Кольцо Пяти Драконов

— Нет времени, — прошептала она. — Рассказывай за работой. Это отвлечет меня.

Сесть можно было только в одной из камер. Аннон выбрал ту, где меньше всего воняло, и, взяв факел, присел на корточки рядом с Джийан. Затем, осмотрев четырехзубый наконечник стержня, покачал головой.

— В чем дело?

— Не получится.

— Но надо...

Он встал, подошел к висящим на стене инструментам для допросов, выбрал серповидный скальпель. Сунул лезвие в пламя, очищая его. Джийан смотрела на скальпель, словно на ядовитую змею.

Юноша держал раскаленное лезвие изогнутого скальпеля над окууутом, выжидая только, чтобы тот немного остыл.

— Ирония судьбы, как по-твоему? — Она смотрела ему прямо в глаза, чтобы не видеть окружающие их в'орннские ужасы.

— Не знаю, с чего начать, — произнес Аннон.

— Начни с того, как вышел из моей комнаты.

Он знал, что она намеренно неправильно поняла его, и, как ни странно, был благодарен за это. Он заговорил в тот же миг, как скальпель пронзил ее кожу. Джийан с шипением втянула воздух. Потекла кровь.

— Глубже, — сказала она, стиснув зубы. — Ты должен забраться под него.

Она прижалась спиной к стене, вытянула ноги и постаралась расслабиться, но Аннон, держащий ее левую руку в своей и продолжающий работать скальпелем, чувствовал, как какая-то вялость течет сквозь нее, как струя сиропа, замедляя пульс, биение сердца и даже, если он мог поверить своим чувствам, самый ток ее крови. И, чтобы отвлечь ее и отвлечься самому, говорил, рассказывая все, что произошло после того, как они расстались.

Когда он дошел до чувства, охватившего его на винтовой лестнице, Джийан промолвила странно низким голосом:

— Как дела?

— По-моему, нормально.

— Ты уже под окууутом?

— Да. — Ее кровь медленно капала с вытянутых пальцев, текла по его руке, капала с его запястья.

— Там три нити, вроде проволочек, — сказала Джийан через мгновение. — Надо найти самую тонкую и отделить ее. Ты должен перерезать ее первой. — Голос казался потусторонним, невнятным, однако Аннон не смел поднять глаза, нарушить концентрацию. Он разрывался на части. Ему хотелось работать как можно быстрее, чтобы избавить ее от боли, и в то же время он боялся сделать ошибку, перерезать нерв или артерию, искалечить ее. На мгновение он, как и она, осознал все окружающие их хитрые пыточные инструменты. Он заставил себя отбросить страх и сосредоточиться на рассказе.

— Коготь гэрорела пульсировал внутри тебя?

— Да. Словно тащил меня в пещеры.

— А потом дверь в Сокровищницу открылась?

— Да. И я увидел существо.

— Расскажи. Как оно выглядело? Он рассказал, и Джийан задрожала.

— Ты помнишь, какого оно цвета?

— Зеленое, как море.

— Дракон Сеелин, — чуть слышно прошептала она. — Никто из живущих не видел Священного Дракона...

— Я видел его.

— Я могла бы подумать, что это была галлюцинация, — выдохнула она, — однако только Священный Дракон мог удалить коготь гэрорела и исцелить тебя.

— А когда я очнулся, то нашел рядом с собой книгу.

— Какую книгу?

— Старую книгу в потертом кожаном переплете. Кундалианскую, по-моему. Покажу, когда закончу.

Он нащупал три извилистые нити. Было трудно — ведь столько крови, да еще ее нервные узлы где-то здесь же — отличить одну от другой. Самую тонкую, сказала она. Перерезать самую тонкую первой. Он вздрогнул и заколебался.

— Продолжай, — тихо промолвила Джийан. — Ты можешь, Аннон. Я знаю.

Он облизнул губы. Прямо копия отца.

— Пожалуйста, расскажи мне о Драконах.

Джийан закрыла глаза, то ли от боли, то ли сосредоточиваясь.

— Пять Священных Драконов создали Кундалу и ее небеса. Рамаханы утверждают, что они — дети Миины, как и хагошрины, стражи Жемчужины. Где тут истина? Я просто не знаю. Сомневаюсь, знают ли это даже конары, старшие жрицы, входящие в Деа Критан, Высший совет рамахан.

Вот вроде бы нужная нить... По крайней мере она казалась самой тонкой.

— Нашел.

— Так чего же ты ждешь? Режь. Юноша двинул клинок на миллиметр. Ее дыхание замедлилось.

— Постарайся не повредить окууут. Если повезет, он продолжит посылать сигналы еще некоторое время после того, как мы избавимся от него, и это собьет людей Стогггула с нашего следа.

Аннон кивнул и начал. Свободной рукой Джийан стерла пот, текущий по лицу юноши. Перерезать созданную гэргонами прочную нить было непросто, но он, собрав все мужество и силы, разом рассек ее.

Джийан тихо ахнула. Голова упала на грудь, сифэйн закрывал лицо.

— Спасибо...

Пока Джийан копалась в своих травах, Аннон разглядывал окууут. Его покрывала пленка крови, и Аннон счистил ее большим пальцем. Перевернул и увидел обрывки перерезанных проволочек.

— Сдох, — сказал он. — Как только я перерезал нервный узел, он отключился.

— Не повезло, — откликнулась Джийан, обкладывая рану травами и перевязывая бинтами, которые принесла для его раны.

— Как ты? — спросил Аннон.

Она посмотрела на него. В глаза возвращалась жизнь.

— Я буду в порядке.

Он встал, подал ей металлический стержень, вытер скальпель о штанину. Чуть не бросил его, потом передумал.

— Теперь покажи мне книгу, — сказала Джийан, глядя на него со странным выражением.

Аннон вытащил маленькую книгу из-за пояса брюк и подал ей. Она открыла ее дрожащими руками.

— Кундалианская, да? Ты учила меня читать по-кундалиански, но это я прочитать не могу.

— Она написана на Древнем наречии. — Покраснев и задыхаясь, Джийан протянула книгу Аннону. Тот покачал головой.

— Она кундалианская. И должна быть твоей. Джийан вложила книгу ему в руки. Глаза ее сияли.

— Она была дана тебе не без причины, Аннон. Спрячь ее, храни в безопасности и ни в коем случае никому о ней не рассказывай. Понимаешь?

Юноша кивнул, пытаясь понять, что произошло. Джийан смотрела на него так, словно никогда раньше не видела. Аннон откашлялся.

— Нам лучше двигаться, — сказал он.

Курган Стогггул стоял на внутреннем балконе покоев регента. Двери были распахнуты, занавеси развевались и колыхались, как облака. Недавно взошла одна из лун Кундалы. Половина ее покрытого оспинами лица была похожа на старушечий череп. Она висела над комнатой регента, как лампа, которую вот-вот погасят, омывая холодным отраженным светом знакомые черты Элевсина Ашеры. Глаза, уже погасшие, были широко открыты и смотрели пристально, словно являя вечный комментарий к безвременной смерти. Курган кисло смотрел, как отец высоко поднимает трофей, сохраненный для него Кинннием Моркой.

Эти двое ссорились, как дети. Насколько понял Курган, отец приказал строй-генералу сохранить Элевсину Ашере жизнь, чтобы выпытать секрет саламуууна, однако, по словам Морки, события вышли из-под контроля, и он был вынужден убить регента. Что ж, по крайней мере отец получил трофей к изголовью, подумал Курган. В любом случае, с его точки зрения, Элевсин Ашера никогда бы не открыл своих секретов за ограниченное время, имевшееся в распоряжении строй-генерала. Для успеха переворота отцу надо было к утру объявить, что все Ашеры мертвы. Хотя Курган знал, что его мнение никого не интересует. В Н'Луууру их всех!

— Дворец безопасен. Победа наша! — провозгласил Киннний Морка.

— Как давно я ждал этой минуты! — Прим-агент охрип от крика. — С тех самых пор, как гэргоны несправедливо отказали отцу, с тех самых пор, как они назначили Ашеров регентами? О нет, дольше! Кажется, всю жизнь я стоял в тени Элевсина Ашеры, все мои успехи были ничем рядом с проклятым Ашерой. — Он высоко поднял голову Элевсина Ашеры. — И теперь, у края лучшего мгновения моей жизни, я должен довольствоваться этим. — Он постучал по виску врага. — Все, что было там, все драгоценные секреты пропали с одним взмахом ионного меча.

— Радуйтесь! — воскликнул Киннний Морка. — Не расстраивайтесь из-за мелочей, ибо ваше время наконец пришло!

— Вы правы, мой друг! — Веннн Стогггул плюнул в лицо Элевсина Ашеры. — Нынче ночью у меня есть почти все, чего я желал.