Страница 41 из 50
Еще один сподвижник Мамая, привлекший внимание современных авторов, — это мурза Бегич, полководец Мамая, потерпевший поражение в сражении на р. Воже (1378 г.). Летописи не содержат никаких сведений о нем, кроме самых общих фактов: что он возглавлял ордынские войска, был разбит и, вероятно, сам погиб то ли в сражении, то ли во время бегства.[532]
Современные авторы сочли, что этих сухих и кратких сведений о предводителе ордынского войска в битве, окончившейся столь славной для Руси победой, явно недостаточно. В результате Бегич превратился из рядового военачальника Мамая в его «любимца», «лучшего полководца», «главнокомандующего» и т. д.[533] Об источнике этих сведений остается только догадываться — либо поражаться проницательности современных историков! Зато причины возникновения такого мифа о Бегиче вполне понятны. Как известно, о победе русских на р. Воже высоко отозвался К. Маркс, отметив, что «это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими».[534] Естественно, оценка основоположника диалектического материализма явилась руководством для его советских последователей, и в результате эта битва (возможно, простой карательный рейд) превратилась в одно из крупнейших сражений в средневековой русской истории! Несомненно, разгром «любимца» «лучшего полководца» Мамая (и, следовательно, возглавлявшего и крупные силы, хотя о численности войск обеих сторон на Воже нет сведений) явно больше служит к славе русского оружия, нежели победа в незначительной стычке с одним из заурядных предводителей войск бекляри-бека. Интересно отметить, что и средневековые авторы старались представить поход самого Мамая на Русь и Куликовскую битву как месть бекляри-бека за разгром и гибель своего «любимца». В результате получается, что русские сражались за свою Родину, а Мамай — всего лишь, чтобы отомстить за гибель своего фаворита. Естественно, победа Дмитрия Донского в таких условиях не могла не быть предопределена!
Личность Бегича привлекла внимание и «национальных историков», в частности — вышеупомянутых апологетов «булгаризма», создавших псевдоисторический булгарский свод «Джагфар тарихы». В их трактовке Бегич (как и сам Мамай) стал потомственным булгарским эмиром.[535] По мнению создателей «Джагфар тарихы», это должно убедить читателей в том, что Золотая Орда по сути была Волжской Булгарией!
Привлекает внимание современных авторов и фигура еще одного полулегендарного сподвижника Мамая — Челу-бея, или Темир-мирзы,[536] который своим поединком с «иноком» Пересветом начал Куликовскую битву. Таким образом, оба участника этого поединка стали объектами мифотворчества: брянский боярин Александр Пересвет превратился в монаха-схимника из монастыря Сергия Радонежского, а Челубей, в свою очередь, — также в «монаха-воина», да еще и принадлежавшего к «тибетской боевой школе гэлугпа».[537] Такой образ Челубея косвенно дополняет образ Мамая как врага Руси и православной веры: ведь чтобы победить русских, он обратился за помощью к «воину тьмы» — представителю некоей мрачной и подозрительной языческой секты![538]
«Булгаристы» имеют собственную версию происхождения Челубея, и в данном случае оставаясь верными своей цели: в их трактовке он из могучего, но неизвестного по происхождению воина превратился в славного булгарского богатыря — причем не простого, а… в сына самого Бегича![539] Комментарии, как говорится, излишни.
Еще один сподвижник Мамая, ставший героем «национального» мифотворчества, — это хан Абдаллах, его первый ставленник, правивший в 1362-1369 гг. Согласно русской историографии, он был убит самим же Мамаем, который вместо него возвел на трон хана Мухаммада (Булака). Однако в татарской историографической традиции еще в XVII в. появилась другая версия о судьбе Абдаллаха, в дальнейшем развитая современными татарстанскими историками: как уже упоминалось в предыдущей главе, этот хан якобы, тяготясь зависимостью от Мамая, бежал в Поволжье и стал основателем династии местных правителей. Сам Абдаллах, по мнению этих авторов, был тем самым «булгарским (или казанским) ханом Габдуллой», который, согласно татарским позднесредневековым преданиям, погиб в 1395 г. во время разрушения Булгара Тимуром-Тамерланом. Соответственно, казанский правитель Алим-бек (Либей русских летописей), умерщвленный Улуг-Мухаммадом или его сыном Махмудом (в русских летописях — Мамутяком), считается сыном Абдаллаха.[540] При помощи этой концепции татарстанские идеологи стараются «удревнить» историю Казанского ханства.
Однако правление «булгарского (казанского) хана Габдуллы» не подтверждается ни письменными, ни нумизматическими источниками. Более того, в эти годы в Булгаре зафиксирован правитель Асан (Исан) — сначала вассал Мамая, который затем, после похода русских войск 1376 г., признал власть сарайских ханов. Как видим, сами исторические факты опровергают утверждения современных мифотворцев.
О Куликовской битве
Битва между войсками Мамая и Дмитрия Донского на Куликовом поле, безусловно, одна из самых ярких страниц русской военной истории и истории русско-ордынских отношений. И, как следствие — одна из самых обсуждаемых: историки до сих пор ожесточенно спорят о месте битвы, численности войск, ходе сражения, о том, кому именно из русских полководцев в действительности принадлежит подлинная заслуга в этой победе.[541]
Так, например, воронежский историк Ю.В. Селезнев предложил даже методику подсчета численности войск Мамая в Куликовской битве. Исследователь выбрал простой и, казалось бы, вполне логичный способ подсчета: он проанализировал количество «улусов»-тюменов, которые могли к этом времени находиться под контролем бекляри-бека, и пришел к цифре в 90 000 воинов.[542] Однако такой подсчет представляется не вполне корректным, поскольку исследователь не учел ряд обстоятельств, не позволяющих воспользоваться предложенной им методикой. Во-первых, даже в периоды расцвета Монгольской империи и Золотой Орды тюмены никогда не выставляли те 10 000, которые формально должны были бы выставить.[543] Во-вторых, достоверно установить, сколько тюменов находилось под контролем Мамая в 1380 г., не представляется возможным: в эпоху смут темники часто переходили от одного претендента на трон к другому. Даже если территория тюмена находилась под контролем Мамая, совершенно не обязательно, что все население обязательно выступало на его стороне: отдельные родовые предводители или военачальники со своими подчиненными могли добровольно или по принуждению перейти к любому из его многочисленных противников. Кроме того, предположению Ю.В. Селезнева противоречит информация о наборе Мамаем перед Куликовской битвой многочисленных наемников (итальянцев, армян, черкесов и пр.). Несомненно, если бы в его распоряжении имелись пресловутые 90 000 ордынских воинов, он прошел бы огнем и мечом всю Русь, и ему не понадобились бы эти разношерстные, неорганизованные отряды, которые и потерпели поражение на Куликовом поле.
Попытка разобрать все историографические версии Куликовской битвы и ее отдельных аспектов привела бы к написанию еще одной книги — и нельзя поручиться, что она оказалась бы менее тенденциозной, чем уже имеющиеся. Чтобы не столкнуться с такой проблемой, мы даже в первой части книги постарались ограничиться лишь кратким упоминанием об этом сражении, хотя оно и сыграло роковую роль в судьбе нашего героя.
532
См.: Повесть 1985а.
533
См., напр.: Марков 1990, с. 118; Кобищанов 2008, с. 51; Селезнев 2009б, с. 51. И. М. Миргалеев не без оснований полагает, что отряд Бегича был, скорее всего, небольшим, и его разгром не имел катастрофического значения для бекляри-бека. Его мнение потверждает тот факт, что после разгрома не Воже войска Мамая совершили карательный рейд' только на Переяславль-Рязанский [Миргалеев 2003, с. 40].
534
Цит. по: Будовниц 1960, с. 439. См. также: Титов 2005.
535
Бегунов, Нурутдинов 2007.
536
Такой вариант имени Челубея встречается в Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище» [Сказания 1982, с. 64, 189, 406; см. также: Амосов 1979, с. 56]. В некоторых вариантах «Сказания» он носит имя Таврул [Сказания 1982, с. 406].
537
Мешков 2005; Морозов 2008.
538
Кстати, и самого Мамая некоторые современные публицисты склонны считать приверженцем не менее таинственной секты исмаилитов [см., напр.: Ткаченко 2007].
539
Бегунов, Нурутдинов 2007.
540
Шамси 2008, с. 33; Бахтин 2008, с. 67. См. также: Исхаков 2006, с. 17-18 (ср.: Исхаков 2009а, с. 96-101); Франк 2008, с. 101, 132.
541
Панораму мнений см.: Бондаренко 2001; Петров 2003а, с. 22 и след.
542
Селезнев 2000, с. 297-299; 2001, с. 152; 2009а, с. 196. См. также: Титов 2005.
543
См., напр.: Почекаев 2006а, с. 161-162. Отметим, впрочем, что и сам Ю. В. Селезнев учитывает это обстоятельство, правда, считает, что каждый тюмен выставил около 7800 воинов [Селезнев 2001, с. 152]. Однако и эта цифра представляется завышенной.