Черный клинок

Продвигаясь дальше, он все больше полагался на свой дар «макура на хирума». Теперь стало особенно необходимо двигаться как можно скорее и бесшумнее.

По плану, разработанному с Чикой, она должна была задержать Нишицу где-нибудь подальше, а Вулф тем временем выкрал бы безумную Достопочтенную Мать. С первого взгляда задача казалась невыполнимой, ведь, в конце концов, его первая попытка взять верх над Достопочтенной Матерью оказалась неудачной. Но теперь он заручился дополнительным преимуществом. Когда Оракул воскрешал его из мертвых, то слегка подправил его дар «макура на хирума». Каким же образом? Хана об этом не имела никакого представления, да и Вулф тоже ничего конкретного не знал.

Задача заключалась в том, чтобы уничтожить Достопочтенную Мать. Если ее не остановить, будут по-прежнему продолжаться убийства сенаторов, окажется принятым законопроект об ограничении японского импорта, а это обескровит в конечном счете американскую экономическую суперструктуру. И кто, как не он, может попытаться помешать такому развитию событий?

План имел шансы на успех не больше и не меньше, чем другие планы, которые разрабатывали Вулф и Чика. По сути дела, он вполне мог стать самоубийственным. Риск был поистине огромным. Но Вулф любил рисковать. «Какая же это жизнь без риска», – сказал ему Питер Мэтисон как-то поздним вечером в Новом Южном Уэльсе в Австралии. Риск в жизни отца играл немаловажную роль. Вулфу до сих пор мерещился особый роковой жар, полыхающий в отцовских глазах, когда он сидел вместе с ним и девушкой-аборигенкой там, в далеком Лайтнинг-Ридже. Недаром отец и удрал из Америки в Австралию.

Ну а, в конце концов, разве сын Питера Мэтисона так уж сильно отличается от своего отца?

Вулф, осторожно пробираясь по лабиринтам коридоров и комнат, теперь даже не думал об этом. Он прокладывал свой путь в Лайтнинг-Ридж – место, где законы цивилизации либо не соблюдались, либо над ними откровенно издевались.

Эти властители «Тошин Курс Косай» обдуманно приняли решение поставить себя выше любого закона, принятого человечеством за два с лишним тысячелетия. А не потому ли такой подход к законам и сделал их всех безумными?

Вдруг Вулф остановился как вкопанный и осторожно осмотрелся. Луч от чужой «макура на хирума» задвигался, и Вулф пошевелился тоже, удвоив осторожность и особенно внимательно поглядывая назад, в затемненные ниши и двери, стараясь угадать малейшее движение или чье-то присутствие.

Наконец он подошел к комнате с совсем другой мебелью и убранством. Держа руку на ручке двери, он секунду-другую колебался. А может, здесь ловушка? Нет, не может быть. Он знал, что другим не уловить его ауру, поэтому они не могут знать, где он сейчас находится. Эти другие, может, сидят и здесь – ладно, пусть сидят, но они и понятия не имеют, что Вулф уже на пороге.

Он потихоньку приоткрыл дверь – всего на волосок, чтобы только рассмотреть, что затемненную комнату освещает всего одна крохотная лампочка. По теням и освещенности циновок он определил, что лампочка находится в дальнем углу комнаты. Тогда он еще больше приоткрыл дверь и увидел, что это одна из внутренних комнат, и имеет она только одну дверь. Это означало, что теперь ему нужно действовать быстро, используя фактор внезапности.

Он припал в двери, тяжело дыша и чувствуя, как забурлила кровь в жилах, внутри него разматывалась темная непонятная энергия и ее волны снова и снова омывали тело, вселяя в него решимость, что все будет нормально. Счет пошел на секунды...

Ударом ноги распахнув дверь, он ворвался в комнату, кубарем прокатился по циновкам и привстал, пригнувшись, готовый к схватке с любым, кто там притаился.

Но в комнате не оказалось никого, кроме него самого. Только посредине стояло на подпорках полированное бронзовое зеркало, и больше ничего. Тогда Вулф подошел вплотную к зеркалу и увидел в нем лишь свое отражение. Но тем не менее он чувствовал присутствие чьей-то чужой ауры, исходящей от человека.

«Нужно направить биолуч, – подумал он. – Но тогда этот ублюдок сможет уловить мою ауру, но как?..»

Вулф почувствовал что-то, но, взглянув вверх, успел увидеть лишь мелькнувшие ноги, которые тут же крепко сжали его шею с обеих сторон. Этот чертов сын, оказывается, прятался на потолке!

Короткий блик света скользнул по щеке и подбородку Яшиды, и Вулф вмиг опознал в нем того самого японца, которого встретил в вашингтонском ресторане и сопровождал к агенту спецслужб Шипли. И вот теперь в памяти Вулфа будто спустили курок и он вмиг признал знакомую ауру: это та самая, исходящая от того призрака, с которым он боролся на крыше дома Аманды. Призрака, который чуть было не убил его после того, как убил Аманду. «Господи, – подумал Вулф, – так то был не Камивара и не Сума. Это же был Джейсон Яшида!»

Каблуком левой ноги Яшида ударил Вулфа чуть пониже уха – это был удар «джука», настоящие бойцы знают его. Вся левая сторона тела Вулфа онемела от этого удара, а ноги стали резиновыми. Он упал бы ничком на пол, но Яшида в смертельной схватке прочно удерживал его сверху. Его ноги обвились вокруг шеи Вулфа, словно лассо, сжимаясь все туже и туже, перекрывая приток крови и кислорода к мозгам. Он хладнокровно и умело душил Вулфа.

Вулф понял, что слишком полагаться на вновь приобретенную от Оракула энергию биополя не следует, нужно не забывать и основные навыки полицейских приемов. Нужно было в первую очередь все внимательно оглядеть, в том числе и потолок, а не думать, ворвавшись в комнату, что она совершенно пустая. На дар «макура на хирума» целиком и полностью полагаться нельзя, а он сам не Господь Бог. Урок этот он хорошо усвоил, да что из этого проку, если он вот-вот умрет?

Вулф захрипел, поскольку смертельная хватка Яшиды еще более усилилась и он даже приподнял Вулфа вверх, так что его ступни закачались над полом, а он задергался и стал похож на марионетку. В глазах у него помутнело, разум затуманился, глаза быстро закрылись, рот открылся, судорожно глотая воздух. Он поднял руки к шее, пытаясь освободиться от цепкой хватки Яшиды, но ножной захват казался каменным, отделившим напрочь голову от туловища. В голове зашумело и зажужжало, будто прилетел целый рой навозных мух, облепивших порядочный кус падали. Вулф понял, что он умирает. В голове пронеслась картина: он лежит в гробу, с белым обескровленным лицом, на котором отпечаталась маска смерти, – он навидался достаточно таких лиц на ночных улицах Нью-Йорка.

«Соси кровь из камня».

Что? Это ему послышалось, или голос возник в уме? Жужжание мух в голове мешало понять, откуда идет голос.

«Соси кровь из камня».

Теперь он расслышал и понял, откуда идет голос. Все еще мерцало сознание, ощущение было такое, будто он вздремнул немного. Пробуждайся! Снова послышалось жужжание, тело стал окутывать черно-красный саван.

Камень – это же его собственное тело. Да, оно. Прекратить бороться? Что? Прекратить бороться? Я же умру, уже умираю.

Вулф прекратил сопротивляться, тело его свободно повисло в воздухе, стало резиновым. Л теперь в нем ожила «ки» – внутренняя энергия, восстали жизненные силы. Из спинного мозга в головной стержнем протянулась «макура на хирума», а затем дождем посыпались сверкающие искры. Поднялся черный ветер, возникло темное непонятное существо, которое, обхватив ноги Яшиды, вонзило в него длинные кривые когти. Сила «ки» била фонтаном, отчего вся атмосфера в комнате потемнела и сгустилась до того, что воздух превратился в воду.

Яшида тяжело закашлялся, замолк и сорвался с потолка, грохнувшись вместе с Вулфом на пол.

Вулф вырвался из его хватки и лежал на полу не двигаясь. «Дыши, – приказал он себе. – Дыши глубже!» Кровь энергии, которую он высасывал из камня своего тела, освежала и вливала силы. Дышал он способом «хара» – низом живота, как когда-то учил его сенсей, давая уроки борьбы айкидо. Чувства приходили в порядок, но вместе с ними росла боль. Шея распухла и, казалось, стала в три раза толще, на коже выступили Синяки и кровоподтеки, мускулы задеревенели. Снова прервалось дыхание.