Чёрный ангел

- Постойте, кажется, я придумал выход! - перебил его Джованни. - Сейчас позвоню другу, он живет этажом выше. Он нам поможет. Одну минутку! - Он шагнул к телефонному аппарату и начал набирать номер.

- Чем он поможет? - поинтересовался Эжен. - Даст альпинистское снаряжение? Или бронежилеты? Так киллеры обычно стреляют в голову.

- У него... Алло, Сева? Привет, Женя беспокоит. Слушай, нам нужна твоя помощь. Ты собак сегодня уже выгуливал?.. Очень обяжешь... Да, ждем. - Джованни положил трубку. - Сейчас спустится. У него два добермана. Щенка не смогли пристроить и оставили себе. Необыкновенно умные звери. Севка с ними каждую свободную минуту возится. Кстати, сам он служил в спецназе, года три как вернулся. - В дверь коротко позвонили. - А вот и он!

Доберманов звали Джина и Шумахер. В отличие от хозяина, они вели себя очень сдержанно и чинно. Впрочем, когда хозяину разъяснили задачу, он перестал похохатывать и похлопывать Джованни, а заодно и его гостей по всем выступающим частям тела.

- Значит, так. Впереди пойдем мы с Шумахером, потом Джина, а за ней - вы. Если Шумахер кого учует, вы возвращаетесь на площадку выше и ждете там, пока мы не проводим незваного гостя до выхода. Джина останется вас охранять - на всякий случай. Потом я свистну, и вы спуститесь. Все ясно? Женька, фонарик есть?

Джованни принес фонарик, и они выступили. На том самом месте, где несколькими минутами раньше запнулась Надежда, Шумахер предостерегающе зарычал.

- Быстро наверх! - скомандовал Сева. - Джина, охраняй!

Эдик, Надежда, Эжен и Джина поднялись на предыдущую площадку. Сева, придерживая Шумахера за ошейник, спустился, приоткрыл дверь тамбура и посветил туда фонариком.

- Эй, мужики, вы из этого дома?

В ответ послышалось что-то вроде: "А тебе какое дело?"

- Собака у меня нервничает. Не нравитесь вы ей отчего-то. Кстати, я бы не советовал вам шевелиться, не то в миг останетесь без этого самого. В общем, так, выбирайте: или мы с песиком вежливо провожаем вас до выхода, или песик остается с вами, а я иду вызывать милицию.

Невидимые личности попытались прикинуться шлангами, дескать, что за наезд, мы никого не трогаем, пьем себе тихонько пиво, но Сева проявил твердость и выиграл раунд. Вернулся он нескоро, минут через десять.

- Давайте живее! Я заставил их сесть в машину и уехать, но, боюсь, они развернутся на ближайшем перекрестке. У меня там мотор прогревается, я вас до третьего кольца подброшу. Если поторопимся, засечь не успеют.

Надежду посадили впереди, а Эдику с Эженом пришлось втискиваться на заднее сиденье вместе с собаками.

- Между прочим, их было двое, и ни один из них у нас не работает, - поддел Эдика Эжен.

- Я понял. И даже сделал выводы.

- Да ну! И какие же?

- Либо они ждали не нас, либо убийца их нанял. В последнем случае дела наши обстоят скверно. Неизвестно ведь, когда именно их наняли - сегодня или на прошлой неделе. А это значит, что все наши алиби ни гроша не стоят.

- Не смотри на меня так! Я не Аль Капоне, мне не по карману оплачивать банду головорезов.

- Как и любому из нас. Черт! Похоже, придется начинать все с начала.

17

Халецкий знал, что говорил. Обход предприятий вокруг проклятого особняка и беседы с персоналом заняли у них с Бекушевым целый рабочий день. Без помощи Виктора Борису пришлось бы туго. К вечеру у обоих от усталости заплетались языки, но улов получился недурной. Выяснилось, что, помимо супермаркета и картонажной фабрики, убиенный Козловский успел под чужой фамилией поработать в кегельбане и экспресс-кафе на той же улице. Везде - и в супермаркете, и на фабрике, и в кегельбане, и в кафе - он предпочитал трудиться в ночные часы и старался сблизиться с теми, кто в силу своих обязанностей тоже работал ночью. Рано или поздно любознательный молодой человек наводил сослуживцев на разговор о летнем взрыве, причем делал это довольно ловко, не задавая прямых вопросов. Воспоминания старожилов слушал с поощрительным вниманием, стимулировал рассказчиков восклицаниями типа "ух ты!" и "вот это да!", но конкретную направленность своего любопытства не выдавал. Помимо взрыва Козловского интересовали изменения в кадровом составе предприятия за последние несколько месяцев. Тут его любопытство было столь острым, что порой осторожность ему изменяла. "Прямо замучил меня вопросами, куда и почему ушли Сидоркин с Хабадзе, - жаловался напарник Козловского из кегельбана. - И зачем они ему, если он их даже не видел ни разу?"

Вскоре после начала опроса Бекушев поймал себя на мысли, что часть его собеседников ведет себя как-то... не совсем адекватно. Вроде бы на вопросы отвечают откровенно и подробно, но настораживала в их манере какая-то мелочь, которую он никак не мог определить. Виктор пробовал расширить круг вопросов, менял тактику, но так и не понял, в чем загвоздка. Поздно вечером они с Халецким встретились в привокзальной чебуречной, чтобы подвести итоги, и Бекушев поделился с Борисом своим наблюдением, в ответ на что старший товарищ признался, что и сам столкнулся с подобным феноменом.

- Только, знаешь, Пых, - сказал Халецкий голосом умирающего лебедя, - давай ты не будешь пытать меня, что бы это значило. Я до одышки сыт местными трудягами, их изысканные речи вот-вот полезут у меня из ушей, и если мы сейчас начнем обсасывать и пережевывать их заморочки, я жестоко обижу здешних поваров и огорчу посетителей. Они, конечно, смутно подозревают правду насчет этих чебуреков, но вряд ли обрадуются, воочию убедившись в справедливости своих подозрений. Отложим на завтра, а?

Но на следующий день их коллега Тусепов, работавший по первому трупу маньяка-"позера", каким-то чудом изловил парочку подростков, видевших месяц назад подозрительную машину в районе мостика через Яузу. Морозоустойчивые подростки предавались в прибрежном кустарнике запретным радостям голубого секса, поэтому их интерес к машине, съехавшей по бездорожному склону к реке, ограничился испуганным замиранием сердца: заметят - не заметят. Автомобиль остановился в паре сотен метров, водитель наружу не выходил, и юные содомиты решили, что незваные соседи прибыли сюда с той же целью, что и они. Поскольку соседство их нервировало, они потихоньку покинули кущи греха и отправились искать уединения в другом месте. Когда новость о трупе, найденном у реки, распространилась по округе, в мозгах подростков вяло шевельнулась мысль о том, что они, возможно, наблюдали момент доставки тела, но делиться ею с окружающими они по понятной причине не стали. И только много дней спустя один из них в кругу сверстников обмолвился о машине. Слух начал потихоньку распространяться и в конце концов достиг ушей дотошного Тусепова. Тот призвал юных геев и учинил им допрос. Геи видели совсем немного, поскольку грешили под покровом темноты, но сошлись во мнении, что машина была красной и маленькой. "Таврия" или, может быть, "Ока".

Красных "Ок" и "Таврий" в Москве и области сотни и сотни. Проверять их владельцев, даже при активной помощи московских и подмосковных участковых, работка та еще! И прежде чем открывать фронт работ, Песич хотел убедиться, стоит ли овчинка выделки. Поэтому, несмотря на субботу, он разослал своих оперативников по другим местам, где отметился маньяк, - поспрашивать, не видел ли кто в подходящее время красной малолитражки.

К вечеру субботы Бекушев чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. Сильно подозревая, что дело не столько в усталости, сколько в подлом вирусе, воспрявшем в измученном организме, он мечтал только об одном: добраться до постели и продрыхнуть все воскресенье напролет. Но из-за садиста Халецкого его замечательный план провалился. Садист позвонил в воскресенье днем и жизнерадостно сообщил:

- У меня волнительные новости, Пых. Разогревай борщ, жарь купаты, я сейчас подъеду.

- Какие купаты?! - простонал Виктор. - Я болен и лежу в постели!