Майорат на двоих

Отсчитав, он протянул Слову сдачу – три серебряные монеты и пятнадцать больших, стертых до того, что уже сложно было различить, что на них изображено, медяков. Судя по виду его кошелька, вряд ли в нем после этого осталось много монет. Фарри понадеялся, что их не обсчитали.

– Подскажите, пожалуйста, где в городе можно остановиться, – спросил он, загоняя мысль о том, что их слишком легко обмануть, подальше.

– О, конечно, господа! – Толстяк расплылся в улыбке. – Пройдете туда, примерно полверсты, до западных ворот. Там, через ворота, идите по Речной улице, а через три перекрестка, у самого рынка, сверните направо. Сразу увидите! Гостиница называется «Веселый охотник». Самая лучшая еда в городе, Водоворотом клянусь! Да-да!

– Большое вам спасибо. – Слов забросил свой мешок за спину, проверил, не осталось ли чего в лодке, и подождал, пока Фарри пристроит на плечах свой мешок.

Пока они не покинули причал, толстяк семенил за ними, уверяя, что ничего с их лодкой не случится, расписывая прелести Этвуда и преимущества гостиницы, которую порекомендовал, и всячески увещевая пользоваться услугами его причала. В конце концов толстяк отстал, и Фарри со Словом вздохнули от облегчения.

Когда братья уже достаточно удалились от причала, Фарри огляделся по сторонам и остановился.

– Слушай, давай-ка достанем пару монет из мешка, – предложил он. – Нечего при всех за деньгами каждый раз лазить!

– Думаешь, могут украсть? – неуверенно спросил Слов.

– Вполне! – кивнул Фарри. – Народ тут какой-то…

Слов полез в свой мешок и нащупал деньги.

– Монеты две, думаю, хватит, – сказал он, перекладывая кругляши в карман. – Кстати, я тут пытаюсь посчитать. Тот толстяк на причале говорил, что в день берет три медяка. Я заплатил за пять дней – это пятнадцать медяков. С золотой монеты он вернул мне три серебряных и пятнадцать медяков. Это, получается, золотая монета сколько стоит?

Фарри задумался, подсчитывая в уме, но с ходу решить задачу у него не получилось. Как и у его брата. Постояв немного, они решили купить что-нибудь по дороге, разменяв серебро на медь, и таким образом точно узнать стоимость имевшихся у них денег.

До ворот они добирались немного дольше, чем предполагали. Расстояние в полверсты не было такой уж большой проблемой, однако чем ближе они подходили к виднеющейся вдали большой надвратной башне, тем оживленнее становилось вокруг. По набережной сновали лоточники, громкими криками призывавшие купить, казалось, все что угодно – от лески и рыболовных крючков до свежих булочек и фруктов. Возле причалов прямо из лодок продавали рыбу, только что выловленную в озере. Несколько раз попадались пузатые продавцы пива, разливающие пенный напиток в кружки из огромных бочек. И конечно же здесь было вдосталь праздношатающегося народа. Кто-то прогуливался, кто-то отчаянно торговался с продавцами, кто-то просто стоял, прислонившись к городской стене.

– Пирожки с рыбой! Самые свежие! Купишь один раз – всегда будешь у меня покупать! – Мальчишка с лотком, висящим поперек груди, чуть не налетел на Слова. – Прошу прощения, господин! Купите пирожок! Клянусь Водоворотом, это самые вкусные пирожки во всем Этвуде!

– И сколько ты хочешь за один пирожок? – Фарри остановился и принялся рассматривать товар. Пирожки и впрямь выглядели аппетитно.

– Всего медяк, господин! – оживился мальчишка. – Купите – не пожалеете! Самый вкусный для вас выберу.

Он принялся перебирать пирожки на лотке, видимо выбирая покрасивее. Фарри кивнул брату:

– Купим?

– Давай. Есть и впрямь хочется. – Слов выудил из кармана серебряную монету и протянул торговцу. – Давай два.

– А помельче у вас денег нет? – Взгляд мальчишки сразу потух. Он полез в карман и принялся звенеть монетами, пересчитывая, хватит ли у него на сдачу. Судя по выражению лица, денег не хватало.

– Слушай, – оживился Фарри, останавливая Слова, полезшего было за медяками, – а давай-ка пирожков на все!

– Ой, спасибо, господин! – Мальчишка засиял. – Сию минуту, господин! Я вам даже заверну!

Он выудил откуда-то из-под своего лотка практически чистую тряпицу и принялся укладывать на нее свой товар. Один, два, три… Он передал Фарри кулек, в котором были завернуты десять пирожков, и выхватил из рук Слова монету. На сдачу же он вернул им пять медяков.

– Итого одна серебряная монета стоит пятнадцать медяков, – произнес Фарри, разворачивая тряпицу и выуживая пирожок. – Получается, три серебряные монеты – это сорок пять медных.

– Ага, – согласился Слов, беря пирожок и себе. – Один золотой – это семьдесят пять медных монет или пять серебряных.

– На те деньги, что у нас есть, – Фарри откусил сразу полпирожка, отчего его слова едва можно было разобрать, – пирожками можно просто объесться.

Жуя пирожки, оказавшиеся действительно неплохими, они двинулись дальше. Возле самых ворот толпа стала еще гуще. Парни, выросшие в лесу и только иногда бывавшие в деревне, дивились тому, как столько народа может собраться в одном месте. Только у одних ворот, прикинул Фарри, людей было столько, что хватило бы заселить две деревни, и еще осталось бы на парочку хуторов! Они шли осторожно, стараясь ни на кого не налететь, не наступить никому на ногу. Однако, несмотря на все усилия, полностью избежать столкновений не удалось – на память об одном из них у Слова на ребрах остался синяк от локтя какого-то господина, спешно пробиравшегося через толпу. Но самым худшим был шум. Голоса множества людей сливались в неразборчивый гул, словно здесь собрались все птицы и звери северных лесов, к тому же одновременно сошедшие с ума.

– Как они умудряются слышать друг друга? – Слов чуть ли не прокричал эти слова в ухо Фарри. – Тут в двух шагах уже ничего не разберешь!

– Город, – пожал плечами Фарри. – Если такое творится у ворот, то представь, что там, за стенами!

В самих воротах люди двигались еле-еле. Как только Фарри и Слов шагнули в черный зев ворот, причина сразу стала ясна. За массивным столом, сколоченным из досок, сидел средних лет мужчина, одетый в зеленую шерстяную куртку, на левой стороне груди которой был вышит черный топор в контурах щита. По бокам стола стояли шестеро стражников. Одетые, как Перес, в кожу, с такими же топорами. Но, в отличие от Переса, на них были надеты еще и зеленые табарды с вышитым на груди гербом Дома Вудакс, кроме топоров, висящих на боку, стражники были вооружены короткими копьями и большими круглыми щитами, а на головах были надеты похожие на круглые шапочки кожаные шлемы, укрепленные железными полосами.

– Неместные? – поинтересовался человек за столом таким тоном, что его слова больше походили на утверждение, а не на вопрос. Мимо Фарри и Слова протиснулся какой-то мужчина, махнул перед носом стражи рукой, в которой был зажат круглый медный значок. Стражник, стоящий ближе к нему, кивнул и отошел в сторону, пропуская мужчину в город. – По медяку с каждого за проход.

– Пожалуйста, господин. – Фарри положил на стол две монеты, которые тут же отправились в большой деревянный ящик с прорезью на крышке.

– Проходи, не задерживай! – Стражник чуть подтолкнул их в проход.

Здесь стало чуть свободнее. Люди уже не так теснились, и парней даже почти не толкали. Еще десять шагов, и братья оказались в городе.

Если Фарри и Слов дивились количеству людей снаружи городской стены, то, оказавшись внутри, они были поражены. Сотни людей рекой растекались от ворот по городским улицам. Теснились и толкались, кричали и смеялись… Кое-где даже вспыхивали ссоры. Здесь похоже, собрались жители не только самого Этвуда, но и других земель. Разнообразные одежды пестрели всеми цветами так, что начинало рябить в глазах. Вот, недовольно пробурчав что-то, мимо братьев протолкался усатый мужчина, в обтягивающем жилете, надетом на голое тело, и просторных шароварах, подпоясанных широким кожаным ремнем. А вот идет другой – в расшитой замысловатым черно-белым узором тунике, доходящей до самых колен. Навстречу ему – не идет, а словно плывет! – женщина, одетая в ярко-красное платье, жестко обтягивающее ее фигуру в лифе, но ниспадающем просторными юбками до самой земли. Она ведет непринужденную беседу с другой женщиной, одетой в роскошные меха, хотя погода стоит довольно теплая. Проплыл, покачиваясь, по морю людей портшез.