Страница 114 из 129
Англо-германское соглашение о разграничении на Новой Гвинее и явное нежелание русского правительства выступить против германского протектората над Берегом Маклая вынудили исследователя искать компромисса с немецкими властями. В мае 1885 года он написал Гирсу, что согласен признать верховную власть Германии над Берегом Маклая при условии предоставления этой территории автономии и создания там местного правительства, которое он сам сформирует и возглавит. Такое правительство смогло бы «гарантировать, что торговля, интересы и жизнь белых будут вне всякой опасности, разумеется в том случае, если белые, в свою очередь, будут уважать жизнь, свободу и права туземцев»[877]. Вероятно, ученый в глубине души надеялся, что это позволило бы ему осуществить, пусть в урезанном, модифицированном виде, «Проект развития Берега Маклая». Как он указывал в цитированном письме, предложенное им административное устройство возможно лишь в том случае, если Берег Маклая не будет включен в территорию, передаваемую под управление монопольной германской Новогвинейской компании. Но когда русский МИД сообщил в Берлин эти предложения Миклухо-Маклая, немецкая сторона ответила, что император Вильгельм предоставил Новогвинейской компании привилегию на всю аннексированную территорию и для Миклухо-Маклая не может быть сделано исключение.
Путешественнику пришлось пойти на новые уступки. В августе он сообщил Гирсу, что согласен «удовольствоваться пока меньшим (как, например, признанием со стороны Германии моей частной собственности), надеясь со временем добиться желаемого не на бумаге, a de facto на месте»[878]. У него возник план: отправиться из Сиднея на зафрахтованном судне на Берег Маклая и поселить там одного или двух своих представителей, что укрепило бы его позиции при переговорах с немецкими властями. Этот план, как писал Миклухо-Маклай, пришлось «отложить» главным образом из-за отсутствия средств на наем судна и закупку снаряжения для экспедиции. Между тем берлинское правительство избрало тактику проволочек в вопросе о признании прав ученого на земельные участки, расположенные на «его» Берегу. Германский посол в Петербурге сообщил в российский МИД, что его правительство поручило своим эмиссарам изучить на месте притязания Миклухо-Маклая, и запросил более подробные данные «о характере и объеме прав, которые, как утверждает г-н Маклай, он приобрел на Новой Гвинее»[879]. Извещенный об этом запросе путешественник в ноябре 1885 года написал Гирсу, что «не замедлит» представить соответствующие материалы и «для более удовлетворительного и скорого решения дела о Береге Маклая» собирается вскоре «прибыть на время в Европу»[880].
Закрытие биостанции
Через три месяца после того, как ученый узнал о внезапном захвате Германией Берега Маклая, на него обрушился еще один тяжелый удар: правительство колонии Новый Южный Уэльс, в составе которого больше не было сэра Джона Робертсона, приняло решение использовать земельный участок, на котором была построена биологическая станция, и само ее здание «для военных целей». Это решение обосновывалось необходимостью расширить оборонительные сооружения при входе в залив Порт-Джексон, хотя ранее военные не возражали против сооружения здесь биологической станции. Миклухо-Маклай тщетно протестовал против решения, которое «сделает невозможным какой-нибудь прогресс в моей научной работе»[881]. 12 июля 1885 года он получил от властей предписание освободить здание станции.
Решение о фактическом закрытии биологической станции, основанной и используемой Миклухо-Маклаем, было напрямую связано с ростом антирусских настроений в Австралии, который был вызван резким обострением русско-английских отношений из-за Афганистана[882]. «В Австралии, — писал ученый, — опасение войны с Россиею принимает очень значительные размеры»[883]. Многие колонисты всерьез опасались нападения русских крейсеров на австралийские порты и в каждом российском подданном видели «тайного агента, шпиона и т. п.». «Ожидание войны с Россиею в 1885 г., — рассказывал год спустя Миклухо-Маклай, — имело последствием то, что правительство колонии New South Wales взяло назад землю, где находилась станция. <…> Очень вероятно, что при конфискации земли немалую роль играло то обстоятельство, что я русский»[884].
Всплеск шовинистических настроений в Австралии начался еще до обострения англо-русского конфликта в связи с отправкой отряда волонтеров (около 750 человек) из Нового Южного Уэльса в Судан для участия в операциях английской армии по подавлению Махдистского восстания. 3 марта 1885 года проводить волонтеров на улицы Сиднея вышло более двухсот тысяч человек, размахивавших британскими флагами и несших плакаты «Вперед, Австралия!» и «Задайте перцу Махди!». Отряд почти не принимал участия в военных действиях и по их окончании через три месяца вернулся в Сидней, вызвав новую вспышку шовинистического угара. Отрядом командовал полковник Дж. Ричардсон — командир добровольческих военных формирований Нового Южного Уэльса, — и, как видно из архивных документов, этому новоиспеченному герою захотелось поселиться в здании биологической станции, которая была отобрана якобы для военных целей по его настоянию[885].
Решение правительства колонии о закрытии биологической станции вызвало недоумение не только у натуралистов, но и у многих свободомыслящих людей как в Европе, так и в Австралии. Но совет РГО и высшие петербургские сановники проявили полнейшее равнодушие к этому постыдному шагу. Сообщая об их позиции, петербургский корреспондент газеты «Сидней морнинг геральд» писал: «Г-н Маклай — замечательный пример справедливости пословицы, что нет пророка в своем отечестве. <…> Когда его научные труды приобретут всеобщую известность, Россия явится с распростертыми руками, чтобы признать его своим, и кто знает, может быть, после его смерти даже воздвигнет ему памятник»[886].
Впрочем, не все считали русского ученого «нежелательным иностранцем». Миклухо-Маклай пользовался известностью и уважением во всех английских колониях в Австралии, приобрел влиятельных друзей и знакомых в высших слоях местного общества и еще более упрочил свое положение женитьбой на дочери Джона Робертсона. Поэтому сиднейские власти так и не решились выдворить ученого из здания станции, а сам он заявил 31 августа 1885 года в местной газете, что «решил продолжать трудиться там до последней возможности», хотя «не очень-то приятно находиться в постоянном ожидании того, что придется освободить Биологическую станцию»[887].
Неминуемая потеря станции, с которой было связано так много планов и надежд, заставила Миклухо-Маклая серьезно задуматься не просто об очередной поездке в Россию, а о перспективе возвращения на родину, то есть о крутом повороте в его жизни[888]. Но, прежде чем отправиться в Россию, ученый решил по возможности завершить те работы, при подготовке которых ему были необходимы консультации австралийских коллег и сравнительный материал из сиднейских музеев. Результаты этих изысканий он докладывал на заседаниях Линнеевского общества Нового Южного Уэльса и после некоторой доработки публиковал в его «Трудах».
В 1884 — 1885 годах ученый посвятил шесть сообщений сумчатым Новой Гвинеи. Эти сообщения были основаны как на собственных фаунистических сборах, так и на коллекциях, привезенных другими путешественниками с юго-восточного побережья Новой Гвинеи в музей У. Маклея. Из семи форм новогвинейских сумчатых, объявленных Миклухо-Маклаем новыми видами, позднейшие систематики признали только один, названный им Dorcopsis Macleayi (в честь У. Маклея). Если бы русский ученый опубликовал данные о своих находках сразу по возвращении из первого путешествия на Берег Маклая, по крайней мере два вида сумчатых вошли бы в науку под его именем.
877
СС.Т. 5. С. 406.
878
Там же. С. 417.
879
АВПР И.Ф. 155.1-5. Оп. 403. Д. 104. Л. 135.
880
СС.Т. 5. С. 429.
881
Там же. С. 404-405.
882
В конце марта 1885 года на реке Кушке состоялось вооруженное столкновение русских аванпостов с афганскими войсками, которыми руководили английские инструкторы. Афганцы вынуждены были отступить. Известие об этом столкновении вызвало крайнее раздражение в Лондоне. Там заговорили о призыве в армию резервистов. «Порохом запахло!.. — говорилось 23 марта в редакционной статье газеты «Новости». — Запахло не аллегорически, а в действительности. Раздались боевые выстрелы, и синею дымкою заволокло еще недавнюю, еще вчерашнюю надежду на сохранение мира». Кризис удалось преодолеть к концу апреля благодаря осторожной, дозированной уступчивости русской дипломатии.
883
Там же. С. 406.
884
Миклухо-Маклай Н.Н. <Выступление перед учащейся молодежью на выставке этнографической коллекции 12 (24) октября 1886 г.> // СС. Т. 5. С. 558.
885
SUA. A 1076. S.p. Как и в некоторых других австралийских архивах, фонд биологической станции, находящийся в архиве университета Сиднея, в 1992 году не был упорядочен, а потому невозможно дать более точную ссылку.
886
Our St. Petersbourg Letter // The Sydney Morning Herald. 1885. Aug. 28.
887
The Sydney Morning Herald. 1885. Sept. 3.
888
После возвращения Миклухо-Маклая в Россию биологическая станция прекратила свое существование. Ее здание и участок перешли к военному ведомству, и здесь поселился полковник Ричардсон, а потом другой старший офицер. Что касается Ричардсона, то он в 1896 году окончил свои дни в сумасшедшем доме.