Страница 63 из 68
О каком штурме Останкино могла идти речь?
Вот какие кинокадры надо показать миру! И на этом поставить точку в легенде о «штурме Останкино».
Но мы продолжим.
Толпы людей уже подошли к обоим зданиям Останкино. Прибывают автобусы от Белого Дома. Кто в них? Боевики? Нет, контингент все тот же — молодежь и люди с авоськами.
С оружием пока никого не видно.
Идет митинг около 17-го подъезда.
А бойцы «Витязя» внутри здания готовятся к бою.
Кадр, снятый через прицел автомата: толпа демонстрантов за стеклами больших окон телекомпании, панорама по толпе… Стоп! Вот перед толпой прошел человек в камуфляжной форме с автоматом в руке. Кто-то из защитников Белого Дома или «боевиков», как их окрестила пресса… Продолжаем панораму — человек с мегафоном. Наезд — Анпилов. Что-то говорит, обращаясь к тем, кто внутри здания. (Небось, и не понимает, что он на мушке автомата.) Что говорит Анпилов, не слышно. Можно, впрочем, догадаться:
— Требуем впустить нас!.. Вы не имеете права не давать слова России!.. Вы выполняете преступные приказы, люди, которые отдают их, — воры и предатели России…
Можно, словом, догадаться.
Вот опять на экране Анпилов — снятый с улицы, другим оператором.
— Товарищи, — обращается он к своим соратникам, — мы пришли с мирной целью, не поддавайтесь на провокации…
Так шумели до темноты. А потом приехал генерал Макашов с несколькими вооруженными защитниками Белого Дома…
Молодые депутаты из фракции «Смена. Новая политика» рассказывали мне:
— Когда мы узнали, что Макашов поехал в Останкино, мы сразу бросились в машину — надо остановить этого дурака, пока он не наломал дров… Когда подъехали к зданию телекомпании, уже вовсю шла стрельба…
Сначала Макашов выкрикивал в мегафон оскорбительные слова: «Крысы, выходите! Перед вами превосходящие силы…» (Представляю, как презрительно улыбались бойцы «Витязя», слыша это.)
Потом стали выламывать грузовиком стеклянные двери. (Так же толпа поступила и у здания мэрии — омоновцы бежали.)
Но здесь, в Останкино, была ловушка. Бойцы, сидевшие в засаде, только и ждали этого. Легко представить, какая команда пронеслась по этажам: «Огонь не открывать! Дайте хоть одному войти в здание…».
Кадры — как грузовик взламывает двери — снимал французский телеоператор Иван Скопан. Через несколько секунд он погибнет. По толпе — по тем, кто вламывался в дом, по тем, кто смотрит, по тем, кто снимает эти кадры для истории, ударят из всех видов стрелкового оружия.
Началось.
Вспышка — кто-то выстрелил из гранатомета. Скорее всего, кто-то из макашовцев. Хотя… Я разговаривал с двумя боевыми генералами, прошедшими через Афганистан. Рассказал им про то, что произошло в Останкино, дошел до гранатомета…
— О! — воскликнули оба в один голос. — У нас в Афгане выстрел из гранатомета всегда служил сигналом к открытию огня…
Итак, вспышка… и сумасшедший перекрестный огонь из обоих зданий телекомпании. Из нижних этажей, из верхних, с крыши. Площадь уже усеяна трупами. Уцелевшие в панике бегут к пруду, в парк (они примыкают к зданиям телекомпании).
Потрясающий кадр! — лежат убитые, корчатся раненые, бьются об асфальт трассирующие пули, а на переднем плане два телеоператора (один, судя по экипировке, — иностранный, другой — наш) продолжают снимать бессмертные кадры. Неужели они так и не будут востребованы обществом? Их не покажут всему миру по телевидению, не предъявят в обвинительном заключении тем, кто устроил эту бойню?
Толпа рассеяна, нападающих нет… Можно уже прекратить огонь, не правда ли? Но нет. На площадь, один за другим, выползают бронетранспортеры. Ведут себя в высшей степени странно. Лупят длинными очередями по окнам телекомпании (зачем? Там же — бойцы «Витязя», сотрудники телецентра?!), потом опускают стволы пулеметов и бьют в сторону парка — там сотни, тысячи людей! Так ведет себя каждый бронетранспортер, это зафиксировано на пленке.
И пулеметчики из главного здания Останкино ведут непонятный огонь. Трассирующие очереди лупят в угол другого здания компании, стоящего на противоположной стороне, пули бьются об асфальт, перед входом в здание. Зачем? Там никого в живых, одни трупы на земле. Пули рикошетируют о мостовую и влетают в окна здания. Это ярко высвечивается на экране, можно даже схему начертить.
Эти пули, выпущенные из бронетранспортеров и из пулеметов, установленных в главном здании телекомпании, не могли не убить кого-нибудь. Они и убили.
Погибли боец «Витязя» и сотрудник телекомпании, звукоинженер Сергей Красильников.
Средства информации спишут эти преступления на нападавших. Как они могли их убить? Ни один из них не переступил порога здания. О каком ответном огне могла идти речь? К тому же звукоинженер Красильников был убит на втором этаже, и стоял не у окна, а в коридоре. Это могла сделать только очередь из бронетранспортера или из пулемета, стрелявшего из главного здания компании. Пули мощной поражающей силы ударили в потолок, в металлический переплет окна и рикошетом настигли жертву.
Этот перекрестный огонь из одного здания в другое велся еще часа три — уже после того, как на площади не осталось никого, кроме убитых. Я сам был свидетелем этой перестрелки.
На Николо-Архангельском кладбище похоронены многие из тех, кто погиб от рук бойцов отряда «Витязь», новых героев России. (Напомним — дня через три-четыре после трагедии их чествовали на телевидении, как героев. Вручали подарки, обещали квартиры… На следующий день они уже топотали сапогами по дому на улице Королева, где живут депутаты. Вламывались в квартиры, кричали на бедных женщин, грозили — требовали немедленно выметаться…)
Так вот — Николо-Архангельское кладбище. Крест, фотография — прекрасное юношеское лицо. Рыдают на могиле безутешные родители. В Останкино у них убили сына и невестку.
О, Господи! Неужто не смилостивишься ты над несчастной нашей страной?
Сколько же убитых в Останкино?
В «демократической» стране под названием Новая Россия этого не узнать никогда и никому. По прикидкам очевидцев и врачей скорой помощи — человек 60–70. Раненых же — тьма. Дети, юноши, молодые девушки, пожилые люди…
Опять-таки все это зафиксировано на пленке, но прокомментировать эти кадры я попрошу врача, доктора Григорьева, очевидца событий. Сергей Григорьевич передал мне письмо, в котором подробно описал происходившее. Ограничимся только последней частью его подробных свидетельских показаний.
«…Первого раненого, точнее раненую, принес на руках юноша. На ней были джинсы и обувь на одной ноге в крови. Стал осматривать джинсы наверху и заметил две дырки на них почти у паха, спереди и сзади. Сквозное! Надо снимать брюки. Девушка, хоть явно теряла сознание, но стеснялась, не давала их снимать. Прикрикнув на нее, обнажил рану.
Пульсирующими толчками вытекала кровь. Артерия!..
Потом принесли несколько человек с осколочными ранениями лица и головы (значит, граната взорвалась на улице). Поверьте, жуткое ощущение, когда сквозь кровавое месиво вместо носа и скулы на тебя с надеждой смотрят глаза. И нет сил ответить на вопрос: «Доктор, что у меня там?..».
Вокруг нашего медпункта (в парке рядом с телецентром) сидят и лежат много раненых. В первую очередь оказываем помощь раненным в голову, затем — с обильными кровотечениями, «сухих» просим потерпеть…
Вот раненый с обильным кровотечением. Под светом фонаря пытаюсь рассмотреть среди волос на голове источник кровотечения. Тампоном стираю кровь… и снимаю скальп. Осколком, как бритвой, срезан большой лоскут кожи. Еще чуть ниже — и моя помощь ему вряд ли бы понадобилась…
Парень лет двадцати пяти — в верхней трети груди круглое отверстие, при каждом выдохе, пузырясь, вытекает кровь. Поврежден крупный легочный ствол…
У следующего раненого разворочены мышцы плеча. Тоже похоже на осколочное ранение…
Бегом приближается группа людей — несут на руках человека. Пожилой мужчина в темном простом костюме. Его кладут у моих ног. Жена придерживает руками его голову и непрестанно кричит: «Помогите! Доктор, сделайте что-нибудь!». Я отстранил руки женщины, повернул голову… Затылочная часть черепа отсутствовала, мягкая часть срезанного мозга выбухала из отверстия…