Мушкетёр Её Высочества

— Я не понимаю, ты что, не можешь заткнуть рот этой швали? — раздражённо говорил первый голос, — я больше не хочу слышать об этом быдле.

— Я всё сделаю, — пообещал второй голос, а Дмитрий застыл от ужаса, перебирая в памяти знакомые интонации первого голоса. Раздалась вспышка и Дима дёрнулся, отчего Беатрис свалилась с него на кучу земли у его ног.

— Ты испортил мне кадр, — запищала она, а Дима закрыл ей рот рукой.

— Молчи, — шепнул Дима ей на ухо и убрал руку.

— Нужно позвать их на помощь и выбраться отсюда, — зашептала Беатрис.

— Если нас обнаружат, то здесь и закопают, — ответил ей Дима, — возвращаемся туда, откуда пришли.

Они двинулись назад.

Впереди шёл Дмитрий, а Беатрис плелась сзади, истратив весь свой энтузиазм. Через некоторое время она спросила:

— Кто это был?

— Тебе лучше не знать, — сказал Дмитрий. Беатрис совсем надулась и до самого конца пути не проронила ни слова. Когда дошли до перемычки, которую разрушила Беатрис, они проползли лаз и Дмитрий нагрёб земли, чтобы заткнуть дырку. У Беатрис аккумулятор у телефона сдох и светил телефон Дмитрия. Перед самым выходом из пещер Дима, окинув взором Беатрис, наказал ей снова спрятать фотоаппарат и оттер её лицо от грязи.

Они незаметно выбрались возле сандалий святого Меркурия, которые напомнили им, что «нужно делать ноги». Посетителей уже не пускали и удивлённый монах зыркнул на них подозрительным взглядом, но увидев, что Дима и Беатрис истово крестятся у останков преподобномученику диакону Анастасию, кротко напомнил им, что необходимо оставить святых в покое.

Когда Дмитрий и Беатрис выбрались из церкви, то оба облегчённо вздохнули и, взявшись за руки, отправились к метро Арсенальная. В вагоне на них подозрительно зырили и отодвигались, принимая за грязных бомжей, но они, пресыщенные впечатлениями, не обращали на это внимания. Дима довёл Беатрис до дверей отеля и только тогда отпустил её руку.

— Созвонимся, — махнула рукой Беатрис и пошла сразу в ресторан, так как была голодная, как волчица. Не обращая внимания на свой вид, она заказала плотный ужин и бокал «Каберне Совиньон», который, не смакуя, выпила сразу. Покушав, она отправилась в номер, поразив своей грязной курткой портье. Раздевшись, Беатрис включила душ и подставила своё тело под тёплые струи воды.

Только ложась в постель и закрывая глаза, она вспомнила, что созвониться с Димой не сможет, так как не записала его номер телефона. К тому же, она не знала кто он, где живёт и работает, а назвав своё имя, он мог и соврать. Но это её не огорчило, и она с улыбкой заснула, уверенно шепнув себе: «Мы с ним ещё встретимся».

Утром, проснувшись в прекрасном настроении, Беатрис первым делом включила планшет, чтобы посмотреть последние новости, и поняла, что чуть не проспала важнейшее событие: оказалось, что на двенадцать часов дня оппозиция действующему режиму собирает народное вече.

Мельком взглянув на остальные новости и узнав, что пятна на солнце увеличиваются, Беатрис понеслась в ванную, чтобы быстро привести себя в порядок, и торопливо собралась, прихватив фотоаппарат, а потом спустилась в ресторан, где быстро позавтракала.

Когда она опускалась вниз, портье подозрительно на неё посматривал, и Беатрис хмыкнула, представляя, в каком виде она припёрлась вчера. «Нужно будет сдать вещи в химчистку», — подумала она, вспомнив, что снятую одежду она бросила в угол одёжного шкафа.

Воскресное утро было светлым, но туманным. Беатрис вдохнула на полную грудь и вспомнила вчерашнее путешествие в мир мёртвых, поражаясь своей смелости и наглости. Она с благодарностью подумала о Диме, терпевшем её выходки, и в душе поплыла мягкая и тёплая волна. «Не хватало, чтобы я ещё влюбилась», — остановила она себя и спустилась в метро. И огорчённо остановилась возле кассы, так как в кармане, кроме карточки, денег не было.

«Вот дура!» — подумала она, собираясь подняться наверх, найти какой-нибудь банк и получить наличные.

— Что, опять денег нет, капиталистка? — услышала она знакомый голос и, порывисто повернувшись, бросилась на шею.

— Дима! — воскликнула она, запоздало осознавая, что выразила свои чувства весьма откровенно и, сползая с шеи Дмитрия, неловко поздоровалась: — Привет.

— Куда путь держишь? — улыбаясь, спросил Дима, нагло придерживая её за талию. Беатрис отстранилась и сообщила: — На площадь Независимости.

— Так в чём же дело, идём, — сказал Дмитрий, взяв её за руку.

Они вышли на станции метро Льва Толстого и по потоку людей, плывущему по улице, поняли, что сделали правильно, так как станция метро Площадь Независимости, вероятно, закрыта из-за большого скопления народа. Беатрис снимала своим «Никоном», выбирая необычные ракурсы, и была полностью поглощена своей работой, а Дмитрий, идущий по тротуару, был для неё репером, точкой отсчёта для возвращения в действительность.

Возле памятника Ленину со стороны бульвара Шевченко двигалась ещё одна колонны, впереди которой несли огромный флаг Евросоюза. Над людским потоком летит многоголосое «Банду геть!» и Беатрис спросила, что это значит. Не успел Дмитрий объяснить, как завязалась потасовка возле памятника Ленину, где митингующие прорвали цепь «беркута» и схлестнулись с коммунистам. Беатрис понеслась туда, и Дмитрий устремился за ней, опасаясь, как бы и ей не попало.

Площадь Независимости, на которую их затянуло людским потоком, была загружена до предела и Беатрис прямо сияла, так как думала, что будет прозябать в Краине, делая никому не нужные репортажи о каких-нибудь конкурсах домохозяек, а тут сотни тысяч людей, вышедших защищать свои права. Чтобы выбрать лучшую точку съемки, Беатрис потащила Дмитрия на мостик над Институтской улицей, где она, как уж, протиснулась между возмущёнными зрителями, постоянно им повторяя: «Désolé!»

Беатрис щёлкала фотоаппаратом довольно долго, а потом они бродили по площади, и она вслушивалась в говор людей, не понимая большей частью ничего и переспрашивая о значении слов Дмитрия. Часть людей, под флагами оппозиционных партий, ушла на Европейскую площадь, и это колыхающееся море людей поражало воображение Беатрис, и она чувствовала себя не меньше, как Жанна д'Арк.

Когда они с Дмитрием добрались до Европейской площади, на трибуне какая-то девушка требовала отставки правительства и освобождение Юлии Тимошенко. Площадь в ответ воодушевлённо скандировала: «Юлі – волю!» Часть митингующих двинулась вверх, по улице Грушевского, чтобы блокировать администрацию президента, кабинет министров и верховный совет. Беатрис, естественно, устремилась за ними, и Дмитрию ничего не осталось, как сопровождать её.

«Зека – геть!» скандировали одни, а им вторили другие: «Банду – геть!» Беатрис щёлкала фотоаппаратом, точно пчела, шмыгая между людьми, но всё равно, как в улей, возвращалась к Дмитрию, идущему в колонне. Впереди что-то происходило, и послышались выстрелы. Беатрис помчалась вперёд, и Дмитрий едва её догнал со словами: «Куда?» Его напоминание о том, что там может быть опасно, не пугают Беатрис, а только добавляют энтузиазму и Дмитрий вынужден слегка сдерживать её, постоянно находясь сзади.

Возле администрации президента дым и драка: дерутся парни в спортивных костюмах и студенты. Беатрис протиснулась вперёд и щёлкает фотоаппаратом. Какой-то спортсмен кричит Беатрис: «Куда ты суёшься, сука драная!» — и взмахивает кулаком, но не достигает её: Дмитрий коротким крюком отправляет его на мостовую и тянет Беатрис в сторону.

— Что он сказал? — спрашивает Беатрис, словно в данную минуту нет ничего важнее. Дмитрий перевёл фразу на французский язык:

— Он сказал, что ты «chie

— У тебя совсем отсутствует чувство самосохранения, — предупредил её Дмитрий.

— Я корреспондент, — удивилась Беатрис, — что со мной могут сделать?

— Здесь корреспондентов бьют, — сообщил ей Дмитрий и Беатрис, ведомая им за руку, на некоторое время замолкла, размышляя. Результатом её умственных усилий было: «Ты меня обманываешь!?» — на что Дмитрий серьёзно ответил: «Нет!»