Страница 3 из 49
Весь предыдущий день Лонга, ночь и утро рокового дня лежали как на ладони. Не такая уж у него была разнообразная жизнь.
Предшествующий день весь прошел в тренировках и занятиях. Тренер Корунья лично подвез на своей машине молодого футболиста к дому, где тот жил один (семья его — мать и отец — осталась на Севере, когда Лонг переехал в этот город). Соседи, одни из которых ложились очень поздно, другие вставали очень рано, утверждали, что ночью Лонг никуда не уходил и к нему никто не приходил.
Утром Лонг совершил обычную пробежку и, перед тем как на весь день отправиться в тренировочный центр, пошел завтракать в портовый бар «Осьминог». Это было довольно оригинальное заведение, отличавшееся от себе подобных тем, что открывало свои двери не только с семи вечера до четырех утра, когда там собирались разные подозрительные личности, каких немало в приморских городах,— пьяницы, проститутки, «пушеры», мелкие гангстеры, спекулянты и т.п., по было открыто и с семи утра до восьми-девяти. И в эти часы сюда заходили торопливо позавтракать спешившие на работу портовики и, наоборот, возвращавшиеся с работы официанты ночных ресторанов, очнувшиеся после запойной ночи пьянчужки, полицейские ночной смены, разный рабочий люд.
Хозяин «Осьминога» Тринко ничего особенного собой не представлял. Сорокалетний мужчина, мускулистый, поджарый, почти лысый, с крючковатым носом и бегающими злыми глазами. В свое время «пошаливший» и пару раз отдыхавший в отеле «решетка», он теперь, казалось, остепенился, завел этот бар и придумал такую вот коммерческую комбинацию — ночное заведение и утреннее кафе. Бар процветал. Что утром, что вечером он был переполнен, и на доходы свои Тринко жаловаться никак не мог.
Наверное, он слегка приумножал их, сдавая для любовных свиданий почасно комнатушки на втором этаже или принимая ставки для подпольного футбольного тотализатора. Так кто этим не занимался?
Не такие уж великие преступления, зато это позволяло Тринко кое-что дополнительно класть в карман. И не только в свой.
Полицейские чиновники и налоговые инспектора тоже, черт возьми, должны как-то жить! Не на жалованье же, в конце концов.
Вот в этом баре-кафе и завтракал ежедневно Лонг. Он был желанным гостем: во-первых, Тринко слыл великим любителем футбола, ярым болельщиком «Рапида», во-вторых, он был все же бизнесмен и понимал, что немало утренних посетителей его заведения приходили и задерживались только для того, чтобы посмотреть, как завтракает за своим, специально зарезервированным, столиком знаменитый футболист. А то и перекинуться с ним парой слов или взять автограф. Тринко несколько раз настойчиво приглашал Лонга зайти вечером (вот уж когда удалось бы зазвать народ!), по, ссылаясь на режим, Лонг всегда отказывался. Аргумент в глазах болельщика серьезный, никуда не денешься. Единственное, на что Тринко удалось уговорить своего «молодого друга» (так он любил называть Лонга), так это на то, чтоб завтракал тот бесплатно. И то пришлось побороться — хоть Лонг и вкусил уже славы со всеми ее отрадными последствиями.
Поднятые по тревоге официанты доложили полиции, что в то утро Лонг, как обычно, зашел в «Осьминог», позавтракал, с кем-то обменялся приветствием, кому-то подписал автограф. Народу много, всех не запомнишь, обычное утро. А потом сам хозяин господин Тринко предложил подвезти ого до тренировочного центра. Они сели в машину и уехали. Тоже ничего необычного, так случалось не раз.
Необычным было то, что в тренировочный центр Лонг в тот день не явился, а аккуратность его и требовательность к себе, когда дело касалось тренировок, знали все. И все же руководство клуба особенно не тревожилось: мало ли что могло произойти — родители неожиданно приехали, прихворнул, еще что-нибудь. Послали к нему домой только после обеда, тоже проследили его путь до отъезда с Тринко в центр — и вот тогда начали беспокоиться. А потом пришло страшное известие...
Полиция начала разыскивать Тринко. Но его нигде не было.
И это крайне встревожило комиссара.
Мало того что никто не видел хозяина «Осьминога» за весь день, но он не явился в свой бар и вечером. А такого за последние годы не случалось ни разу.
Убил Лонга и скрылся? Но почему? Ладно еще убил бы так, чтоб никто не догадался. Но убить и сбежать, бросив свой бизнес, дом, семью? Невероятно! Тогда где же он? И где машина?
Соответствующие приказы полетели по всем постам, патрулям, мобильным группам, во все соседние комиссариаты. Было два часа ночи, когда все эти меры привели наконец к результату. Ошеломляющему.
Невозмутимый, по и неутомимый старший инспектор Бафир соединился с комиссаром Фабианом по радиотелефону прямо из своей машины и на этот раз вполне будничным деловым тоном сообщил:
— Господин комиссар, машина Тринко обнаружена на дне каменоломни, знаете, той заброшенной, что возле старого маяка. Тринко — в машине. Погиб не в результате аварии. Его убили и даже не пытались этого скрыть. Во всяком случае, на нем наручники. Приблизительное время убийства — часов двенадцать дня. Никаких следов убийц обнаружить пока не удалось.
Комиссар Фабиан тяжело опустился в кресло, вытер своим огромным лиловым платком потную шею, потрогал жесткую щетину, уже выступившую на подбородке и щеках.
Какая кошмарная ночь! Святая мадонна, какая кошмарная ночь! Такой спокойный, тихий, солнечный город. Такие спокойные, неприметные, обыкновенные убийства. Такие скромные изнасилования... И на тебе: сенсационнейшее преступление! Преступление века! Убивают величайшего футболиста планеты. А потом его убийцу. Ну?
Что убийцей Лонга был Тринко, комиссар не сомневался. Он был в этом уверен. И уверенность эта получила подтверждение, как только он прибыл к старой каменоломне. На этот раз в служебной машине, с синим маяком и сиреной.
Над пропастью, откуда подъемный кран осторожно вытаскивал искореженную машину, вился в ослепительных лучах прожекторов мушиный рой. На брезенте возле отвесной скалы лежало изломанное, окровавленное, обгоревшее тело Тринко.
Отдельно лежали различные предметы, над которыми колдовали эксперты: наручники, которыми был скован убитый, и рядом бумажник, портсигар, зажигалка, носовой платок, записная книжка — словом, то, что найдется в карманах каждого мужчины, и еще, что найдется в карманах не каждого, глушитель для револьвера малого калибра.
Хотя самого револьвера не оказалось, но можно было утверждать наверняка, что Лонга убил именно Тринко. А вот почему, по-прежнему оставалось загадкой.
Было начало третьего, когда оперативная бригада собралась на совещание. По распоряжению высокого начальства теперь следствие возглавил сам комиссар Фабиан. Город волновался, газетчики лезли во все дыры, руководство «Рапида» нервничало — словом, нужны были срочные результаты.
Уставшие инспектора, небритые, с воспаленными глазами, в помятых костюмах, понуро сидели и молчали. Галстуки все давно поснимали и засунули в карманы, всюду валялись пустые бутылки из-под минеральной воды, поломанные бумажные стаканчики; несмотря на то что окна были распахнуты, стойкий табачный дым завис в комнате.
— Подытожим,— хрипло произнес комиссар,— Позавтракав в баре «Осьминог», Лонг садится с хозяином бара Тринко в его машину и уезжает. Где-то в пути Тринко убивает Лонга и переправляет тело в заброшенную пляжную кабинку. Вопрос первый: за что Тринко убил Лонга? Вопрос второй: как сумел незаметно пронести в кабину? Далее Тринко уезжает в неизвестном направлении, встречается где-то со своими будущими убийцами. Все вместе в его машине они добираются до каменоломни. Там или по дороге на Тринко надевают наручники, а затем сбрасывают машину в пропасть. Убийство не маскируют, следовательно, хотят, чтобы об этом стало известно и кого-то напугало. Итак, вопрос третий: за что убили Тринко? Четвертый: кто убил? Пятый: кого хотели напугать? Ну, как покинули убийцы каменоломню, я не спрашиваю — могла быть вторая машина, а может быть, они любители пеших прогулок...
— Надо разрабатывать Тринко,— первым высказался старший инспектор Бафир.