Страница 8 из 10
– Что, и все?
– Вроде, все… – подумав, подтвердил Толя.
– А как выглядел? Описать можешь?
– Да, какой-то он никакой… Незаметный такой… Серенький… Ростом, чуть повыше меня… Одет, так себе… Джинсы, майка… Лысина на голове круглая такая… Он в кепке был. Спортивная, знаешь, с длинным козырьком и дырками сзади… Но жарко было, он ее снимал, я лысину и увидел. Правда, вот часы у него были хорошие!
– Да?
– Точно. Я в часах понимаю. Мне доктор Боксан Эдуард Федорович такие показывал, когда я у него антенну ремонтировал… «Ситизен» в золотом корпусе…
– Ну?
– Точно. Уж я-то в часах понимаю! – заверил бывший кочегар.
В последнем утверждении Кукарцева майор сомневался. Но все-таки это была хоть какая-то конкретная информация.
Майор вынул бумажник, достал из него две сотенных бумажки и протянул своему внештатному осведомителю. Толя, взял деньги и быстро засунул в нагрудный карман.
– Вот. Другое дело! – повеселел он. – Ты знаешь, Лексеич, я – всегда! Если что, я – сразу! Мы ж понимаем! Мы нашим органам – не враги! Мы нашим органам – друзья! Мы в армии тоже с особым отделом, знаешь, не разлей вода, были! – Толя почему-то начал говорить о себе во множественном числе.
Ефим кивнул своему собеседнику и направился к ступеням, ведущим на улицу.
Он тревожился все больше.
6. Плохая новость
Улица была затоплена заходящим солнцем.
Сойдя с веранды, майор двинулся дальше вглубь поселка. Но ушел недалеко.
– Ефим! – окликнули его от магазинной двери.
Майор оглянулся.
По ступеням спускалась полненькая дама в легком цветастом платье. Ее светлая гривка волос была небрежно собрана в пучок на затылке, а бесцветные глаза на круглом, покрасневшем от загара лице совсем потерялись. Мало кто мог бы узнать в этой немолодой домохозяйке ведущую актрису музыкального театра Анну Аршавскую.
Любимый театром возраст невесты на выданье давно остался у нее в прошлом. И, если честно, не так уж долго оставалось и до окончания возраста мамы невесты. Но, когда она с приклеенными вениками ресниц и до отчаяния затянутой талией выходила на сцену в ролях незамужних девушек и юных вдов, у сидящих в зале мужчин мелькала в голове одна мысль: «Да, везет же кое-кому! Вот бы…».
Мечтатель взглядывал на сидящую рядом жену или подругу, неслышно вздыхал и клал руку на знакомую женскую ладонь. Не отрывая взгляда от сцены, женщины одновременно ясно видели и то, что творилось в мужском сознании. Те дамы, что поглупее, с сердцем отдергивали свою ладонь. Те, что поумнее, – имитировали шлепок по виноватой мужской руке. Самые умные – ласково поглаживали ее с таким видом, будто ничего плохого в соседней голове не увидели, потому что ничего такого там и не могло быть.
– Фи-и-има! – сказала Анна, подойдя к Мимикьянову. – Я как раз о тебе сегодня думала, а тут вдруг вижу – ты идешь! Чего давно не появлялся?
На сцене Аршавская смотрелась высокой крупной женщиной. На самом же деле, она была совсем небольшого роста, едва доставала майору до груди. Разговаривая с ним, она смотрела снизу вверх.
– В командировке был. Как вернулся – сразу к вам, – ответил майор.
– Ой, Ефим! – округлила глаза актриса. – А я, что о тебе думала-то? У нас ведь тут Леонида Ивановича обокрали! Сейф вынесли! Двести долларов оттуда взяли, а сейф в лесополосе бросили! Представляешь? Да, ты, знаешь, наверное?
Майор кивнул.
– Я, теперь прямо сама не своя! Знаешь, Ефим, – женщина тронула майора за руку и понизила голос, – эти бандиты ко мне залезть хотели, да комнаты перепутали…
– Почему ты так думаешь? – удивился Мимикьянов.
– Ну, как почему? – вплотную придвинулась к нему театральная прима. – Что у Вулканова воровать? У него и нет ничего! Только книги. Да и то такие, что нормальный человек читать не будет, сразу умом тронется! А у меня – драгоценности! И даже одно колечко с бриллиантом. Правда, он маленький, меньше карата, но все равно. Я теперь каждую ночь не сплю, жду – вдруг ко мне полезут!
«А вообще-то интересная версия!» – подумал майор.
Актриса Аршавская и профессор Вулканов жили в одном доме. Он был разделен на две части, каждая со своим отдельным входом. Профессор приобрел свою половину у прежних хозяев – преподавателей аграрного университета, уехавших в Германию, два года назад. Аршавская жила в своей половине второй десяток лет.
«Может быть, я зря беспокоюсь? – спросил себя майор. – Действительно, хотели залезть к Аршавской? Только ошиблись и попали в другую часть дома? К Аршавской домушники вполне могли полезть. Подумали: уж, если заслуженная артистка, то, наверняка, горы золотых украшений с бриллиантами. Они ж не могли знать, что там всех бриллиантов на пол карата не наберется!..»
– Ну, Аня, не бойся! – подбодрил ее майор. – Милиция теперь ваш дом на сигнализацию поставит. На каждое окно датчик прилепят, лучи вдоль стен пустят! Как только кто полезет, сразу – сигнал на пульт вневедомственной охраны, и наряд с автоматами тут как тут!
– Пока они приедут, бандиты меня убьют! – округлила глаза Аршавская.
– Да ты что? Милиция сейчас знаешь, как работает! Трех минут не пройдет, а она уже на месте! – уверенным тоном произнес майор, хотя, конечно, понимал, что его слова являются сильным преувеличением.
– Убьют-убьют! – продолжала настаивать Анна, актерским чутьем уловившая фальшь в майорском голосе. – Или изнасилуют! – с безнадежностью предположила она.
– Ну, ты уж тоже скажешь!… – не подумав, возразил Ефим.
– А что, ты считаешь, меня уже и изнасиловать не могут? – секунду помедлив, обиделась Анна. – Неужели, я такая старая?
– Да, нет, что ты, Аня! – принялся утешать актрису Мимикьянов. – Какая ж ты старая! Против тебя девки из кордебалета – так, серенькие мышки!
Но Анна Сергеевна уже вошла в роль страдающей женщины:
– Ой, да не надо меня утешать! – горестно пропела она. – А то я сама не знаю, в кого превратилась! Я недавно в поселке одного своего старого знакомого встретила, так, представляешь, он меня не узнал! Я мимо него нарочно два раза прошла, а он – хоть бы что! Ноль внимания! Это как? А ты говоришь, не старая!
– А, что за знакомый такой близорукий? – спросил Ефим только для того, чтобы что-то спросить. Но, как оказалось через короткое время, очень правильно сделал, что спросил.
Анна взяла майора под руку.
– Пойдем, я тебе по дороге все расскажу. Я сегодня котлеты собралась жарить, и Леонида Ивановича на ужин пригласила. Фарш разморозила, а яиц в холодильнике не оказалось, вот я в магазин и побежала. И тебя встретила… Ты же к профессору идешь?
Майор кивнул, и они двинулись мимо старых тополей, медленно шевелящих большими кожистыми листьями. Не частые прохожие здоровались или просто кивали им головами. Аршавская была здесь давней обитательницей. Мимикьянов за два года тоже успел примелькаться в Академическом.
– Я его год назад в Будапеште встретила. У нас там гастроли были… А он туда по каким-то своим коммерческим делам приезжал… Цветы мне дарил… На Болотон возил… Мы с ним в Австрийское посольство на прием ходили… Так аристократично было!
– Это как? – поинтересовался Ефим.
– Он меня с одним настоящим венгерским графом познакомил… – мечтательно произнесла женщина.
– Что, видный мужчина?
– Да, нет, не так чтобы… Небольшой такой, рыженький… Зато граф! – сладко произнесла Анна.
– Если бы ты знала, откуда все графы берутся, то бы так не облизывалась! – с ноткой ревности заметил майор.
– Ой, а то я не знаю! – отмахнулась актриса. – Вы, мужчины, насчет этого все знаете! Зато – гены! – тоном учительницы добавила она.
– Если бы гены все решали, – заметил Ефим, – давно бы человечество распалось на две половины – гении и простаки. Только в семьях гениев новые гении почему-то не рождаются. Наоборот, все настоящие гении – из простаков.
– Правда? – искренне удивилась Анна.
– Конечно, правда! – заверил майор.