Мушкетёр Её Высочества

— Не нужно зажигать огонь.

Даша и Вера одновремённо закричали, застыв от ужаса.

— И не нужно кричать, — сообщил тот же голос и спросил: — Кто вы такие?

— Мы – сестры Хоменковские, — ответила Даша, понимая, что «голос», который хочет поговорить, не так опасен, как «голос» без голоса.

— Приятно познакомиться, но вашей тёти в городе нет, — сказал незнакомец.

— А где же она? — в один голос спросили Даша и Вера.

— Она там, где всем хорошо – на небе, — сообщил незнакомец.

— Кто вы такой? — возмутилась Даша, ей казалось, что её водят за нос.

— Меня зовут Миша, — сообщил незнакомец и снял, как казалось Даше, шляпу, — моя мама дружила с вашей тётей Офелией, только потому я согласился присмотреть за её домом, пока не появитесь вы.

— Она знала, что мы приедем в Одессу? — не поверила Даша.

— Ваша тётя была мудрой женщиной, — сказал Миша и добавил: — Сидите тихо.

— Что? — не поняла Вера.

— Ради вашей тёти, ложитесь на пол и молчите, — прошипел Миша, и Даша поняла, по мелькнувшей тени, что он переместился в другую комнату. В тишине скрипнуло окно, и тут же раздался выстрел. Девушки непроизвольно вскрикнули, а на пороге появилась тень Миши.

— Какие же вы нежные, барышни, — сказал он, — можете ложиться спать, только ради бога, не зажигайте свет.

С этими словами он вышел через дверь, оставив их дрожащими и в темноте. Даша подкралась к открытому окну во второй комнате и выглянула. По улице шагал Миша, держа на плече какого-то человека. Дойдя до конца улицы, он сбросил его на перекрёстке и ушёл, стряхнув руки.

Даша непослушными руками закрыла окно, задвинула засов на двери и только тогда, на ощупь, зашла в комнату.

— Вера ты где? — прошептала она и поняла, что Вера рядом, когда сестра, пугая её холодными руками, дотронулась до неё. Они в потемках нашли диван и завалились на него, укрывшись пледом и прижимаясь друг к другу. Даша не стала рассказывать Вере о трупе, который лежит на перекрёстке улицы и с дрожью подумала, что она будет делать, если труп придёт сюда, чтобы им отомстить.

В весьма странной ситуации оказалась Одесса к приезду сестёр Хоменовских: город разделился на несколько территорий в каждой из которой располагалась своя власть, подчиняющаяся разным государственным образованиям. Центр города и ближние Мельницы достались сербам и полякам из оккупационных войск, вторгшийся в город Иван Луценко представлял собой власть петлюровской Директории и занял железнодорожный вокзал вместе с частью района Большого Фонтана.

Представитель Деникина, генерал-майор Гришин-Алмазов контролировал белогвардейские войска, которые захватили территорию порта и прилегающую к нему улицу Маразлиевскую. А весь район Молдаванки контролировался до зубов вооружёнными уголовниками Михаила Винницкого, прозванного Япончиком.

Проснувшись поутру, и ещё не успев умыться, сёстры должны были принимать в гости Тимоху, который заявился с утра, притащив мешок картошки и половину мешка овса.

— Зачем нам овёс? У нас нет лошадей, — растерялась Даша, а более практичная Вера зашипела на неё: — Молчи, дура, потом поменяем на что-нибудь нужное. 

Вера сразу же расспросила Тимоху о Семёне, но тот огорчённо сказал, что Митрофаныч очень занят и ему недосуг разбираться с пленником, который сидит в Бульварном полицейском участке. Вера огорчилась, но решила сама посетить «Митрофаныча» и попросить отпустить Семёна.

Покопавшись в буфете, они нашли чай в железной банке, остатки сахара и полбутылки какой-то спиртовой настойки, применяемой тётей для растирания, но с благодарностью употреблённую Тимохой. Пока пили чай, Вера не поленилась и написала письмо матушке-игуменье в монастырь:

«Уважаемая матушка Александра!

Вспоминание о вас укрепляет нашу веру и душу в столь тяжёлое и жестокое время, и мы молимся о вашем здравии, дабы вы сеяли добрые семена веры в заблудшие души. Надеемся, что вы не отвергнете подателей сего письма, так же, как вы не оттолкнули нас.

Послушницы Вера и Даша».

Когда Вера громко прочитала письмо, они с Дашей прослезились, а Тимоха спрятал письмо за пазуху, как самое большое сокровище. Письмо дошло до адресата, правда, не с сёстрами Тимохи, но игуменья, вспоминая лица сестёр Хоменковских, тоже прослезилась, но вскоре, помолившись, взяла себя в руки.

Не успели они проводить Тимоху, как заявился молодой человек лет тридцати, весь лощеный, в твидовом пальто и шляпе, из-под которой сверкали чёрные раскосые глаза. За ним шли два лоботряса, увешанные пистолетами и саблями, которые несли две корзинки, прикрытые большими белыми салфетками.

— Простите за неожиданный визит, — сказал молодой человек, и Даша сразу узнала голос ночного гостя. Сопровождающие Миши оставили корзинки и скрылись, ничего не сказав, а молодой человек продолжил: — Я извиняюсь, что вас покинул ночью, не попрощавшись, но тому были веские причины.

Они снова попили чаю, к тому же Миша был так заразительно весел, что сёстры, слушая его, напрочь в него влюбились. Когда он, к обеду, собирался уже идти, Вера осмелилась сообщить Мише о своём Семёне, рассказав об его аресте и молодой человек, приподняв шляпу, сказал, прощаясь:

—Завтра с утра приходите к Бульварному полицейскому участку, возможно, что-нибудь удастся сделать.

Когда Миша ушёл, они открыли корзинки и замерли: в последнее время деликатесами жизнь их не баловала. Усевшись прямо возле корзинок, они наелись до отвала. А потом среди бела дня улеглись на большую кровать в спальне, укрывшись пуховым одеялом. И проспали до следующего утра.

— О каких глазах вы говорите, Ламбре? — спросил начальник бюро Броннер.

— О глазах «той» Шанталь, - сказал Ламбре, делая ударение на слове «той», — у неё они были голубые.

— Вас надули, Ламбре, — сказал Мурик, — вы отдали перстень какой-то загримированной особе.

— Я ничего не отдавал! — отчаянно воскликнул Ламбре.

— Милая Шанталь, я хотел бы сравнить ваши пальчики с той особой, которая наследила на кружке, чтобы снять с вас все обвинения, — галантно предложил Броннер, удерживая пальцами кружку и подставляя вторую руку Шанталь.

— С удовольствием, мсье Максимилиан, — злорадно сказала Шанталь, взявшись за руку Броннера, и добавила, окинув взглядом смущённого Ламбре: — Тем более что здесь мне делать нечего.

— Ты не виноват, Ламбре, — пожалел помощника Мурик, — особа, которая тебя провела, очень опытная. Будучи на твоём месте, я не уверен, что справился бы с ситуацией.

— Спасибо вам, мсье Михаил, — поблагодарил Гильберт, больше переживая за то, что его, кажется, покинула подруга.

Броннер лично спустился с Шанталь в лабораторию и сканировал её пальчики. Как он и думал, отпечатки не совпадали. Он уже собирался уйти, прочитав отчет, но лаборант ему напомнил, что отпечатки, пусть и не похожи, но принадлежат брату или сестре подозреваемой. «Подозреваемая», которая стояла рядом и всё слышала, насупилась, а Броннер сразу же спросил:

— У вас есть брат или сестра?

Шанталь задумалась, что дало повод Броннеру ей сообщить:

— Пройдёмте в кабинет Мурика и поговорим.

— Я спешу и мне нужно идти, — заявила Шанталь, вырываясь.

— Позвольте вам не позволить, — пошутил Броннер и, взяв Шанталь за локоть, повел её в кабинет. Шанталь было крепко схвачена и ей было больно, поэтому она не пыталась вырваться, следуя за Броннером.

Зайдя в кабинет Мурика, Броннер сказал ему:

— Приготовь расплавленный свинец, нам нужно допросить подозреваемую.

— Шанталь, так это сделала ты? — удивился Ламбре, увидев свою возлюбленную, которую Броннер пристегивал наручниками к стулу.

— Ламбре, помоги, — приказал ему Броннер и Ламбре принялся помогать шефу, пытаясь расстегнуть наручники на руках Шанталь.

— Не бойся, я с тобой, — прошептал ей Ламбре и незаметно чмокнул в волосы.

— Ламбре, сторожите её, а мы со старшим коронером обменяемся мнением, — сказал Броннер, кивая Мурику.