Страница 40 из 52
В восемь вечера Шанталь стояла на приморском бульваре, как часовой на посту, и вертела головой во все стороны, пытаясь обнаружить Керолайн заблаговременно. Покрасневшее солнце пряталось за морем, отбрасывая длинные тени от деревьев. Собственно, пару рядков каштанов, посаженных у самого побережья по бокам дорожки, выложенной галечником, олицетворяли собой культурное вторжение, а дальше располагались дикие заросли кустарника, идущие до первых домов города, в большинстве своём брошенных или разрушенных.
Как она ни старалась, но Керолайн появилась неожиданно, вынырнув из-за дерева.
— Привет, Шанталь, — сказала Керолайн, улыбаясь вполне искренне. Кто-нибудь, смотрящий со стороны, при виде лица Керолайн, сразу бы заметил, что девушки похожи, как две сестры и был бы прав, потому что так оно и было.
— Ты принесла перстень? — не здороваясь, спросила Шанталь.
— Какая ты нетерпеливая, — огорчилась Керолайн и вытянула из кармана конфету: — Хочешь, твои любимые?
— Не увиливай, — сказала Шанталь, разворачивая бумажку и откусывая конфету.
— Не могла же я взять его с собой, — сказала Керолайн, внимательно наблюдая за Шанталь, — а вдруг ты не одна?
— Я одна, — сказала Шанталь, съедая остатки конфеты.
— Тогда пойдем, — сказала Керолайн и потянула Шанталь в кусты.
— Куда? — не поняла Шанталь.
— На всякий случай я спрятала перстень, — сообщила Керолайн и снова потянула Шанталь за руку.
— Что-то мне дурно, — сказала Шанталь, пошатываясь.
— Быстрее идём, — торопила Керолайн, и тут увидела, как из кустов вышли Мурик, Броннер и Ламбре.
— Ах, так всё-таки ты не одна, — остановившись, сказала Керолайн и вытащила из кармана конфету, которую спокойно бросила в рот.
— Вы арестованы, — сообщил Мурик, надевая наручники на руки Керолайн. Ламбре, подскочивший к Шанталь, напряжённо всматривался в её лицо, которое побледнело.
— Что-то мне совсем плохо, — сказала Шанталь и упала на руки Ламбре.
— Что вы с ней сделали? — спросил Броннер у Керолайн.
— То же, что и с собой, — ответила Керолайн, — я её отравила.
Сообщив это, она безжизненно сползла на руки Мурика.
Броннер, имея свободные руки, включил кап и вызвал магнетик. Ламбре, не стесняясь, орошал Шанталь слезами. Результатом операции сыщиков были два трупа, и даже железный Броннер был сражён смертью девушек.
Беатрис позавтракала в отеле, заодно посмотрела по планшету последние новости. Ничего интересного не было, если не считать того, что солнце покрылось пятнами. Прихватив фотоаппарат, Беатрис отправилась на станцию метрополитена, чтобы ознакомиться со столицей и здесь её ожидала первая неожиданность: в подземке она не могла расплатиться карточкой. Совсем растерянная, Беатрис остановилась у касс и услышала за спиной голос, сказавший по-французски:
— Позвольте, я вас проведу.
Обернувшись, она увидела своего соседа по самолёту и, даже, обрадовалась.
— Я вам заплачу, — попыталась она сохранить достоинство, но парень отмахнулся:
— Бросьте. Когда-нибудь вы мне покажете Париж.
— Послушайте ... как вас звать? — растерялась Беатрис.
— Дмитрий, — сообщил парень и спросил: — Так что – мы едем?
Беатрис, улыбнувшись, подала ему руку, и они спустились на перрон, где сразу же сели в вагон в направлении площади Независимости. Когда они вышли на улицу, небо немного развеялось, но редкий дождик дразнил немногочисленную толпу людей, снующих по площади. За выставленным забором краном монтировали ёлку, остов которой поднимался на несколько метров над забором. Милиционеры в шлемах плотным рядом стоят вдоль забора.
Беатрис сделала несколько фотографий и спросила Дмитрия:
— Почему здесь собрались люди?
— Они протестуют против решения правительства прекратить подготовку к подписанию соглашения об ассоциации с Евросоюзом, — объяснил Дмитрий.
— Они хотят в Евросоюз? — спросила Беатрис.
— Они не хотят жить при таком режиме, — ответил Дмитрий.
— Странные вы, — сказала Беатрис.
— Не страннее вас, — парировал Дмитрий, — как будто у вас всё тихо.
— У нас о чем говорят, того и хотят, — пожала плечами Беатрис.
— А мы всё говорить не можем, — объяснил Дмитрий. Они потусовались на площади, куда потихоньку прибывал народ и, даже, после некоторой потасовки, повалили забор, который ограждал место, где монтировали ёлку.
— Пойдём, я тебе столицу покажу, — предложил Дмитрий и Беатрис согласилась. Они миновали Европейскую площадь и поднялись к театру кукол, мимо которого добрались до парка. Не спеша миновали мостик влюблённых, который немного заинтересовал Беатрис, а потом погрузились в Мариинский парк.
Дворец, еще не до конца реконструированный, понравился Беатрис, и она спросила, нельзя ли посмотреть внутри, на что Дмитрий ехидно ответил:
— Здесь тебе не Париж.
Беатрис вначале не поняла шутки, но потом сообразила, и запоздало захихикала. Миновав парк, они отправились в Лавру, куда Беатрис хотела непременно попасть. Купив входные билеты, они побродили по храмам, после чего немного умиротворённая Беатрис, спросила у Дмитрия:
— А где здесь пещеры, о которых рассказывают путеводители?
Дима взял билет на экскурсовода, и они присоединились к группе, которая отправилась в ближние пещеры. Тут же купили черный платок, чтобы надеть на голову Беатрис. Через Крестовоздвиженский храм они спустились в катакомбы. Сразу же отстав от экскурсовода, Дмитрий, уже бывавший в пещерах, решил показать мощи преподобного Ильи Муромца, но не поразил воображение Беатрис, не читавшей русские сказки.
Если бы Дмитрий оказался внутри Беатрис, то почувствовал её страх перед тоннами земли над головой. Сырой воздух отчего-то пропах машинным маслом, как будто они находились в подводной лодке, а естественный холод погреба заставлял непроизвольно дрожать. Лики святых и их открытые конечности поражали, но вскоре страх отпустил и Беатрис невольно вздохнула.
Их шаги гулко стучали по чугунным плитам пола и вскоре они дошли до поворота, где лежали останки преподобного Пимена и святого Меркурия. Между ними на стене висела драпировка и Беатрис, неожиданно для себя, отвернула мешковину и нырнула в тёмный проход.
— Ты куда, — зашипел Дмитрий, позабыв, что говорит на русском языке. В тёмном проходе мелькнул свет: Беатрис включила подсветку телефона, выхватывая из темноты свои ноги в сапожках.
— Иди сюда, — зашептала она и Дмитрий, чертыхаясь в святом месте, полез за ней. Огонёк её телефона метался по полу, а она шла вперёд, точно её обуял нечистый. Внезапно перед ними возникла стенка и Беатрис стала щупать её рукой. Дальше хода не было, и она от огорчения хлопнула по стенке рукой, проваливаясь вместе с глиной и песком на пол. Открылся лаз, куда тут же юркнула Беатрис, а Дима бесполезно шипел сзади: «Не лезь, а то тебя завалит!» После завала ход раздваивался, и Беатрис юркнула влево, а пройдя ещё несколько минут, туннель снова раздвоился, и Беатрис повернула вправо.
«Куда она несётся?» — подумал Дмитрий, понимая, что нужно остановиться, но не решался её останавливать, чтобы она не подумала, что он испугался. Они шагали уже минут пятнадцать, когда Дмитрий не выдержал:
— Ты не боишься остаться здесь навсегда?
Напрасно он спросил, так как Беатрис, уже собираясь вернуться, заупрямилась и сказала, что нужно дойти до препятствия, так как туннель не может продолжаться до бесконечности. Дмитрий, который опасался не за себя, а за Беатрис, злился на её упрямство и проклинал себя за то, что связался с сумасшедшей. Они невыносимо долго шагали по бесконечному туннелю, и Дмитрий удивлялся, что эту пещеру до сих пор не обнаружили. Наконец, туннель повернул в сторону, и они уткнулись в тупик.
— Вот и пришли, — облегченно сказал Дима, а Беатрис, в луче от телефона, довольно улыбнулась. Получилось, так как она хотела и от избытка чувств Беатрис хлопнула по стенке, в которую они уперлись.