренными ушами и крючковатыми носами, покрытыми веснушками, свою жену с толстым жирным животом и глупыми круглыми глазами. И хотя он не любил ни жену, ни дочек, а судьба их волновала его постольку поскольку, всё же это были его дети и его жена. Майор вздохнул, забывая, что разговор записывается.