Страница 28 из 53
– Передохни! – прервал его бродяга. – Когда это началось?
– Что?
– Твоя дурь? Тебя, надеюсь, никто никогда не кусал? У меня однажды был товарищ, у которого в голове вместо мозгов были дрожжи. Он до одурения начитался книг и всегда утверждал, что никто не сможет сосчитать до миллиарда. Для этого якобы потребуется девять тысяч лет. Говорил ерунду, и сейчас его поместили в лечебницу. Дури всегда следует опасаться. Она проникает через кожу, а потом все мозги истираются в труху.
Йере было в какой-то степени затруднительно понимать речь мужчины, но когда беседа постепенно потекла по проторенной колее, он стал полностью понимать, что тот изрекал.
– Располагайся по-домашнему, если коленки не гнутся! – посоветовал бродяга и, вытащив из-за пазухи замусоленный пакет, продолжил: – Есть у меня и булка, если пожрать охота, спер в булочной и удрал.
Бродяга вытащил из пакета килограммовую буханку хлеба, отломил кусок Йере, а в оставшуюся часть стал с жадностью вгрызаться сам.
– Значит, вы моряк? Много плавали?
– Полжизни. Этой грязи было предостаточно.
– А как вас зовут?
– Не перебивай, когда я говорю. Кауханен моя фамилия, хотя можешь кликать меня Кафтаном. А твое истинное имя? Хайстила – это мой меньший собрат, поэтому оставь его в покое.
Выражение лица Йере стало подобно ранним сумеркам.
– Андерссон, – уверенно заявил он. – Иногда случается, что я путаю имена… Конечно же, я не могу быть Хайстилой, это было бы неразумно…
– А где же разум твой? Ты его пропил. Ученым людям следует опасаться вина, поскольку голова у них и без того идет кругом.
Кафтан, прибегая к сильным выражениям, обрисовал вред, наносимый проклятым алкоголем: пьяный сидит на месте, а трезвый идет вперед. Йере попытался опровергнуть это утверждение и сообщил, что он идет пешком уже целых шесть дней.
– И добрался только сюда? – удивился Кафтан, который находился в дороге всего лишь один день.
– Сегодня днем снялся с якоря из Выборга. Выплыл на фарватер и стал голосовать. Счастье улыбнулось скоро. Уцепился за корму «дальнобойщика» и задремал. Это было нетрудно после того, как полжизни провел на море и поплавал по всему миру. Но потом божественная поездка кончилась. Шофер заметил меня и выгнал на дорогу. Конец пути проделал пешком, считал телеграфные столбы. И вот я здесь и снова голосую.
Кафтан закончил рассказ о своем путешествии и снова принялся за хлеб. Йере изучающе рассматривал лицо бродяги. Оно казалось угрюмым и несколько угловатым. Однако в глазах его отражалась необыкновенная честность. Йере также рассказал вкратце о фазах своего похода. Сказал, что он писатель, который бродит по свету в поисках тем для своих произведений.
– Значит, книжки пишешь, – с легкой, но тем не менее презрительной улыбкой произнес Кафтан. Однако согласился, что и книги кому-то писать надо, поскольку на свете постоянно встречаются люди, головы которых забиты не только перхотью, но и иным мусором.
Проглотив полкило хлеба, Кафтан вытащил из кармана плитку жевательного табака и сунул его себе в рот:
– Унавозим грядку. Это мой завтрак.
Жуя табак, он рассказал, что после трехлетнего плавания прибыл в порт Ура. Направлялся домой в город Котка, когда у него украли деньги, и он с пустым карманом вынужден был топать по земной тверди пешком.
– Денег у меня было много, но береговые работяги сперли все до последнего динара, – продолжал Кафтан. – Они настолько чертовски хитры, что даже не умеют лежать растянувшись. Сначала накачали вином. Правда, я выпил не больше одного медного рога. Но опьянел, потерял сознание. Тогда-то меня и обшарили. Но я этого так не оставлю. Сейчас еду в пароходство.
Йере поинтересовался, почему Кафтан сначала не хочет посетить Котку, но моряк лишь смачно плюнул на траву и произнес с некоторой тоской в голосе:
– Не очень-то хочется старухе предъявить одного лишь себя. Она ждет денег. Но здесь я ничем не могу ей помочь, поскольку земля плодит воров, словно вшей. В море все по-другому: если украдешь, ступай аукайся с акулами. Нечестность омрачает жизнь. Смотри-ка сколько комаров, да еще такие ненасытные.
Собеседники немного помолчали. Луна спряталась за стену сарая, и их лица оказались во мраке. Кафтан снова потер свой щетинистый подбородок, убил комара и выплюнул остатки жевательного табака на траву. Затем, зевнув, произнес:
– Как насчет вздремнуть? Протянем кости, а утром выйдем на фарватер… Ну, началась настоящая ярмарка. Комары съедят живьем.
– Женская мода сейчас такова, что вши мрут от голода, – ответил Йере, – а вот комары, конечно, хотят, чтобы юбки стали еще короче.
– С этого обычно все и начинается: мужик видит юбку^. В твоем роду и у других такой же недуг?
Йере намеревался было ответить, но тут они оба одновременно повернулись посмотреть на дорогу. Там молодая пара велосипедистов остановилась у тропинки, ведущей к сараю. Они пошептались о чем-то и затем направились к сараю, оставив велосипеды на полпути. Губы Кафтана растянулись в улыбке, хотя улыбался он редко. Он толкнул Йере дружески в бок и хохотнул.
– Помолчи минутку, как сказал Миеттинен, фотографируя труп. А ну, обратно в постель, чтобы и другим хватило места растянуть кости.
Кафтан проскользнул через дыру в сарай, Йере поспешил следом за ним. Они оба рядком приближались к стене и через щели в стене сарая стали наблюдать за приближающейся парочкой, в которой, судя по всему, взахлеб играли инструменты августовской ночи. Сущую правду говорил неизвестный автор, выступавший в одном из журналов: любовные пути финской литературы и кино ведут на сеновал. И эта история, видимо, завершится известной кульминацией, за чем напряженно следили наши бродяги.
Новые ночные гости вошли в сарай не через дыру в стене, а через широкие двери, где шуршащие постели были заложены неделю тому назад. Они вошли, тихо перешептываясь, и в их шепоте угадывалось игривое настроение. Каждый здравый человек в свое время хотел бы тоже побывать на их месте. Женский голос произнес:
– Здесь совсем темно.
– Не волнуйся, – ответил мужчина. – Ночью всегда темно.
– Что сказали бы люди, если бы увидели нас здесь?
– Наверное, глупость какую-нибудь. Здесь чудесный запах, аромат сухого сена…
– Пахнет клевером…
Уважаемый читатель, конечно, совершенно уверен, что первые обитатели сарая остались слушать литанию любви, которая раздавалась сквозь запахи свежего сена, литанию, в которой мудрость поцелуев вызывала образ господина Соломона. Разочаруем читателя, во-первых, потому, что во всех книжных магазинах нашей страны можно приобрести гораздо лучшие описания сцен на сеновалах, во-вторых, по той причине, что моряк Кауханен и поставщик опусов для еженедельных журналов Йере Суомалайнен оказались деликатными людьми, понимающими, что драма не всегда требует для себя большой сцены и что фарсы разыгрываются даже в телефонных будках. Причем без суфлеров и критиков. Почти сразу после того, как закрылась дверь сарая и парочка улеглась удобно отдохнуть, бродяги выскочили на свежий воздух, спешно овладели транспортными средствами пришельцев и направились к шоссе.
Понять истинный смысл в потоке словесной шелухи иногда бывает весьма затруднительно. Наши путешественники отнеслись с прохладцей к нежной романтике, о которой писатель Иоханнес Линнанкоски в дни своей молодости написал бы трогательный роман и заставил бы плакать одиноких женщин.
С медленно наступающим рассветом узкий рог месяца побледнел, приобретя цвет тусклой кости. Небо было ясным и ополоснутым свежей ночной влагой. С ближайшей нивы лился запах созревающего зерна. Ночь завершила свой сторожевой обход и открыла окно яркому утреннему свету.
Йере ехал на женском велосипеде с малой передачей, то и дело вытирая с лица пот. Дорога быстро неслась ему навстречу, и водяные мозоли между пальцев теперь отдыхали по-настоящему. Единственной тягостью были песчинки, попадающие в глаза, и постоянные угрызения совести. Сухое разъяснение, данное Кафтаном, что велосипеды^ они не украли, а лишь позаимствовали, не удовлетворило Йере, который спокойно совершил подряд несколько преступлений. Полиция гонялась за ним уже потому, что он, будучи начальником рекламы мыловаренного завода, ничего не делал, сейчас же у полиции появилась двойная причина разыскивать его, поскольку он наконец совершил кражу. Давящее чувство вины заставляло ноги нажимать на педали все сильнее и сильнее.