Убить шпиона

Дверь, ведущая в приватный зал, была самой обычной, не звуконепроницаемой и поэтому хотя слышно было пусть и не очень хорошо, всё же довольно чётко и потому можно было расслышать из коридора, как с характерным звуком "Пш-ш-ш пумпс" в приватный зал ещё через минут двадцать пять телепортировался Лёвка. Это было легко определить по его немузыкальному мурлыканью, явно носившему характер любовного томления. Ещё через пару минут в зал телепортировался ещё кто-то и мой друг громко и радостно воскликнул "Леа…". Договорить имени полностью он не успел, так как в это же мгновение послышался характерный, громкий электрический треск выстрелов из тяжелых бластеров, но ему чего-то не хватало. Чего именно, я понял только после того, как прослушал запись в пятый раз, а когда понял, то даже не удивился. От обычных бластеров эти отличались тем, что я не услышал щелчка спускового крючка, а он у армейских бластеров довольно тяжелый, а также ещё более характерного, воющего звука индуктора.

Да, армейский тяжелый ручной бластер это не самое бесшумное оружие и потому профессиональные киллеры используют другое, действительно бесшумное оружие, например пистолеты с глушителями. Старое, но очень надёжное оружие, которое благодаря новейшим технологиям, обрело совершенно невероятную мощность. Тот киллер, которого наняли, чтобы убить Лёвку, был опытным, точнее это была опытная наёмная убийца, которая сначала вскружила моему другу голову, затем уложила его в койку, а после того, как он стал доверять ей безоглядно, безжалостно убила. Первые три буквы её имени мне были известны, – Леа, а может быть это было и полное её имя, но это ещё не факт. С таким же успехом это могло быть и полное имя, но вряд это было её настоящим именем, как, впрочем, и внешность. Киллеры такого класса долго готовятся к ликвидации и если уж она была совершена по такому сценарию, то эта красотка была так залегендирована, что смогла бесследно исчезнуть сразу после преступления. Единственное, в чём я был полностью уверен, так это в том, что эта шлюха не покинула Неверал. Сияющие закрыли планету и с неё не могла улететь даже муха до тех пор, пока не будет найден убийца Леона Мильмана.

Признаться, я даже не ожидал, что сияющие поступят таким образом. Они закрыли все космопорты уже через полчаса после того, как Лёвчик был убит, причём сделали это для всех космических кораблей ничего не объясняя. Только на следующий день, ровно в полдень они объявили, что это сделано в связи с убийством важного правительственного чиновника, но не стали объяснять, кого именно. Поначалу я думал, что это вызовет бурю возмущения, но сияющие пустили в ход тяжелую артиллерию, для которой именно я подвёз снаряды. По телевидению выступил президент Неверала и с гневом заклеймил позором нынешнее правительство Митрана, отмежевался от партии Порядка и Стабильности и призвал всех дождаться результатов расследования преступление, на раскрытие которого брошены все силы криминальной полиции. Всё это было замечательно, но не смотря на все титанические усилия полиции и нашего брата, расследование на мой взгляд не продвинулось вперёд ни на шаг. То, что я обнаружил сегодня, а мог обнаружить в самый первый день, как мне кажется ровным счётом ничего не меняло.

За эту неделю я самым внимательным образом изучил все Лёвкины тайны и пришел к выводу, что он не столь уж многое от меня скрывал. Просто этот парень не рассказывал мне некоторых подробностей, хотя кое что и явилось для меня откровением и помимо того, что он писал стихи. В обоих его берлогах, парадной, в которой он часто устраивал вечеринки, и в тайной, где мы частенько надирались с ним вдвоём до полной невменяемости, вернувшись из какого-нибудь ночного клуба или ресторана после очередной драки, не было обнаружено никаких важных записей кроме тех, которые были сделаны листках вырванных из блокнота. К сожалению на этих клочках бумаги он лишь записывал номера телефонов клиентов, с которыми срочно нужно было созвониться или адреса тех мест, где ему были назначены важные встречи опять-таки с клиентами не желавшими светиться в его офисе. В общем проку от этих заметок не было никакого.

Лично меня более всего удивляло, что ни в одной квартире, расположенной в центральном районе Сантуара, ни в другой, неподалёку от него, не было найдено ничего, что свидетельствовало бы о его многочисленных любовных похождениях. Ничего, вроде музея посвящённого Амуру, так и не было обнаружено и теперь, когда я убедился в том, что Лёвку убила его любовница, я заподозрил её ещё и в том, что она зачистила обе квартиры. До сих пор версия о любовнице по сути дела не бралась в расчёт, но теперь, когда она получила подтверждение, дело всё же могло продвинуться вперёд, но это требовало огромных усилий как от полицейских, так и от всего корпуса шпионов включая стрингеров. Пользуясь возможностями Лёвкиного компьютера я известил о своей находке ребят из убойного отдела, свой штаб, штаб Соважа и лично Джинни, передав им запись, сделанную в те злосчастные сутки за все тридцать часов. Ещё я предложил им обойти все те рестораны, в которых мой друг никогда не бывал вместе со мной и теми своими любовницами, о которых нам всё было известно.

Хорошо зная своего друга, я был уверен, что он скорее всего хотя бы один раз побывал со своей любовницей в каком-нибудь фешенебельном ресторане. Лёвчик был вне поля моего зрения большую часть суток, порой я вообще не видел его по неделе кряду, работа как в ювелирном магазине, так и основная, занимала у него не так уж и много времени, максимум десять часов в длинных неверальских сутках, а потому времени на развлечения и у него, и у меня вполне хватало. Мы не так уж часто проводили время вместе, обычно два-три раза в неделю, и, как правило, всегда в одних и тех же ночных клубах, преимущественно тех, в которые любили заглядывать любители клубных потасовок. Ну, если они были любители, то мы-то точно являлись профессионалами и потому всегда оставались в выигрыше. Правда, этого нельзя было сказать о моём друге.

В ювелирном магазине я находился до тех пор, пока не настало время навестить нотариуса. В нотариальной конторе меня только что рентгеном не просвечивали. Несколько сотрудников по очереди дотошно расспрашивали меня, как меня зовут, когда я родился и всякий раз меня фотографировали, делали антропометрические промеры и даже делали генетический анализ моей ДНК. В общем самым тщательным образом устанавливали мою личность, но при этом делали это очень корректно и всё время загадочно улыбались мне в лицо и говорили, чтобы я ни о чём не беспокоился, мол всё будет сохранено в секрете. После шести часов проверок нас обоих завели в кабинет господина Сервена и тот зачитал нам завещание Леона Мильмана. Теперь мне стала понятна та тщательность, с которой устанавливалась наши с Клавией личности. Ей он завещал свой ювелирный магазин и семьдесят пять миллионов галакредитов, а мне всю остальную свою недвижимость плюс сто тридцать миллионов. В права наследия мы могли вступить через неделю, предварительно уплатив соответствующую пошлину вполне посильного размера.

Клавия, не ожидавшая такого, немедленно разрыдалась и мне пришлось долго успокаивать её, думая между прочим о том, что теперь мы оба автоматически стали лицами, прямо заинтересованными в смерти нашего друга. Шутка, конечно, но кое-кто мог подумать и так. Из нотариальной компании Клавия вместе с сыном и внуком полетела в нашу штаб-квартиру, а я направился в Аркотар, одно из предместий Сантуара и уже через две минуты заметил за собой хвост. Мощный тяжелый бимобиль поднялся в воздух одновременно со мной и, отпустив меня метров на семьсот, полетел вслед за мной. Немного попетляв над центральным районом города, я вскоре убедился, что преследователи вцепились в меня очень крепко. Устраивать в небе гонки мне не имело никакого смысла и потому я решил изменить свои планы и, злорадно улыбаясь полетел в Картур. Это был один из самых опасных районов Сантуара, в котором и днём можно было нарваться на неприятности, а дело между тем шло к вечеру и поскольку я летел не спеша, добраться до Картура должен был уже в сумерках, самое весёлое время в этой вотчине местных воров.