Страница 46 из 49
Господин Рассел говорил еще долго и закончил так:
— Я хочу заверить вас, друзей «Рапида», что отныне сине-белое знамя вашего любимого клуба будет незапятнанным. Мы изгнали из своей среды недостойных, мы наказали виновных и теперь с новым энтузиазмом идем к высокой цели — оправдать ваши надежды. «Рапид» вновь займет достойное место в иерархии национального футбола. Даю вам в этом слово!
Были овации, был коктейль (за счет клуба), были тосты...
Футболистов и тренеров новый президент собрал отдельно. И тон его был иным.
— Вот что, ребята, — он говорил, словно рубил, — валять дурака не позволю. Ваше дело — выйти в чемпионы, мое — чтоб ваш труд не пропал даром. Я пересмотрю вопрос о премиальных. Обещаю. Но и вопрос о штрафах тоже пересмотрю. Если узнаю, что кто-то играет на тотализаторе, не обижайтесь — вылетите с «волчьим билетом». На тренировки буду приходить сам и лентяев не потерплю. Лгать не хочу — тренер Корунья был отличный тренер, но плохой человек. Ваш новый тренер — Ренатов обладает всеми достоинствами. Не сомневаюсь, он приведет вас к победе.
«Ренатов, конечно, не Корунья, — размышлял Рассел, — но с Корунья придется подождать — уж больно он скомпрометирован. Пусть отсидится в тихом уголке. Года через два-три мы его вернем. Зато Ренатов теперь мой до гроба — и уж изволь вертеться, голубчик! А придет время — я его сплавлю, он всегда будет молчать».
Новый президент понимал, что с гибелью Лонга, с потерей Корунья, Олафссона, еще некоторых дисквалифицированных в связи с «футбольным процессом» игроков «Рапид» стал слабее. Поэтому первой его заботой явилась покупка двух первоклассных нападающих из Бразилии и защитника-корифея из Голландии. Это сильно потрясло кассу клуба, но подогретые президентом меценаты денег не жалели. К тому же ловкая кампания в прессе привела в ряды членов клуба тысячи новых болельщиков.
Кроме того, из дублирующего состава в основной ввели наиболее способных молодых, а начавших сдавать «старичков» безжалостно уволили или перепродали по дешевке во второстепенные клубы.
Среди проданных оказался и прежний вратарь. В довершение неприятностей у него случилось что-то с ногой. Он скрывал повреждение сколько мог, но, в конце концов, это обнаружилось. Теперь возникла необходимость скрыть это от возможного покупателя. Наконец такового обнаружили в Австралии. Правда, вся жизнь бедняги пошла кувырком. Жена отказалась ехать за ним. Языка он не знал. Новые хозяева, обнаружив, что им подсунули бракованный товар, стали смотреть на него косо.
Но все это господина Рассела уже не интересовало. «Рапид» стал играть лучше, он одерживал все новые победы, и будущее представало перед ним в радужном свете.
И все же что-то тревожило нового президента. Сначала он никак не мог понять, что именно. Наконец, сообразил: к нему никто не являлся.
Между тем, Рассел прекрасно понимал, что все эти двойные бухгалтерии с билетами, которыми занимался болван Зан, подачки меценатов, кое-какие нехитрые махинации с финансами клуба — все это так, мелочишка, на карманные расходы.
Главным оставался подпольный тотализатор. Он мог принести миллионы. Если, конечно, уметь их получать. Зан, этот сноб, не желал пачкать руки, он, видите ли, сидел где-то там па Олимпе, черную работу делали другие. Пусть лучше меньше, зато без хлопот и, главное, безопасней. И что же? Денег заработал немного, а во всю эту грязную историю все-таки влопался. Уж погорел бы, так хоть не зря, набил бы по крайней мере карманы.
Нет, он, Рассел, из другого теста. Он все поставит па деловую основу. Для всех этих идиотов-меценатов, покровителей, спортивной общественности, для газет и телевидения он сумеет наговорить прекрасных слов. Дела же на прекрасных словах не построишь. Футбол, профессиональный разумеется, такой же бизнес, как добыча нефти, производство холодильников, возделывание винограда. Вернее, нет, как цирковые и театральные предприятия, джазовые ансамбли, разные шоу, балеты на льду, корриды.
И там, и здесь люди платят деньги, и там, и здесь за эти деньги им подавай красивое зрелище. Нет, пожалуй, футбол — как скачки, только тут люди, а там лошади. Так в чем разница? Между прочим, и цены схожие — что за рысака, что за такого игрока, как Каспи. И тотализатор и тут, и там. Официальный и подпольный. Разница лишь в том, что с лошадьми легче договориться. Вернее, с жокеями. Но там соревнуются одиночки. А здесь целая команда — одиннадцать парней. Со всеми не договоришься — разболтают, а один-два погоду не делают. Появится такой вот Лонг — честный и неподкупный дурак, для которого, видите ли, совесть важней, чем деньги (откуда только берутся такие?), — и все может лопнуть. Корунья, конечно, сумел многое организовать правильно, сумеет ли Ренатов? И, главное, сумеет ли он сам...
Что ж, оставалось только ждать.
И Рассел дождался.
Однажды он получил (как, впрочем, и многие видные люди в городе) приглашение па торжественное открытие бара «Царство Нептуна». Бар принадлежал в общем-то знакомому дельцу по имени Рибо. Рибо давно обосновался в городе; владел несколькими небольшими солидными отелями, мотелями, пансионами, кафетериями.
Теперь решил открыть бар. Очень роскошный. Очень дорогой. Бар помещался на искусственном островке в десяти минутах езды от города — весь из бетона, стали, алюминия и керамики. Он состоял из нескольких террас на разновысоких уровнях. Каждая терраса отличалась от другой цветом стен, мебели; если на одной все официантки были брюнетками, на другой блондинками, а на третьей рыжими, то па четвертой посетителей обслуживали японки, на пятой — мулатки и т.д.
Каждая терраса имела свой оркестр — крикливый джаз, лирический скрипичный ансамбль, инструментальный квартет или восточную барабанную группу. И свой фирменный напиток.
На всех столиках стояли телефоны (что особенно привлекало вечно занятых бизнесменов). Попасть в бар можно было только на специальных лодках, тоже подразделявшихся в зависимости от террасы: моторка, скутер, джонка, гондола, парусник...
Открытие прошло очень торжественно, бар сразу полюбился высшему свету городка и очень богатым туристам (людям просто богатым, уж не говоря о других, «Царство Нептуна» было почти недоступно).
Хозяин бара Рибо, в белом смокинге, с алой гвоздикой в петлице, высокий, красивый, еще молодой, встречал и провожал особо почетных гостей лично.
Провожая к лодке Рассела, Рибо доверительно шепнул ему:
— Господин Рассел, я страстный любитель футбола и болельщик «Рапида». Разрешите пригласить вас в мой бар на той недельке, когда приутихнет вся эта суета?
— Разумеется, разумеется. Буду рад, — пробормотал уставший от шумного вернисажа Рассел и спустился в лодку.
«То или не то?» — размышлял он, вернувшись домой. Последнее время каждое новое знакомство, неожиданный поворот разговора, внезапный телефонный звонок вызывали у него этот вопрос.
Оказалось, «то».
Когда через неделю они сидели на верхней, наиболее дорогой, а следовательно престижной, террасе и пили какой-то совсем уже экзотический коктейль (его умел готовить лишь один, если верить рекламе, бармен в мире), Рибо наконец приступил к разговору.
Хотя над ними простиралось черное южное звездное небо, хотя гавайский оркестр под сурдинку играл щемяще-грустные и томные мелодии, а при взгляде на ошеломляюще красивых, полуобнаженных официанток захватывало дух, господин Рассел не терял самообладания.
Наступил его звездный час, и по сравнению с тем, за что он сейчас будет бороться, все эти жалкие небесные звезды, танго и красотки ни черта не стоят.
— Господин Рассел, — вкрадчиво говорил Рибо,— у вас невообразимо трудная работа. Столько дел, волнений, забот, неприятностей. Как надо преданно, самозабвенно любить футбол, чтобы на все это идти, ничего не получая взамен.
— Вы правы, — горестно кивал головой Рассел, — трудно даже представить жизнь президента клуба. Все недовольны, все критикуют, спасибо говорят редко. Ох, как редко...