Страница 14 из 141
— Хорошо вернуться на Кундалу, — сказал Элевсин.
— Любопытно, — сказал Нит Сахор. — Я думал о том же. — Гэргон поднял руку, окутанную странной металлической сеткой, о которой ходило много страшных слухов. Элевсин старался не смотреть на него. — Вольно, регент. Ты мой гость.
Элевсин не знал, чему удивляться больше: наличию кундалианской мебели или словам Нита Сахора.
— Простите мою растерянность. Я еще никогда не бывал гостем гэргонов.
— Возможно, просто потому, что мы никогда прежде не говорили с тобой.
Элевсин поднял голову.
— Это шутка?
— Разве гэргоны шутят?
— Понятия не имею, — признался Элевсин. Элевсин смотрел на гэргона, и у него сложилось четкое ощущение, что это Призывание будет необычным. Прежде он просто докладывал о текущих делах, его засыпали резкими, трудными вопросами, отдавали приказы, подлежащие выполнению, и быстро отпускали. Шутить с гэргоном было для него определенно ново.
Словно для закрепления этого хода мыслей Нит Сахор произнес:
— Регент, я хочу, чтобы ты сказал мне о желании.
— Желании?
— Именно.
Элевсин изо всех сил старался уследить за странными поворотами этого Призывания.
— Едва ли я подхожу, чтобы говорить гэргону...
— О, вполне подходишь, регент. В высшей степени подходишь. — Нит Сахор дотронулся пальцем до широкого металлического браслета на правом запястье. — Но, возможно, ты подозреваешь меня в неискренности. — Он поднял окутанную кольчугой руку, предвосхищая ответ Элевсина. — Ты знал, регент, что гэргоны — ни мужчины, ни женщины?
— Ни... — Элевсину показалось, что его рот набит кремнием.
— Мы — и то, и другое.
— Я... я не знал, Нит Сахор.
— Разумеется, не знал. Эту тайну мы храним. По существу, желание... чуждо нам всем... по крайней мере почти всем. Иногда — очень редко — случаются неожиданные и необъяснимые генетические мутации. — Нит Сахор явно ожидал откровенности за откровенность. Он задумал простой обмен — любой баскир должен был клюнуть на это.
Элевсин отчаянно пытался понять, говорит ли гэргон правду, или просто хитрит, чтобы заставить регента потерять бдительность. У Нита Сахора много возможностей получить нужную информацию. И выбрал он, несомненно, самую поразительную. Зачем бы гэргону признаваться в столь интимных вещах? Почему гэргон с такой готовностью выдает секрет? Именно секреты создавали вокруг гэргонов ореол таинственности, давали власть над другими кастами — Великими и Малыми одинаково. Неужели Нит Сахор настолько доверяет ему? Как узнать?
— Видимо, под желанием вы имели в виду мое отношение к Джийан.
— В известном смысле. Я имел в виду — к кундалианам. Острый разум Элевсина отметил, что гэргон не произнес слова “женщина”. Наконец-то зацепка. Он выбрал прекрасное кундалианское кресло из аммонового дерева и сел.
— Тебе удобно? — Нит Сахор сел в такое же кресло.
— Вполне.
— Мне тоже.
Ну вот, наконец, понял Элевсин. Причина этого Призывания. Почему-то гэргону нужен откровенный разговор о кундалианах.
— Иногда, — сказал он, — мне хочется вырваться из Аксис Тэра.
— Почему?
Элевсин пристально глянул во внушающее ужас загадочное лицо и сказал себе: “В Н'Луууру все это”.
— Слишком много в'орннов. Честно признаться, меня тянет в Дьенн Марр, хочется походить среди кундалиан, узнать их жизнь.
— Их тайны, — сказал Нит Сахор. — Мы, гэргоны, торгуем секретами.
— Разве не потому мы скитаемся по межзвездному пространству вместо того, чтобы найти новый дом, не потому преследуем другие расы — чтобы вы могли впитать их тайны в надежде, что в один прекрасный день вам откроется секрет жизни?
— Твоя горечь похожа на сетчатую рубашку на лооорм, регент. — Нит Сахор подался вперед, упер локти на коленях, переплел пальцы. — Жизнь и смерть — вечные близнецы. Мы связаны с ними. И ты знаешь это, не так ли?
Элевсин с трудом отвел взгляд от ужасающих звездно-сапфировых глаз.
— Да, — с трудом выдавил он.
— Тогда ты знаешь, как важны наши поиски для свободы, чтобы найти путь из лабиринта, какой представляет известная нам вселенная. Понимаешь, регент, мы, гэргоны, чувствуем, что вселенная — это не все. Она мала для нас. Мы стремимся вырваться за пределы... мы еще не знаем, за пределы чего. Но барьеры, удерживающие нас здесь, в известном Космосе, должны пасть. Ты понимаешь нашу боль — ведь мы в заточении?
Элевсин снова овладел собой и посмотрел на гэргона.
— Кажется, да, Нит Сахор.
— Тогда расскажи мне то, что мне надо знать.
— Я не... не уверен, что у меня есть ответы для тебя. По крайней мере имеющие смысл.
— Пожалуйста, предоставь решать мне. Говори о том, что у тебя на душе.
— Ладно. — Элевсин сел прямо. Ему казалось, что он стоит на краю пропасти, и он старался не поддаваться панике. — У меня появилось особенное чувство к кундалианам. Несомненно, отчасти это результат связи с Джийан, но, как вы сами заметили, дело не только в этом. Шестнадцать лет назад я привез ее как трофей с кхагггунской охоты у подножия Дьенн Марра. Тогда она ничего не значила для меня, однако довольно быстро все изменилось.
— Как изменилось?
— Я... не знаю.
— Знаешь, регент, знаешь. Подумай.
— Ну, я... по-моему, случилось так, что я перестал думать о ней как о побежденном враге.
— И как именно это произошло?
Элевсин задумался.
— Я помню. Прошел почти звездный год с тех пор, как я привез Джийан в Аксис Тэр. Я проснулся среди ночи и пошел утолить жажду. И увидел ее в коридоре. Она стояла у открытого окна. Смотрела на Дьенн Марр. Помнится, была ночь полных лун; снег и лед на горных пиках сияли голубизной, как луна Корпиона-2. Она плакала, по щекам текли слезы, и я подумал: “Она тоскует по дому, совсем как мы”. И с того мгновения — пусть побежденная, пусть инопланетянка — между нами не стало разногласий.
— Но разногласия есть.
— Да, Нит Сахор.
— В сущности, разногласий много.
— Верно.
Гэргон шевельнул руками, на металлической сетке блеснул свет.
— По-моему, нам было бы весьма полезно ознакомиться с их разногласиями.
Элевсин напрягся.
— Она доверяет мне, Нит Сахор.
— А я доверяю тебе, Элевсин. Вот почему тебя сделали регентом.
— Вы сделали меня регентом?
— Твоего отца. Другие хотели назначить отца Веннна Стогггула.
Элевсин на мгновение задумался.
— Я не предам ее.
— Мы — твои хозяева, регент. По-твоему, разумно говорить так с гэргоном?
— Я говорю с вами, Нит Сахор.
— Я — гэргон.
— Я говорю с вами, — повторил Элевсин. Гэргон кивнул, и на сетке в черепе заиграл свет.
— Твое восприятие отмечено особенным интересом.
— По-моему, Нит Сахор, мы еще очень многого не знаем о кундалианах — и никогда не узнаем при нынешнем положении дел. Основание За Хара-ата — первый шаг в преобразовании, которое я предвижу.
— Не будь самонадеян, регент. Не тебе предвидеть преобразования.
— Вы не понимаете, Нит Сахор. Идея города пришла ко мне во сне; в удивительно ярком сне я увидел, где именно должен вырасти За Хара-ат: в центре Коррушской равнины. Позднее я путешествовал по Коррушу в обществе Хадиннна СаТррэна, который ведет дела с коррушскими племенами, и, к огромному моему удивлению, мы нашли в центре равнины захудалую деревушку. Кундалиане считают это поселение очень древним; когда мы начали копать, то обнаружили фундаменты, которым, по словам местных жителей, уже много веков.
— Слово “За Хара-ат” происходит из кундалианского Древнего наречия. Оно означает “Земля Пяти Встреч”.
— Верно. Мне кажется, За Хара-ат и был здесь. Мне кажется, это место должно быть священным.
— Наша почти исчезнувшая религия говорит о Граде Миллиона Самоцветов. Возможно, твоя мать втайне поклонялась Энлилю, богу мертвых. Возможно, когда ты был маленьким, она рассказывала тебе об этом городе; возможно, отсюда и твой сон. В любом случае гэргоны определили в'орннский путь, регент. Не забывай об этом.