Белые дьяволы

Сейнтрас послушался и благополучно сошел с камня. От отчаяния он быстро перешел к необузданной радости.

— Фю, фю, фю! Они хотели поймать нас магнитом! Господа неведомые, пожалуйте-ка сюда. Прощайте, полярные привидения, дьявол бы вас побрал!

— Хорошо, Сейнтрас, но следует обратить внимание на баллон! Как мы его стащим?! Кажется, эта штука будет потруднее.

— Обрежем вот это, выбросим балласт, и шар взлетит, как голубь — прямо к зениту. Пускай тогда ищут ветра в поле.

Нет, не беспокойся! А вот что, голубчик-повар, — смертельно есть захотелось!

Воздухоплаватели уселись за завтрак, и, при свете фиолетового дня расположившись на папоротниках, на берегу реки цвета потемневшего серебра, распили бутылку шампанского.

IX

Они сделали около полумили вниз по течению реки, вытекавшей из туманов и исчезавшей за цепью голубоватых холмов. В низеньких рощицах порхали птички с длинными клювами и с лазурными крыльями. Странные цветы с мясистыми венчиками там и сям покрывали землю. В одной пещере Сейнтрас палкой убил животное, похожее на летучую мышь, но со змеиной головой и длинным клювом. При ближайшем рассмотрении животное оказалось птеродактилем или пальцекрылом — существом, которое вымерло в остальных частях света еще в геологические эпохи.

Сейнтрас и Венаск повернули назад, разыскивая еще птеродактилей. Им хотелось поймать живого зверька, который длиною был не больше двадцати сантиметров. Но вдруг Сейнтрас стал кричать.

— Что это значит? Где моя тень?

— Тени нет и у меня, — сказал Венаск.

— Моя тень, моя тень! — кричал Сейнтрас и вертелся во все стороны.

— Зачем ты дурачишься? — сказал Венаск. — Таково свойство этого света, что он проникает собою воздух, и теней вообще нет в этом странном и страшном пейзаже.

Сейнтрас понурил голову.

— Какая-то феерия… Ноги цепенеют.

Подойдя к реке, Сейнтрас наклонился и стал пить воду.

— Теперь мне стало лучше, — сказал он. — До баллона еще далеко, посидим и отдохнем.

— Ну, как тебе кажется, — начал Венаск: — обмануло меня предчувствие или нет?

— Признаюсь, то, что я увидел, сбило меня совершенно с толку. Когда я убил в пещере птеродактиля, я подумал, уж не летучие ли мыши проделали все эти фокусы и посадили нас на магнит? Но нет, тут народ похитрее. Может быть, они окружают нас, а мы их не видим. И от этой мысли у меня сейчас встали волосы на голове.

Венаск в волнении зашагал по берегу.

— Смотри, — закричал он, — дверь!

— Где?

— В скале. Видишь — углубление и металлическая плоскость. Я стучу по металлу. Слышишь, гудит?

— Дверь, в самом деле дверь! — вскричал Сейнтрас, подбегая, и тоже ударил по металлу.

— Войдем.

— И погибнем, что ли?

— Все возможно, — сказал Венаск, — но эти неведомые нам жители полюса интеллигентны и даже цивилизованны… А с умными существами всегда можно найти какое-нибудь соглашение. Хотя тебе и кажется, что легко освободить наш дирижабль, но я полагаю, что это уже в их власти, а не в нашей. Они располагают такими силами природы, какими мы не располагаем. Получить свободу мы можем, только познакомившись с неведомыми.

Сейнтрас подумал и согласился с Венаском. Дверь не шелохнулась под их натиском. Она была заперта магнетическим током. Сейнтрас посвистал.

Венаск, запыхавшись, стал строить планы сближения с неведомыми.

— Конечно, они материальны. В их невидимость я не верю. Надо будет завладеть кем-нибудь из них и сделать его заложником. Вот тогда можно будет с ними поторговаться!

— Но, Венаск, что это за следы на прибрежной глине?

— Следы двуногого существа, но с хвостом вроде кенгуру.

— Кажется, канальи ходят босиком!

— Ноги у них имеют форму листа плюща, — продолжал Венаск. — Стой, стой! Да это лапы ископаемого игуанодона!..

— Игуанодона? Что за зверь такой?

— Тоже современник птеродактиля.

— Что же, может быть, это стадо игуанодонов, которое пасут неведомые?

— Почем знать?!

— Но следов других существ не видно. Прячутся бестии! Так разговаривая и пытливо глядя себе под ноги, Венаск и Сейнтрас дошли до баллона.

Каково же было их удивление, когда они увидели, что самые существенные части мотора отвинчены с удивительным искусством и унесены.

Сейнтрас осмотрел мотор и целую минуту молчал. Вдруг идиотский смех сорвался с его губ, и, обратившись к товарищу, он проговорил, подмигивая:

— Я сделаю сани, запрягу игуанадонов, и мы уедем отсюда!

Заложив руки в карманы, он стал беспечно напевать парижскую песенку.

Венаск ничего не возразил ему. Он понял, что Сейнтрас сошел с ума.

X

— «А что, если и я сойду с ума?» — с тоской стал думать Венаск.

Положение его было ужасно: один с заболевшим товарищем на северном полюсе, в какой-то проклятой стране, в плену у неведомых. Что делать?.. Что предпринять?

Сейнтрас, впав в веселое возбуждение, шумел, кричал и пил. Вскоре вино его свалило и он заснул в каюте блаженным сном.

Фиолетовый свет, не дававший теней, и, может быть, магнетизм раздражали Венаска, и тоска его возрастала. По временам он лишался воли, и самые странные мысли вихрем проносились в его мозгу. Что-то вроде галлюцинации возникало перед ним. То ему казалось, что из-за воздушного корабля выбежали белые лебеди, превратились в танцовщиц и пропали в тумане. То звезды попарно приблизились к нему и с холодным любопытством рассматривали его. Вне себя он схватил бутылку с коньяком и едва мог налить рюмку — так одеревенели его пальцы. Но когда он осушил полбутылки, оцепенелость исчезла, ему стало легко, и чувство личности восстановилось в нем.

Он еще раз пошел осмотреть искалеченный мотор, нагнулся к резервуару, и из-за баллона выглянула белая фигура с белоснежным лицом, на котором пылали два ярких, умных глаза!

Это было смешное и страшно уродливое лицо с выдающимся лбом, который был весь в складках и совсем без подбородка, с коротким носом; оно напоминало что-то человеческое, но до ужаса противное и тошнотворное.

Венаск сделал движение — фигура пропала. Но слышно было, как что-то заволновалось в папоротниках, и раздался явственный членораздельный шепот с присвистом и причмокиванием. Через некоторое время из-за папоротников показалось белое пятно, которое вдруг рассыпалось. Он вспомнил движущийся снег: это были они.

Дрожа, Венаск заперся в каюте, прислушиваясь. Свистящий шелест стал приближаться. У самых дверей каюты что-то зашевелилось. Венаск внезапно открыл дверь и вытянул руку. Белое пятно мелькнуло в воздухе… Они двигались со страшной быстротой.

— Я просто напился коньяку, — сказал себе Венаск… На другой день Сейнтрас все утро прохныкал. По-видимому, безумие его слегка рассеялось.

— Я плачу, — объяснял он, — потому что сегодня ночью они меня обнюхивали.

— Кто «они»?

— Белые дьяволы.

Венаск сделал над собою усилие и весело рассмеялся.

— Скажи лучше — белые слоны.

— Но ты не станешь отрицать, что мотор развинчен? — произнес Сейнтрас и снова залился слезами.

Прошло несколько дней. Мало-помалу Сейнтрас хотя и не выздоровел окончательно, но пришел в такое состояние душевной развинченности, когда Венаск мог пользоваться его товариществом. Вместе они стали ходить на охоту: стреляли птиц и ловили в реке рыбу, которая оказалась розовая, жирная и вкусная.

На успокоившейся физиономии Сейнтраса Венаск по временам наблюдал выражение необыкновенной тоски и приближающейся душевной бури.

— Зачем ты от меня скрываешь? — начинал Сейнтрас: — ты их, наверное, видел?!

— Видел, не видел, а факт тот, что они утащили нашу машину.

Однажды Венаск попал пулей в металлическую дверь в скале. Он сделал это нарочно. Но пронзительное, острое эхо прокатилось звенящей волной в фиолетовом воздухе. Под землей что-то закопошилось, загудело и застонало. Река, которая имела быстрое течение, потекла еще быстрее, словно закипела, и на несколько секунд свет стал так ярок, что пришлось зажмурить глаза. А когда Венаск раскрыл их, он увидел, что весь воздух наполнен огненными зелеными струйками, Сейнтрас же лежал на берегу и бормотал невероятный вздор.