Страница 22 из 23
— Ш-ш-ш. — Мужчина приложил пальцы к ее рту. В нос ударил знакомый запах лосьона. — Ты же не знаешь моего имени? — Он медленно провел пальцами по ее скулам, щекам, словно пытался пальцами вспомнить текстуру ее кожи. — Ирония заключается в том, дорогая, что в анонимности есть своя доля удовольствия.
— Алекс, не нужно так говорить. — Она едва держалась на ногах от волнения.
— Почему? — Его циничный тон казался еще резче на фоне чувственной медленной музыки. — Разве ты тут не ради удовольствий?
Девушка отвернула голову от его руки.
— Нет.
— Тогда извини, милая... — он встал со стула и бросил на стойку несколько банкнот, — потому как я здесь точно ради них.
— Неправда, — запротестовала Санчия, борясь с отчаянием и страхом. — Ты пытался показать мне... сказать мне, а я не слушала.
Некоторое время он внимательно изучал ее. Она видела, как подрагивает мускул на его лице.
— Забудь, дорогая. Все закончилось.
— Нет.
Появился бармен, забрал банкноты со стола, поблагодарил и пожелал им доброго вечера. Он знал их обоих. Вот почему Алекс не привез ее сюда во второй раз, он боялся, что это разрушит хрупкий мир ее спокойствия.
— Ты смотрел на фотографию с лебедем. — Она искоса взглянула на него. — Почему?
— Что ты хочешь услышать от меня, Санчия? — Он двинулся к выходу, но она обогнала его и пошла впереди, игнорируя заинтересованные взгляды мужчин и женщин, сидящих у столиков. — Что у меня все внутри переворачивается, едва я вспоминаю, где и когда ты ее сделала? Ты хочешь поставить меня на колени?
Она скептически взглянула на него из-за плеча: такого великолепного мужчину ни одна женщина не пропустит, сама бросится перед ним на колени.
— Разве это возможно?
— Если хочешь начистоту, — черные брови сошлись на переносице, — я думал о парадоксе названия «Из темноты».
— Парадоксе?
— Оно заставляет меня удивляться, почему ты воспринимаешь меня по-настоящему, только когда твой ум находится в затмении. И при первом нашем знакомстве и потом. Почему ты не можешь воспринимать вещи такими, какие они есть, и не выдумывать несуществующих демонов.
Она быстро взглянула на него, слова звучали законченно, словно подводили черту под их отношениями.
Теперь я готова принять мир таким, каков он есть!
Каждая клеточка ее существа молила о прощении, этот крик изливался сквозь потемневшие от страданий глаза.
— Я нашла записку с кулоном. — Алекс пошел вперед, и ей пришлось бежать за ним. — Это же мой кулон?
Он не ответил.
— Где ты его нашел?
— Какая разница? — На его скулах заходили желваки. — Он снова у тебя.
— Конец цитаты. — Санчия изо всех сил сдерживала рыдания. — Ты хочешь, чтобы я вспомнила конец цитаты, да?
Он замедлил шаг, плечи напряглись, лицо превратилось в маску.
— «Я б хотела, чтоб ушел ты: не дальше птицы, что порой шалунья на ниточке спускает погулять...» — Ее голос задрожал.
Несколько секунд Алекс не двигался, затем посмотрел на золотые часы на запястье.
— Разве ты не должна сейчас сидеть в самолете?
Столь откровенная жестокость заставила ее забыть, как дышать.
Как он мог? А она-то, глупая, надеялась, что он смягчится. Поверила в слова Хилари, дурочка, пошла на унижения. Алекс Сабре ее не любит!
— Спасибо за напоминание! — Вот тебе, девушка, за любовь и надежду. — Так получилось, что я пропустила рейс! Пропустила его потому, что не могла улететь домой и расстаться с тобой. — Глаза Санчии наполнились слезами, голос внезапно подскочил октавы на две и зазвучал с каким-то надрывом. — Я позвонила в аэропорт и отложила рейс! Не волнуйся, я заплачу тебе за билет, это же по моей неосторожности я опоздала на самолет! По глупости рассудила, что ты хочешь, чтобы я осталась, так же сильно, как хочу этого я!
Санчия говорила в запале, не обращая внимания на людей в вестибюле; кто-то ждал такси, кто-то — лифта, она видела только непроницаемое лицо Алекса и рот, изгибающийся в саркастической усмешке. Еще секунда, и она бы убежала, но в тот самый момент он схватил ее за руку.
— Тогда давай не позволим твоим благим намерениям пропасть даром!
Она ушам свои не поверила, вдруг ноги утратили опору, земля качнулась!
— Что ты делаешь? — крикнула она Алексу. Люди оборачивались и улыбались. Она увидела их изумленные взгляды. Кто-то захлопал в ладоши, и уже через секунду зал взорвался аплодисментами.
— Поставь меня! Люди смотрят! — Санчия легонько ткнула Алекса кулаком в грудь. — Поставь меня, ради бога! Что люди подумают?
— Например, то, что твой муж унесет тебя куда-нибудь, где будет любить до изнеможения, пока тебе не опротивеет его вид или пока ты не забеременеешь. И перестань меня бить! — сухо посоветовал он. — Ты привлекаешь внимание!
У нее началась маленькая истерика, когда двери лифта открылись и какая-то пожилая пара посторонилась, уступая им дорогу. Санчия зарылась лицом Алексу в плечо, чтобы не видеть понимающих улыбок и добрых кивков.
Пока ты не забеременеешь...
— Ты не можешь это сделать, — давясь от смеха, прорыдала она, когда двери лифта мягко закрылись.
— Разве?
— Только не в тот момент, когда я передумала тебя бросать.
— Особенно в тот момент, когда ты передумала меня бросать.
— Нет, Алекс... — Санчия начала биться у него в руках. — Это несправедливо!
— Все справедливо в любви и войне, — сурово напомнил он. — Кстати, как я вижу, мне придется сломить твое сопротивление, а то я не услышу заветных слов.
— Заветных слов о чем?
— О том, как сильно ты меня любишь
— Нет, не люблю! Я тебя ненавижу, — неуверенно произнесла сна.
Он раскатисто расхохотался, обнажив белые зубы.
— Пора сменить пластинку, дорогая. Ты повторяешься.
— Ты меня не любишь.
— И невзирая ни на что, ты вернулась.
Да, вернулась и не знает, как сможет уважать себя после этого!
— Нет, Алекс, только не пентхаус, — взмолилась девушка, когда дверь лифта открылась и он внес ее в сумрачный коридор. Не туда, где мы занимались любовью молча, не сказав ни слова о чувствах.
Алекс улыбнулся, заслышав плаксивые нотки в ее голосе.
— Ты считаешь, я совершенно бесчувственный?
— Да. Если бы ты таковым не был, то сказал бы мне, почему выбрал именно этот номер.
— Потому что мне нравится заниматься с тобой любовью, а до дома ехать далеко. — Дверь распахнулась.
— И?
— Недостаточно?
— Нет, — безнадежно выдохнула она. — Разве не понимаешь? Я не могу заниматься с тобой любовью, если ты остаешься со мной ради обязательств. Я бы простила тебе все, даже тысячу любовниц, если бы однажды ты признался мне в любви.
— Не простила бы, — возразил Алекс. — Ты бы не смогла жить с этим грузом. Никто бы не смог, если бы был честен с самим собой. — Дверь с треском захлопнулась за ними. — Должен тебе повторить тысячу раз, что у меня даже и одной любовницы нет.
— Тысячу раз! И ты любишь только меня, — девушка обвила его шею руками, но янтарные глаза продолжали смотреть настороженно. — Хилари сказала...
— Хилари?
— Почему тогда Жасмин сказала мне, что ты обсуждал с ней вашу свадьбу? — продолжила Санчия, решив не разглашать пока правду об их болтовне с психиатром.
— Действительно обсуждал, — признался он, кладя девушку на кровать. Когда Санчия села, испуганно вытаращив на него глаза, Алекс не удержался от смеха. — Это была долгая дискуссия... трудно далось заставить ее осознать, что я женат на тебе и намерен оставаться в качестве твоего мужа всю жизнь. Почему ты готова принять ее правду, а не мою? — Он опустился на кровать и притянул девушку к себе. — Из-за Люка?
Странно, но Хилари спросила ее о том же самом. Вероятно, психиатр права: Люк так сильно обидел ее, что она просто не могла довериться мужчине, даже самому дорогому и любимому.
— Ты засиживался на работе допоздна...
— Просто потому что не знал, как удержать руки дальше от тебя. Со встречи в суде я хотел сказать тебе, кто я, но ужасно боялся снова тебя потерять. — Его голос неожиданно дрогнул. — Поэтому решил привести тебя сюда. По крайней мере, здесь мы были счастливы вместе. А потом я увидел Дэнни. — Санчия почувствовала, как под ее ухом поднялась и опала его грудь. — Жасмин приехала с ним. Я не мог поверить, что судьба еще раз сыграла со мной злую шутку.