Кольцо Пяти Драконов

— Ничто и никогда не заканчивается так, как мы ожидаем. — Малистра, начавшая расти, засмеялась. — Ты принял решение, Дар Сала-ат. Теперь ты принадлежишь нам.

Кольцо сэсаловых деревьев скрывало их, прятало от любопытных глаз. В ветвях шелестел ветер, пели голоноги. Нит Сахор лежал на земле, с трудом дыша.

Он повернул голову и посмотрел на Элеану, стоявшую рядом с ним на коленях.

— Тигпен еще не вернулась? Девушка покачала головой.

— Тогда давай поговорим о другом. — Гэргон махнул в воздухе облаченной в перчатку рукой. С потрескиванием вспыхнули ярко-синие искры, но уже без былой энергии. Ночь подходила к концу, а с ней и жизнь Нита Сахора. — Ты ждешь ребенка, Элеана.

— Да.

— Но это не радует тебя.

— Не такого ребенка я желала, — промолвила она едва слышно.

— Все дети желанны. Вопрос в том, чтобы распознать это желание.

— Ты не понимаешь. Меня — изнасиловали... Впрочем, ты — гэргон. Ты ничего не знаешь о жизни.

— Будучи и мужчиной, и женщиной, — сказал Нит Сахор, — я знаю больше всех.

Она медленно повернулась к нему.

— Все равно ты не имеешь права говорить, что я хотела быть изнасилованной.

— Этого я не говорил. — Гэргон взял руку девушки в свою, почувствовал ее страх перед ним, и его охватила глубокая печаль. — Уже долгое время жизнь не радовала тебя, ты была несчастна. Возможно, ты не сознавала этого, но твое сердце стремилось к чему-то большему, чем кровопролитие, верно?

Элеана закусила губу. — Да.

— Ты сеяла смерть, чувствовала ее приближение, видела, как она уничтожает самых дорогих тебе людей, и в конце концов не осталось ничего — ничего, кроме пустоты внутри тебя. Теперь ты можешь заполнить эту пустоту. Жизнью, Элеана! Драгоценной новой жизнью!

Она начала плакать... потом вдруг резко обернулась и побледнела.

— Что случилось? — спросил он, не в силах пошевелиться.

— Метки! — воскликнула Элеана. — Колдовские метки, которые оставила Джийан! Они покраснели! Кто-то нас нашел!

Риана вспоминала перечень заклятий из обеих Священных Книг и одно за другим направляла их на Малистру. Тщетно. У нее были знания, но не было опыта. Колдовство сродни стряпне: даже из лучших сырых частей ничего не приготовить, если не знать, как чистить, резать, варить или жарить, смешивать и подавать.

Малистра засмеялась, и Риану охватило отчаяние. Она чувствовала себя как кии-лис, гонящийся за собственным хвостом. А потом в перечне, отложившемся в ее удивительной памяти, она наткнулась на заклятие Кэофу Мушиный Глаз и поняла, что сумбур в голове вызван заклятием.

Малистра вытянула руку. Бронзовая змея распустила кольца, размазанным пятном скользнула по полу и начала обвиваться вокруг правой ноги Рианы.

Риана мысленно позвала Джийан... ответ не пришел. Она побежала по пещере, прочь от Малистры, от Хранилища, от запертой двери, от Священного Дракона Сеелин с широко раскрытой в ожидании пастью.

Она попыталась нагнуться и сорвать змею, но не смогла схватить ее на бегу. Перепрыгивая через недавно наваленную кучу камней, Риана бросилась к отверстию винтового желоба и начала карабкаться, опираясь локтями и коленями. И все это время змея обвивала ее ногу.

Риана почувствовала присутствие Малистры внизу и удвоила усилия, полезла еще быстрее, хотя угол наклона желоба стал круче, почти вертикальным. У нее кружилась голова от усилий, от ужаса, от хаоса, рожденного заклятием Мушиного Глаза. Но как бы быстро она ни карабкалась, Малистра была быстрее. Риана чувствовала себя неуклюжей, глупой, не способной связать две мысли. Хотя в глубине души она сознавала, что и это результат заклятия, ничто не могло сдержать усиливающийся ужас.

Задыхаясь, Риана выбралась на треугольную площадку. Над ней находились личные покои регента, комнаты, когда-то принадлежавшие Джийан и отцу Аннона. Она хотела бежать дальше, но что-то заставило ее остановиться. Шепот в ушах, в уме, не более чем чистый инстинкт или, возможно, снова чье-то своевременное вмешательство.

Во всяком случае, Риана повернулась и, не задумываясь, попятилась вниз по правой лестнице. Сразу же ее затопила жуткая темнота, которая, казалось, пульсировала неизвестной жизнью. Она слышала эхо, словно голоса отдавались над водой, чувствовала темноту в воздухе. От резкого запаха горечавки в голове прояснилось.

Риана руками и ногами вцепилась в стену лестничного колодца, в искушающий зов того, что ждало внизу. Она замерла там, а змея застыла у нее на ноге. Дыхание замедлилось, кровь в жилах потекла медленнее, будто само время остановилось. Риана ждала. С нее капал пот; каждая капля падала в бездонную пустоту, и Тишина падения заканчивалась еле слышным всплеском воды, ударяющейся о воду.

Затаившись, замерев, вдыхая запах горечавки, она почувствовала приближение Малистры. Колдунья промчалась по спиральному желобу, выскочила на площадку, а потом побежала дальше наверх. Риана слышала поющие внизу голоса, но в голове была тишина. Она осторожно двинулась вверх, обратно на треугольную площадку. И уже поставила ногу в желоб, чтобы спуститься в пещеру, когда железная хватка стиснула руку.

Риана обернулась и увидела ухмылку Малистры, похожую на оскал смерти. Потом снова обрушился Мушиный Глаз, и ее потащило наверх. Мелькнул раздвоенный язычок бронзовой змеи, с наслаждением пробующей на вкус кожу бедра.

Нит Сахор умирал.

Элеана так и не увидела, какое колдовство сделало метки красными, но Нит Сахор увидел. Зеленые ионные разряды окружили рощу, раскатываясь, как гром, сжигая почерневшее, беззвездное небо. Самый воздух начинал гореть, мерцая и потрескивая. Элеана хотела помочь гэргону, но он отмахнулся от нее, когда она попыталась приблизиться, а когда ударная волна сбила девушку с ног, она укрылась за толстым стволом дерева.

В воцарившейся вдруг жгучей тишине Элеана бросилась туда, где лежал гэргон. Один налитый кровью звездно-сапфировый глаз смотрел, как она наклоняется над ним. Другого не было.

Через несколько мгновений появилась Тигпен. Колдовские маячки вновь стали зелеными. Опасность миновала — Нит Сахор рассеял ее.

— Я опоздала? — спросила Тигпен гэргона.

Нит Сахор не издал ни звука, однако раппа, казалось, что-то поняла. В одной из шести лап она держала небольшой черный прямоугольник.

— Что это? — прошептала Элеана.

— Это из его лаборатории в Аксис Тэре, — ответила Тигпен.

Когда Тигпен вложила прямоугольник в руку Нита Сахора, он повернулся к Элеане и приказал ей уйти на опушку рощи. Девушке очень не хотелось оставлять гэргона, но выражение его лица убедило ее подчиниться.

С опушки она видела, как Нит Сахор кивнул Тигпен, видела, как лапа Тигпен коснулась центра черного прямоугольника, видела, как тот прогнулся и начал растягиваться, пока не заполнил центр поляны, где лежал Нит Сахор, спрятав его и Тигпен.

Всего через мгновение завеса исчезла. Элеана медленно подошла к Тигпен. В оставшемся глазе Нита Сахора больше не было света.

— Умер, — сказала раппа.

Они похоронили его в роще, плотно, как саваном, обернув нейронными сетями. Элеана плакала. Тигпен сидела под сэсаловым деревом, полном яркоперых птиц, и чистила когти. Голоноги пели печальную песнь в темных ореолах над вершинами деревьев в честь одинокой четверокрылой птицы в стае.

В глубинах Айаме, Иномирья Осору, Джийан приняла обличье своей Аватары — Рас Шамра, гигантской хищной птицы. Она уже долго сражалась с Малистрой и все время отступала. Странно: каждый раз, когда она начинала одолевать, Малистра набирала силу. Она словно бы превратилась в двигатель бесконечной мощности, изматывая соперницу. Джийан творила одно заклятие за другим, Малистра отвечала одним контрзаклятием за другим. Каждый раз, когда Рас Шамра разрывала йа-гаара на куски, перед ней возникали двое новых. Как Малистра могла обновлять свои Аватары, было для Джийан загадкой.

Время от времени она слышала, как Риана зовет ее, но отвечать могла очень редко. Это отнимало слишком много энергии — энергии, необходимой для борьбы с Малистрой.