Страница 4 из 174
Собственно стратегия Барятинского в изложении (и при участии Фадеева) состояла в нанесении главного удара по слабым местам — в первую очередь по чеченской плоскости, достаточно хорошо подготовленной к действиям войск трудами Воронцова. Существенный момент — непрерывность действий, срывающая полевые работы и заготовку продовольствия противником. При этом изнурение русских войск устранялось периодической сменой соединений и частей на переднем крае и отводом их на отдых и тыловые работы (по закреплению успехов — прежде всего прокладка дорог). Далее Барятинский применял принцип переноса направления главного удара и маневр войск вдоль фронта, с одного направления на другое — в Ичкерию. На третьем этапе операции предусматривалось новое перенесение направления главного удара — в Дагестан. При этом Барятинский сочетал нанесение главного и вспомогательных, отвлекающих ударов на других направлениях.
В этой операции можно видеть сознательное применение и таких принципов военного искусства, как внезапность, введение противника в заблуждение, всестороннее обеспечение действий войск — все это вроде бы азбучные прописи, но вспомним, что и в наши дни на том же самом Кавказе не раз проводились операции различного масштаба с явным забвением этих прописей — это поможет нам еще раз верно оценить степень полководческого искусства командующего и оперативного искусства штаба, а равно и высокий уровень квалификации Кавказской армии того времени, далеко опередившей по своему профессионализму другие войска империи.
Наконец, высокий моральный дух войск Кавказской армии, о котором наш автор так много пишет. Этот элемент стратегии, узнав его на опыте, Фадеев приучился ставить выше любого другого (что не означает пренебрежения другими элементами).
И еще один существенный элемент противопартизанской стратегии, сейчас опять-таки являющийся общим местом, — опора на местные вооруженные формирования. Они были налицо в двух видах — казачьи войска и туземные дружины («в горах слишком много людей, привыкших кормиться одним оружием, чтобы оставить их голодать без занятия» — сказано, словно о сегодняшней Чечне!). Кстати, именно так и было сделано в 1914 году — все беспокойные элементы гор были собраны в добровольческую конную Туземную дивизию («Дикая дивизия»). Это соединение отлично сражалось на фронтах Первой мировой войны и, в полном соответствии с законами жанра, после революции стало основой для всех и всяческих разбойных банд, терроризировавших Кавказ. Что ж, Фадеев абсолютно был прав, когда писал: «Надо только дать правильный исход их воинственности».
О казачестве генерал-писатель говорит много. Он справедливо видит в этой чисто народной военной организации огромные потенциальные возможности, предполагая употреблять казачьи военные формирования для осуществления таких сторон военного дела, «о которых не слыхали прежде — блокировать неприятельскую армию в ее собственной стране, разъединить ее и обхватить с тыла и флангов, разорвать сообщение между отдельными колоннами». Он выступает за всемерное развитие казачьих войск и не раз с восторгом описывает, как быстро становились боеспособными казаками поселенцы на Кавказской линии при наличии староказачьего кадра. В современной ситуации нищеты и слабости Вооруженных сил России рано или поздно придется взять на вооружение и этот опыт. Стоит обратить внимание и на многозначительное высказывание Фадеева: «На Кавказе было бы невозможно управиться с горцами без заселения казаками передовых линий». И далее, в «Кавказских письмах»: «<…> прибегли к системе заселения передовых линий, скромные результаты которой скоро оказались гораздо более положительными, чем шумные и бесплодные походы предыдущего периода». По Фадееву, гораздо более важный результат существования казачьих войск, нежели участие казачьих частей в войнах России и в охране границ, дает защита пределов страны массой вооруженного населения. «На полевой ли работе, дома ли, все население всегда стоит на часах у опасной границы. Если бы захотели заменить ее действительную силу соответственной силой регулярной кавалерии, то государственные финансы рухнули бы под несоразмерной тяжестью». Что ж, они и рухнули. То правительство Российской Федерации, которое решит реально покончить с современной Кавказской войной, сможет сделать это только по смыслу данных замечаний.
Все это есть уже в первом серьезном труде Фадеева. Но кавказская тема так или иначе сопровождает его всю жизнь. Он сам понимал, насколько эта тема сложна и многозначна для России, и неоднократно возвращался к ней, углублял, разрабатывал вопросы, поставленные в первом своем большом труде, приходил к новым выводам и начинал видеть новые проблемы. Чувство неудовлетворенности возникло у него, по-видимому, сразу же после выхода «Кавказской войны» — неудивительно, если учесть обстоятельства написания, с пылу, с жару, сразу после победных реляций. Ясно, что время на работу было ограничено. Поэтому в 1864 году он начинает писать продолжение исследования о Кавказе — «Письма с Кавказа». Благо и повод был — окончательное установление контроля над Западным Кавказом и тем самым над Кавказом вообще.
Фадеев сразу отмечает применение на Западном Кавказе тех же стратегических принципов, что и в 1856–1859 годах на Восточном Кавказе, т. е. опять-таки, выражаясь современными терминами, планомерное проведение единой по цели, месту и времени операции. Та предварительная работа по созданию базы операции, которая проводилась на Восточном Кавказе в 1845–1854 годах под руководством князя Воронцова, была сделана здесь небольшими силами в 1856–1859 годах.
Кстати, здесь же Фадеев отмечает ошибку, допущенную генералом Филипсоном, — заключение в 1858 году мирного договора с племенем абадзехов. Фактически Филипсон гарантировал абадзехам прежнее состояние, не оговорив даже вопрос о русских пленных и рабах (как и в Хасавюртовских соглашениях 1996 года). Он делает вывод о стратегической бесплодности и даже вреде подобных соглашений, которыми сковывались только будущие возможные или уже запланированные действия русских войск, но не действия горцев. Он делает важное наблюдение о «мнимой покорности» и замечает: «после всякого дела в мирных аулах невесть откуда появлялись раненые» — опять-таки словно о сегодняшней Чечне!
В «Письмах с Кавказа» Фадеев ставит проблему, все чаще поднимаемую в последние десятилетия, — «гуманность войны». В этом вопросе с давних пор борются две точки зрения — условно можно назвать их «политической» и «военной». Точка зрения политиков, поддерживаемая гражданским обществом — по крайней мере, структурами, присваивающими себе право говорить от его имени, — заключается в том, что военные действия должны вестись с минимальными потерями для противника и населения театра военных действий. Военные, как правило, резонно возражают, что при таком способе действия военные действия растягиваются во времени и сумма страданий населения оказывается большей по сравнению с кратковременной напряженной кампанией. Не будем вникать в этот старый спор (полагаем, что в различных случаях может быть права как одна, так и другая сторона), укажем только, что Фадеев стоит на точке зрения военных и приводит слова генерала Евдокимова: «первая филантропия — своим; я считаю себя вправе предоставить горцам лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов». И Фадеев не скрывает массовой гибели горцев, на 90 % от лишений и суровых зим. «Погром» — это его выражение.
Затем он подробно разбирает проблему закрепления занимаемого края через русскую колонизацию — впрочем, на Западном Кавказе она и применялась гораздо шире, чем на Восточном, как осознанный стратегический прием. Стратегия завоевания Западного Кавказа была фактически стратегией его заселения под прикрытием воинских кордонов, со строительством новых станиц силами армии. Не скрывает Фадеев и волнений в казачьих станицах, не желавших покидать насиженные места, и подробно разбирает систему материальных поощрений к переселению. Что ж, так или иначе, но при всех бывших с тех пор потрясениях система заселения Западного Кавказа срабатывает до наших дней. Краснодарский край — богатейший сельскохозяйственный край России.