Операция «У Лукоморья…»

– Объявляю амнистию. Возражения есть?

– Нет!!! – Его паства была согласна на все.

Илья поднял «орудие преступления» и обомлел. Видел он чудеса ювелирной техники, но такого… Ажурная конструкция золотого яйца поражала воображение. В узлах соединений золотых волокон сверкали крошечные бриллианты. Внутри, глубже, просвечивал второй слой, пересыпанный изумрудами. Дальше шел третий, уже едва различимый, поблескивающий голубыми самоцветами. И всю эту конструкцию пронизывала тонкая стальная игла, увенчанная на конце кроваво-красной капелькой рубина.

– Фаберже бы от зависти удавился,– прошептал потрясенный Илья, бережно пряча смерть Кощея в карман штанов.

– Папа, позволь за твое здоровье… – Головы мирового судьи тыркались в ведра в поисках хмельного, но тщетно. Тара была пуста.

– Нам же в посад надо,– засуетилась вдруг Центральная,– солнце вот-вот сядет.

– В посад!!! – воодушевленно заголосила поляна.

Подготовка к обратной дороге много времени не заняла. Избушке строго-настрого приказали держать дверь на засове до утра, дабы Мурзик не сбежал, и «папино воинство» гурьбой полезло на Горыныча. Яга предпочла лететь в своей ступе, усадив рядом Гену.

– Кормчим будешь,– распорядилась ведьма, подавая ему метлу.

– И ты с нами? – обрадовался Илья.

– Мой долг быть рядом со смертью Кощея,– невозмутимо пояснила ведьма.– А долг для меня превыше всего.

Ступа взмыла в воздух и понеслась в сторону посада. Следом устремился Горыныч, унося на спине горланящую во всю глотку компанию:

Избушка долго смотрела вслед суматошным гостям, утащившим с собой ее хозяев. Впервые за триста лет она осталась одна. Мурзика, дрыхнущего на постели Яги, она пока в расчет не принимала. Солнце бросало последние лучи поверх стройных сосен. Избушка вздохнула, выпустив из трубы клубок дыма, доковыляла до разбитого сундука, стоящего под дубом, села на него и стала терпеливо ждать возвращения хозяев.

– Поспели,– облегченно прорычала Василиса, глядя на заходящего на посадку Горыныча. Розовая полоска заката стремительно темнела. Вслед за Горынычем на бреющем полете над поляной пронеслась перегруженная ступа.

– Ну, Ванюша, не подкачай, весь посад за тебя молится,– мяукнула рысь.

– На Ваню надейся… – задумчиво протянула Василиса, не отрывая глаз от исчезающего в сумерках посада,– а сам…

– Что «сам»? – подался вперед Вакула. Пепельно-серая шерсть на загривке вздыбилась.

– А сам к драке готовься! – Василиса строго посмотрела на своих подданных.– Хватит за спиной Ивана отсиживаться. Этой ночью, я так думаю, сам Кощей в посад наведается. Хитер и злобен воздыхатель мой. Силой Ванюшу не смог взять, теперь наверняка хитростью попытается. Ужом, змеей подколодной в посад просачиваться будет. Он мастер на себя личины накидывать. В этом деле его разве что Баба Яга одолеть сможет.

– Ахти господи, пропали наши головушки! – запричитала Малашка.

– Ой, мамоньки, что же делать-то нам, неприкаянным! – вторила ей Парашка.

– Цыц, балаболки! – рявкнула Василиса. Парашку и Малашку как ветром сдуло. Только ветки дрогнули.– Короче, мужики, пора и вам когтями да зубами поработать.

– Это можно,– провыл Вакула,– ты, матушка, не томи, говори, что делать надобно, а уж мы за родной посад да за тебя, хозяйка, порадеем.

– Иного не ждала,– растрогалась Василиса,– быть тебе, кузнец, воеводою, пока Авдеич к нам не вернется. А теперь слушай. Я Кощея хорошо знаю. Он как-то Иваном прикинулся, когда его в посаде не было. Ну вылитый Ваня, не отличишь. Я-то притворство Кощеево сердцем почуяла, ну и когда он от меня по… одному месту получил, личина с негодяя вмиг слетела. А потому делать вам вот что надобно…

– Хороши у нас закаты.– Чебурашка с удовольствием откинул ушастую мордочку, подставляя ее приятной вечерней прохладе, которую вместе с легким ветерком несли мерно машущие крылья дракона. Капитан был настроен не так лирически.

– Горыныч!

– Че, папа? – Головы дружно повернулись к Илье.

– Поспеешь в посад до темноты, на каждую морду по ведру жертвую.

– А не поспеем? – озабоченно поинтересовалась Левая.

– Тогда нашу водку Кощей хлебать будет! – сердито пояснил Илья.

– Фигушки, облизнется,– с натугой просипела Центральная.– А ну навались!!!

Правая и Левая присоединились к ее усилиям, и ветер в ушах Чебурашки засвистел. Ступа с Бабой Ягой и Геной сразу осталась далеко позади.

– Замерзаю, папа!!! – донеслось из-под крышки кастрюльки.

– Терпи! Вся горилка в посаде.

– А вот и он! – радостно воскликнул Чебурашка.– И бригада моя… чего-то с ведрами делает.

– Что?!! – Финишный рывок Горыныча заставил наездников судорожно схватиться за веревку, к которой когда-то были привязаны ведра. За «бортом» остался лишь Никита Авдеевич, благополучно проспавший почти весь обратный перелет. Не открывая глаз, он расправил крылья, лениво попытался кукарекнуть и вновь задремал.

– Ой, папа… терем! – Чебурашка готов был заплакать.

Горыныч произвел сравнительно мягкую посадку. Пассажиры закачались на веревке под длинными шеями дракона и покатились по земле, когда эти шеи ринулись вслед за головами пересчитывать ведра. Илья, вспомнив чью-то мать, попытался встать, но его повело в сторону. Хмель, закачанный в него напоследок мстительной старушкой, в сочетании со стремительной посадкой Горыныча тут же перевел его в партер.

– Папа! Будь спок! – Бывалый услужливо подхватил капитана под локоток.

– Все спасли,– подтвердил Трус.– Только в одном ведре недостача. Какая-то гнида его почти до дна вылакала.

– Та-а-ак,– протянул Илья, отряхивая рубаху.– Где комендант?

– Тута он,– успокоил Балбес, ткнув в связанного Лиха рукой. Так как с координацией движений у подзагулявшего черта было не все в порядке, очки с Лиха слетели.

Сверху послышался радостный смех Яги. Ей понравилась эффектная посадка Горыныча.

– Пли! – сказал окосевший комендант, открывая глаз. На беду пассажиров ступы, Лихо лежал на спине лицом вверх. Смех наверху смолк, и Яга в обнимку с Геной покатилась по земле. Ступа кувыркалась отдельно.

– Ну вот и все в сборе,– удовлетворенно вздохнул капитан.

– А Никита Авдеевич где? – поинтересовался Чебурашка. Все подняли головы. Над посадом, широко расправив крылья, величаво проплыл воевода с безвольно поникшими лапами и низко опущенной головой.

– Летит наш орел,– хихикнула Саламандра, высовываясь из кастрюльки.

– Я бы даже сказала – парит,– задумчиво произнесла Центральная.

– И как это ему удается,– удивилась Правая,– с закрытыми-то глазами?

– На автопилоте шпарит вояка,– покачал головой Илья.

– Пли! – Комендант службу знал. Крылья петуха обвисли, и он камнем рухнул вниз.

– Напяльте на него очки!..– заорал капитан и бросился наперехват. Реакция у Ильи, даже в таком состоянии, была отменная. Воевода, в клубе перьев, материализовался в его руках, соизволил наконец-то проснуться и сердито закудахтал.

– Чем это вам терем не угодил? – полюбопытствовал Илья, озираясь вокруг. Взгляд натыкался в основном на развалины, медленно тонущие в наступающих сумерках.

– Пли! – скомандовал себе Лихо, разрывая травяные путы. Коменданта явно заклинило.

– Я тебе дам «пли»! – Министр финансов осерчал не на шутку.– Вяжи его, Гена, не то тут ни одного здания не останется.

– Чем? – флегматично спросил Гена, невозмутимо заламывая руки коменданту.

– Найдем,– пропыхтел Чебурашка, пытаясь развязать бантик на поясе.

– Моя не веревка,– запротестовала проснувшаяся катана,– моя чесна самурайска меч. Саке мне! Не то каждому по хари-кири сделаю.

– Это ты нам по харе?!! Папа, давай его обратно перекуем. Совсем оборзела железка японская. На своих наезжает.– Чебурашка в сердцах так дернул за конец меча, что бантик не только развязался, но и отлетел в сторону. Плюхнувшись на землю, катана ужом поползла от греха подальше, но была перехвачена капитаном.