Волчонок

Забыл… забыл…

Антон почувствовал, как у него в груди что-то медленно сжалось.

А ведь жаль, действительно — жаль. Неизведанность, возможность увидеть многообразие жизни на других планетах, познать чудеса чужих цивилизаций. И еще другое, то, что он сейчас даже не может представить. Все это теперь потеряно безвозвратно и более никогда перед ним не возникнет.

Жаль? Да нет, это гораздо хуже, это то, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Он оглянулся на Дядюшку-волка. И тот, конечно, почувствовал, что происходит нечто не очень хорошее, но не подошел, так и остался стоять в стороне. Было совершенно понятно почему он так сделал. Если вспомнить его заявление о том, что ученичество закончено, что отныне Антон начинает самостоятельную жизнь.

Вот ситуация, и разобраться в ней надо самому. Самостоятельно.

Знать бы еще — как.

Хотя, впрочем, что там знать? Ему отказали, его не берут с собой, и теперь остается лишь одно. Сохранив достоинство, попрощаться.

Достоинство.

То, что у него осталось, когда забрали надежду шагнуть в небо, уйти на другие планеты. Достоинство и Земля, какая бы она ни была загаженная, неудобная для житья. Все лучше, чем ничего.

И еще они с Дядюшкой-волком выжили в такой заварушке, о которой могут рассказывать легенды. Здесь, на Земле. А могут и забыть.

Неважно, сейчас это неважно.

— Мне жаль, — сказал Антон. — Мне очень жаль, но, видимо, ничего не поделаешь. Не так ли?

— Так, — подтвердил дрок. — Законными методами. Понимаешь?

И вот это было уже намеком, не понять который было нельзя.

Значит, есть и незаконные методы. Любопытно.

— То есть, — сказал Антон. — На ваш корабль можно проскользнуть так, что об этом его экипаж не узнает?

И конечно, они встретились глазами. И конечно, они прекрасно поняли друг друга.

— Нельзя, — сказал дрок. — Но вот сейчас, когда большая часть охраны корабля убита, появился мизерный шанс.

— А вы, дроки?

— Мы тоже будем следить за тем, чтобы на борт не попал никто посторонний. И если он проскользнет мимо ящеров, то мы его перехватим точно. Мы почувствуем, что на борту есть кто-то посторонний.

— Так в чем же шанс? — спросил Антон. — Где он?

— Прежде чем космолетун продолжит полет, мы должны будем уснуть. Я, лично я, активизирую уничтожение прыжок-поля… в общем, это то, что ты называешь дверью в корабль. Так вот, я включу программу, которая его уничтожит, и отправлюсь в отсек, чтобы лечь спать. Прежде чем прыжок-поле самоуничтожится, несколько секунд возле двери не будет никого. Я уйду, а ящера, который в обычной ситуации меня подменяет, просто нет. Он погиб. Получится, что на несколько секунд вход в корабль будет свободен. Если кто-то попытается им воспользоваться раньше времени, до того, как я уйду, мне придется его убить. Если позже… Ну, тут все понятно. В общем, есть несколько секунд, в течение которых появится очень редкая возможность проникнуть на корабль.

— Как угадать, что эти несколько секунд наступили?

— Цвет поля изменится. Он станет угольно-черным. Это будет означать, что у желающего попасть на корабль есть несколько секунд. Всего лишь несколько секунд.

Антон кивнул.

Тут все совершенно ясно. Остался только последний вопрос, который все должен расставить по своим местам.

— Зачем вам это нужно? — спросил Антон.

— Нам кажется, это будет по справедливости, — объяснил дрок. — Ну и потом… есть еще одна мелочь, не главная, но, мне кажется, она принесет мне некоторое удовольствие. Приказы надо выполнять, но если их отдают кое-какие начальники, а потом находится возможность эти приказы обойти…

Они снова встретились глазами, и Антон вдруг подумал, что, наверное, было бы здорово стать дроком, по крайней мере оказаться в одной команде именно с этими. Честное слово, воины-небожители одного поля ягоды с Дядюшкой-волком. Есть в них нечто общее, то, без чего нельзя стать хорошим воином?

— Я все понял, — сказал он.

— Решайся, думай, будешь ли использовать свой шанс. К тому времени, когда дверь почернеет, ты должен был наготове. Ну, а если передумаешь… твое право. Удачи.

Он повернулся к Антону спиной и в сопровождении друзей двинулся к двери на корабль. Волчонок подумал, что он даже не обернется. Дядюшка-волк тоже не стал бы оборачиваться.

Так и получилось.

Дроки ушли на корабль, а они с Дядюшкой, не сговариваясь, немного выждали и лишь потом подошли почти к самой двери.

Сейчас она была закрыта, демонстрируя им свое неправдоподобно красивое жемчужное нутро, подернутое легчайшей, заметной только после пристального разглядывания рябью.

Антон подумал, что теперь самое время все прикинуть и решить, стоит ли воспользоваться представившейся возможностью. Сейчас это уже не предположения, от которых можно легко отмахнуться. Это серьезно.

— Ну вот, — сказал Дядюшка. — Видишь?

Он уже снова стоял рядом.

— Вижу, — откликнулся Антон. — И что дальше?

— Ничего особенного. То, о чем я тебе говорил. Ты должен использовать подвернувшийся шанс.

— А ты?

— Мы это обсуждали. Я не пропаду. Отправляйся с ними. Это даст тебе шанс.

Антон усмехнулся:

— Ты сам говорил, что жизнь, как бы высоко ты ни поднялся, в принципе не меняется. Ты остаешься тем, кем являешься, что бы на тебе ни было надето и как бы роскошно ни был сервирован твой стол.

Он огляделся. Трупы преследователей дроки снесли в находившийся неподалеку овраг. Так что их не было видно. Однако имеет ли это такое уж большое значение? Здесь, на этом острове, за последний день погибло столько желающих схватить судьбу за усы, желающих не упустить свой шанс. Почему он должен идти их путем?

— Это верно, — ответил Дядюшка-волк. — Но есть еще одно соображение. Немаловажно, как ты собираешься использовать этот шанс. Для себя или для общего блага.

— Какое может быть еще общее благо? — удивился Антон.

— А такое. Попав к небожителям, ты сможешь принести пользу именно для Земли, для всей планеты.

— Каким образом?

— Мы не виноваты, что наши беспечные предки угробили нашу планету. Сейчас мы расплачиваемся за их ошибки. Это неправильно. Кто знает, может быть, у небожителей есть технологии, позволяющие ее очистить, позволяющие возродить нашу планету?

Антон пожал плечами и спросил:

— Ты-то сам в это веришь?

— Как ни странно — да. А для того, чтобы заставить тебя улететь с дроками, у меня есть одно верное средство.

Сказав это, Дядюшка-волк хитро улыбнулся.

— Какое?

— Ты мне должен одно желание. Помнишь?

— Помню.

— Выполняй. Ты должен…

— Войти в дверь?

— Да, и немедленно. Смотри, она почернела.

Антон взглянул на дверь.

Она и в самом деле уже не была жемчужной. Превратилась в антрацитовую, словно вместо нее остался лишь вырезанный в пространстве контур, за которым ждала вечная, абсолютная пустота.

И надо решиться прямо сейчас перечеркнуть всю предыдущую жизнь, отказаться от предопределенного будущего, окунуться в неизвестность. То есть принять решение, от которого зависит вся дальнейшая жизнь.

Самое первое решение и самое серьезное. Вот привалило-то счастья.

Так как все-таки решить? Чет или нечет? Какое будущее выбрать?

— Ну! — крикнул Дядюшка-волк. — Давай, прыгай в нее. Еще немного, и не успеешь. Прыгай!

59

Море. Паруса. Медный пушки, способные по одному твоему приказу смести с палубы вражеского корабля все живое. Загорелые, мускулистые матросы, готовые по следующему твоему слову кинуться на палубу, с которой смели все живое, чтобы добить тех, кто рискнет выбраться на нее после такого ураганного залпа. И добыча.

Ее столько в трюмах каждого корабля, что совершенно непонятно, как они умудряются держаться на плаву, почему не идут на дно.

В общем — осуществленная мечта. Блистательная, шикарная, можно сказать, идеальная и, конечно, надоевшая хуже горькой редьки.