Мерецков

8 марта в 7 часов утра 50 итальянских орудий начали артподготовку по позициям республиканцев. После нее должны атаковать две дивизии: на главном направлении «Черное пламя», на левом фланге — «Сория». Через 30 минут бойцы «Черного пламени» при поддержке двадцати танков перешли в наступление по Французскому шоссе. Генерал Москардо не поддержал итальянцев, «Сория» практически ни на метр не продвинулась вперед.

Наступающим противостояла 12-я дивизия Народной армии полковника Лакалле. Две ее бригады отошли на 4—6 километров, но подоспевшие два танка Т-26 своим огнем остановили передовую часть дивизии «Черное пламя». После короткой заминки «чернопламенцы» ринулись дальше, сбив с позиций 48-ю и 50-ю бригады 12-й дивизии.

Мерецков с группой советников находился в штабе 12-й дивизии. Вот как он рассказывает о том, что там увидел.

Полковник Лакалле сидел в доме и беспомощно поглядывал в окно со второго этажа. Советских советников он встретил в грязной нижней сорочке, шерстяных носках и ночных туфлях. Когда его попросили рассказать об обстановке, он подал карту — помятые несклеенные листы, указал на цветную ленточку, изображавшую линию фронта. Она отражала вчерашнее положение. А где же сегодняшнее? Комдив удивился. Откуда ему знать, если комбриги еще не обедали? Выяснилось, что командиры бригад ежедневно приезжали к нему за 50—60 километров обедать и во время еды рассказывали об обстановке. Другими сведениями комдив не располагал.

В этот момент приезжает комбриг-50. Кирилл Афанасьевич к нему с вопросом о положении на фронте. Тот спокойно рассказывает, что его бригада отступает и нет гарантий, что она остановится.

— А вы зачем приехали?

— Как зачем? Обедать!

Мерецков подумал, что Лакалле тут же отстранит от командования легкомысленного комбрига. Но тот любезно пригласил его к столу.

Комбриг-50 поехал с советниками по Французскому шоссе на северо-восток в свое войско. Навстречу брели солдаты, как раненые, так и здоровые. Завидев начальство, они спешно сворачивали с шоссе и стремились спрятаться где-нибудь. Издали доносилась артиллерийско-пулеметная стрельба. По мере приближения к фронту поток отступавших возрастал. На 93-м километре шоссе наткнулись на штаб бригады, боем он не управлял.

С юга показался автомобиль с полковником Лакалле. Комдив с удивлением рассматривал неприглядную картину, представившуюся перед его глазами

— Что тут происходит?

— Разве не видите? Итальянцы!

— Где? — вскрикнул полковник.

— Да вон они виднеются.

— И что же они делают?

— Как что? Наступают на Бриуэгу.

Услышав это, Лакалле сейчас же сел в автомобиль и повернул назад, крикнув на прощание: «У меня там семья!» Он промчался мимо батальона 11-й интербригады, даже не остановившись узнать, что за часть и куда движется (батальон этот вел на подмогу отступавшей 50-й бригаде советский советник Валуа ( Б.М. Симонов).

Так началось для республиканцев сражение под Гвадалахарой.

9 марта дивизия «Черное пламя» продолжила наступление и, выдвинув вперед противотанковую артиллерию, стала сильно досаждать танкам бригады Павлова. 10 марта вступили в бои дивизии «Божья воля» и «Черные стрелы».

Развертыванием обороны против итальянцев занялись советские специалисты. Мерецков стал главным советником Гвадалахарского фронта. Он поставил на наиболее угрожающем направлении 11-ю интербригаду. Ей пришлось поспешно создавать оборонительный рубеж и пока не помышлять о контратаке. На подходе была 12-я интербригада (три тысячи человек), полностью экипированная штатным вооружением.

Дивизии «Божья воля» и «Черные стрелы», развернув атаку, неожиданно наткнулись на стойкую оборону 11-й интербригады. Для ее прорыва итальянцы создали ударную группу из двух батальонов: пехотного и танкового. Это вовремя обнаружили республиканцы. Они скрытно отправили во вражеский тыл роту танков Т-26, которая стремительным наскоком деморализовала ударную группу противника. Практически полностью был уничтожен танковый батальон (итальянцы потеряли 20 танков и несколько грузовиков).

На протяжении всей линии соприкосновения сторон завязывались упорные бои. Командование Народной армии наконец-то осознало масштаб угрозы итальянского экспедиционного корпуса существованию Республики. На гвадалахарском направлении стал формироваться отдельный 4-й армейский корпус во главе с подполковником Хурадо. В него вошли 11-я, 12-я и 14-я пехотные дивизии, танковая бригада и два кавалерийских полка. Базовой дивизией корпуса стала 11-я дивизия под командованием Листера, состоящая из 11-й и 12-й интербригад, а также 1-й бригады коммуниста Валентина Гонсалеса и 2-й бригады, которой раньше командовал сам Листер, а теперь Пандо. Второй по боеспособности была 12-я дивизия, которая помимо пехотных бригад 48, 49, 50, 71-й и 1-й кавалерийской бригады получила еще одну пехотную — 35-ю. Прежнего комдива Лакалле, пассивно проявившего себя в первые дни столкновения с итальянцами, заменил подполковник Нанетти. Корпусу придавалась группа фронтовой авиации из 71 самолета. Старшим советником при Хурадо по рекомендации Мерецкова был назначен Валуа-Симонов.

Пока формировался корпус, все свободные силы были брошены на сдерживание натиска итальянцев. Бригады, истекая кровью, стояли насмерть. Им ощутимо могла бы помочь авиация, но она бездействовала из-за сильных дождей.

Зато республиканские войска выручало местное население. Десятки тысяч людей добровольно выходили с лопатами и кирками рыть окопы и противотанковые рвы. Они несли плакаты «Долой Муссолини!», «Испания — испанцам!». Особую популярность в те дни получила поговорка: «Испания — не Абиссиния». Она стала даже своеобразным пропуском. Проходящий говорил пароль: «Испания», в ответ следовал отзыв: «Не Абиссиния».

Командующий «добровольческим» корпусом Роатта видел, что легкого марша на Мадрид не получится. Здесь, под Гвадалахарой, тактика итальянцев, наступавших, как и франкисты на Хараме, против слабо организованных войск противника большими силами в несколько волн на узком участке, оказалась неэффективной. Республиканцы научились твердо противостоять превосходящим силам противника.

Роатта настоятельно потребовал от Франко выполнить данное им обещание нанести удар с Харамского плацдарма. «Генералиссимус» врал, говоря, что вот-вот это сделает, но приказа на выступление не отдавал.

Соединения сформированного 4-го армейского корпуса выходили на фронт. В боевой порядок развернулись 18 батальонов. Соотношение сил пока еще было в пользу итальянцев 1:3,5. Бойцы 2-й бригады Пандо попытались внезапной контратакой вернуть захваченный накануне итальянцами город Трихуэке, но были встречены огнем танков. Пришлось откатиться назад.

Части дивизий «Литторио» и «Черные стрелы» начали обходить с фланга 11-ю интербригаду. И тогда Мерецков, как главный военный советник фронта, настоял перед членами мадридской хунты обороны на немедленной переброске двух интербригад навстречу итальянцам. Дело в том, что хунта, и прежде всего генерал Миаха, не хотела отводить далеко от Мадрида оборонявшие город соединения. На этот раз перед доводами Петровича Миаха сдался…

Кончились дожди, и авиация могла работать. Республиканцы сосредоточили под Гвадалахарой сильную авиагруппу: 45 истребителей, 16 штурмовиков и 10 бомбардировщиков. Республиканские ВВС имели перед итальянцами важное преимущество: они действовали с ближних аэродромов, в то время как интервенты такими аэродромами в прифронтовой зоне не располагали и их самолеты вынуждены были прилетать с севера из-за горных хребтов.

В период, когда части дивизий «Литторио» и «Черные стрелы» почти уже заканчивали выход в тыл дивизии Листера, военно-воздушные силы Республики обрушили на них всю свою мощь. В течение дня они произвели 150 боевых вылетов, израсходовав 500 бомб и 200 тысяч пулеметных патронов. Был применен «конвейер Дугласа—Смушкевича»: сначала в бой вступали группы из трех-четырех истребителей, задерживавших движение колонны, затем бомбардировщики подбивали несколько первых и последних машин, создавая пробки; дальше подключались штурмовики. Пока одна группа самолетов «висела» в воздухе, другие заправлялись и пополняли боекомплект. Тактику эту придумал комбриг Смушкевич.