Дьявол и Ангел

— Вы тоже уезжаете?

— Джеймс настоял на том, чтобы бабушка и я уехали тогда же, когда и вы. — Он пожал плечами. — Пусть так и будет, потому что у меня в любом случае нет никакого желания оставаться с ним.

Энджел фыркнула.

— Как и у меня.

— Я имею в виду, что люблю его, — продолжил Саймон, поднимая вверх руку, — но он всегда был таким чертовски… невоздержанным. Он знал, что мы помолвлены. И он должен был держаться подальше от тебя. — Молодой человек отвел взгляд и откашлялся. — Он больше ничего не говорил тебе о Лили?

— Думаю, что он отказался от мысли сделать ей предложение, — немного натянуто ответила Энджел. Она была очень зла на Джеймса, но отношения между кузенами были достаточно натянутыми и без того, чтобы ей добавлять масла в огонь, рассказывая Саймону о том, что в точности произошло между ней и Джеймсом.

— Отлично.

Все остальные сидели за ленчем, когда молодые люди вышли наружу.

Глаза Лили были покрасневшими и припухшими, и Энджел задумалась, не подхватила ли та простуду. Энджел проводила слишком мало времени со своей подругой, и слишком много — с Джеймсом Фарингом. Саймон поздоровался с Лили, молодой человек выглядел очень печальным и его глаза неотрывно изучали лицо ее подруги. Анжелика нахмурилась. Выражение лица её жениха скорее напоминало то, как Джеймс смотрел на неё. Во всяком случае, до прошлой ночи.

До того, как она смогла подольше задержаться на этой мысли, Генри схватил её за локоть.

— Я занял для тебя место, — проговорил он.

Энджел вздохнула.

— Хорошо. — Она позволила отвести себя к столу, где сидели оставшиеся гости, и ненадолго остановилась, чтобы поприветствовать леди Элизабет, которая, кажется, точно так же не в восторге от происходящих событий, как и Энджел. Когда девушка осознала, на какое место её ведут, то попыталась уклониться, но было слишком поздно сделать это, не устраивая сцены.

Генри отодвинул для неё стул, и Джеймс неуклюже поднялся, в его глазах вспыхнуло то, что она не смогла понять.

— Добрый день, миледи.

— Милорд, — ответила Энджел, усаживаясь напротив него.

Она опустила глаза и принялась за свой ленч, намереваясь закончить и уйти, не произнеся больше ни слова. Однако прежде чем она смогла съесть второй кусочек, Генри начал пинать её по ноге. Она проигнорировала его попытки, а затем ударила в ответ. Ничто не помогло.

— Генри, прекрати это, — прошипела девушка.

Её брат состроил такую гримасу, что на мгновение ей показалось, что он задыхается. Она невольно посмотрела на Джеймса, который с любопытством изучал Генри. Маркиз не прикоснулся к своему ленчу, и Энджел с мрачным удовлетворением подумала, что, должно быть, у него довольно сильно болит голова после вчерашнего вечера.

— В чём дело? — наконец спросила она, надеясь, что на лодыжке не будет синяка.

Её брат громко вздохнул и покачал головой, очевидно, давая понять, что имеет дело с совершенной тупицей.

— Мы собираемся идти на рыбалку сегодня днем. Ты пойдешь с нами?

— Я так не считаю, спасибо, — сухо ответила она, снова наклонив голову.

— Но мы не станем использовать червей. Лорд Джеймс, скажите ей, что она должна пойти с нами.

— Я считаю, что леди Анжелика захочет провести время со своим женихом, — невыразительно пробормотал Джеймс, пронзив мрачным взглядом своего кузена.

Энджел сердито посмотрела на него.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы подсказывали, как мне нужно себя вести, — заявила она, сердито сунув клубнику в рот.

— Неужели это так, — усомнился Джеймс голосом, который заставил её вздрогнуть.

— Так и есть, — с яростью прошептала Энджел, — и так будет. У вас нет права говорить это, или делать что-то вроде того, что вы сделали прошлым вечером. В своем несчастье вы должны винить только себя.

— Понимаю, — ответил он, его голос был спокойным, но глаза впивались в неё.

Дети с тревогой переводили взгляд с одного собеседника на другого.

Энджел встала, выпрямившись в полный рост.

— Если бы я была мужчиной, — выплюнула она, — я бы вызвала вас на дуэль за ваше поведение.

Как только она произнесла эти слова, то сразу же пожалела об этом. Джеймс вскочил на ноги так быстро, что его стул перевернулся. Главным образом для того, чтобы дать себе время, потому что девушка была уверена, что он помчится за ней, она бросила в него свою тарелку. Та ударила его плашмя по груди, содержимое растеклось по переду его замечательного серого сюртука.

— Энджел! — задохнулась её мать, в то время как остальные гости застыли от потрясения.

Энджел проигнорировала мать, и попятилась от Джеймса, но после того, как он окинул её взглядом, полным почти неконтролируемой ярости, маркиз повернулся и зашагал к особняку. Когда он проходил мимо сервировочного столика, то схватил хрустальную чашу для пунша и запустил её в стену. Чаша со оглушительным звоном ударилась об неё и разбилась. Маркиз даже не замедлил шагов.

— Что он сделал тебе прошлым вечером? — рявкнул Саймон, подходя к ней и хватая её за руку.

— Просто он был очень груб, — ответила Анжелика, её голос дрожал. — Но чего еще можно ожидать от Дьявола? — продолжила она и сбежала.

Она добралась до сада, и, убедившись, что нигде не видно этого Артура и его хлыща братца, уселась под дубом и заплакала. На дальней стороне поместья заржал Демон, несомненно, раздраженный тем, что его вывели упражняться так близко ко времени приема пищи. Девушка выпрямилась, вытирая глаза. Она докажет Дьяволу, как мало он значит для неё.

— Что вы хотите, чтобы я сделал с этим, милорд? — поинтересовался камердинер Джеймса, оскорблено поднимая покрытый едой сюртук с пола двумя пальцами.

— Мне на это наплевать, Перри. Сожги его. — Джеймс натянул на плечи чистый сюртук, его мысли настолько сосредоточились на Анжелике, что ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что на этот раз одевание не причинило ему боли. В конце концов, пребывание в ярости имело свои преимущества.

— Такое расточительство, милорд, — заметил Перри, поморщившись. Симмс поскребся в дверь.

— Милорд?

— Что? — прорычал маркиз, подходя к двери, чтобы распахнуть ее.

Испуганное выражение лица дворецкого быстро превратилось в страдальческое.

— Милорд, — произнес он еще более суровым, чем обычно, голосом. — Милорд, у вас посетитель.

В Эббонли и так уже было слишком много людей, что касается его.

— Ну, и кто же это?

Симмс откашлялся.

— Леди Кенсингтон, милорд. — Кровь отхлынула от лица Джеймса, и у него появилось внезапное желание присесть. Он воспротивился этому, вместо этого уставившись на своего дворецкого, желая, чтобы тот признался, что это всего лишь шутка. Очень маленькая шутка.

— Она одна?

— Да, милорд.

— Хорошо. Тогда мне лучше выяснить, чего она хочет.

С пересохшим ртом он последовал за Симмсом в гостиную. Дворецкий хотел открыть дверь, но Джеймс нетерпеливо сделал ему знак отойти. Он сделал вдох и распахнул ее. Дезире, одетая в темно-бордовое платье, стояла у окна, глядя на озеро. Её длинные чёрные волосы были зачёсаны назад и удерживались гребнями, свисающие концы завивались над одним плечом. Мимолетно он задумался над тем, по-прежнему ли от неё пахнет лавандой.

Женщина обернулась.

— Джеймс, — выдохнула она. — Я знала, что ты примешь меня.

С притворным спокойствием Джеймс прошёл по комнате и прислонился к каминной полке.

— Ты — не самый вероятный гость, о котором я мог бы подумать. Что привело тебя в Эббонли?

— Разве ты не получил мою записку? — спросила она, подходя ближе с шелестом юбок.

— Получил, — ответил он. — И ты слышала, что я сказал тебе в Лондоне.

— Да. И я хотела объяснить тебе некоторые вещи, — произнесла Дезире, проводя пальцами по спинке кушетки.

— Так объясняй.

— Прошло так много времени с тех пор, как мы в последний раз разговаривали, что я едва знаю, с чего начать.

Джеймс склонил голову, пытаясь понять выражение ее лица.