Страница 6 из 13
Для него отец был величайшим человеком из тех, кого он знал, и, вполне возможно, величайшим человеком, который когда-либо жил на земле. И он подумать не смел, чтобы превзойти отца: подобные мысли казались верхом тщеславия.
Что-то случилось в ту ночь, когда умер отец. В ту ночь, когда он оставался в родительской спальне наедине с мертвецом, глядя на него и отчаянно пытаясь вспомнить каждое мгновение, которое они делили. До чего же легко забыть всякие мелочи: как Эдмунд сжимал руку Энтони, когда тот нуждался в ободрении. Как мог наизусть продекламировать песню Балтазара «Ни вздоха больше» из «Много шума из ничего», не потому, что считал ее исполненной особенного смысла, а просто потому, что она ему нравилась.
Энтони вышел из комнаты, едва первые розовые стрелы рассвета окрасили небо. Каким-то образом он уже понимал, что его дни сочтены, в точности как дни отца.
– Выкладывай! – потребовал Бенедикт, снова прерывая течение его нелегких размышлений. – Я не предлагаю пенни за твои мысли, поскольку полагаю, что они и этого не стоят, но о чем ты думаешь?
Энтони сел прямее, полный решимости вернуться к неотложному делу. В конце концов, ему необходимо выбрать невесту, а это проблема серьезная.
– Кто считается бриллиантом этого сезона? – осведомился он.
Братья немного помедлили. Первым высказался Колин:
– Эдвина Шеффилд. Ты наверняка ее видел. Миниатюрная блондинка с голубыми глазами. Ее обычно можно опознать по овцеподобной толпе влюбленных поклонников, повсюду следующих за девушкой.
Энтони проигнорировал довольно неудачные претензии брата на саркастическое остроумие.
– Мозги у нее есть?
Колин недоуменно захлопал глазами, словно ему никогда не приходило в голову, что и у женщин могут быть мозги.
– По-моему, да, Однажды я слышал, как она обсуждала мифологию с Миддлторпом и, похоже, брала верх в споре.
– Прекрасно, – кивнул Энтони, со стуком ставя рюмку на стол. – Тогда я женюсь на ней.
Глава 2
В среду вечером на балу у Хартсайдов виконт Бриджертон был замечен танцующим с некоей незамужней молодой леди. Такое поведение может быть классифицировано только как «поразительное», поскольку Бриджертон обычно избегает порядочных молодых мисс с упорством, которое было бы впечатляющим, если бы не приводило в отчаяние всех мамаш, жаждущих поймать подходящего жениха для своих дочерей.
Неужели виконт прочел предыдущую колонку автора и в извращенной манере всего мужского пола, к которому принадлежит вышеупомянутый образец, решил доказать неправоту вышеупомянутого автора?
Похоже, автор приписывает себе больший авторитет, чем имеет на самом деле, но известно, что мужчины принимали знаменательные решения, основываясь на куда более слабых доводах.
К одиннадцати часам вечера все опасения Кейт сбылись.
Энтони Бриджертон пригласил Эдвину на танец.
Хуже того, Эдвина приняла приглашение.
Хуже того, Мэри глазела на пару с таким видом, словно готова была тут же договориться со священником о дне венчания.
– Немедленно прекратите! – прошипела Кейт, ткнув мачеху локтем в ребра.
– Что именно?
– Смотреть на них такими глазами!
– Какими именно? – удивилась Мэри.
– Так, словно вы уже составляете меню свадебного завтрака.
Мэри охнула и покраснела. Румянец был того рода, который именуют виноватым.
– Мэри!
– Что же, может, так оно и есть, – призналась Мэри. – И что, спрашивается, в этом плохого? Он будет превосходной партией для Эдвины.
– Вы слышали, о чем мы говорили сегодня в гостиной? Достаточно неприятно, что рядом с Эдвиной крутятся негодяи и распутники всех мастей. Вы не представляете, сколько времени мне потребовалось, чтобы отсортировать порядочных поклонников от распутников, так и норовящих соблазнить молодую девушку. Но Бриджертон! – Кейт содрогнулась. – Худшего развратника нет во всем Лондоне! Не хотите же вы, чтобы она вышла замуж за подобного человека!
– Не смей указывать мне, что я могу и чего не могу, Кэтрин Грейс Шеффилд, – резко бросила Мэри, выпрямляясь во весь рост, хотя даже сейчас оставалась на голову ниже Кейт. – Я все еще твоя мать! Ну, даже если и мачеха, это тоже немало!
Кейт немедленно ощутила себя последней дрянью. Мэри заменила ей мать и никогда не отдавала предпочтения Эдвине. Она укладывала Кейт спать, рассказывала сказки, целовала и обнимала, помогла пройти через сложный период взросления. Единственное, чего она никогда не делала, – не просила Кейт называть ее мамой.
– Это тоже немало, – тихо повторила Кейт, пристыженно опустив глаза. – И вы моя мать. Для меня это очень много значит.
Мэри долго смотрела на падчерицу, прежде чем отчаянно заморгать.
– О, дорогая, – выдавила она, роясь в ридикюле в поисках платка, – теперь ты превратила меня в лейку.
– Простите, – пробормотала Кейт. – И скорее повернитесь, чтобы никто ничего не заметил. Вот так.
Мэри вытащила носовой платок и промокнула глаза, такие же голубые, как у Эдвины.
– Я действительно люблю тебя, Кейт. Ты ведь это знаешь, правда?
– Конечно! – воскликнула Кейт, потрясенная тем, что Мэри вообще может спрашивать такое. – И вы знаете… знаете… что я… я тоже…
– Знаю, – кивнула Мэри, гладя ее руку. – Конечно, знаю. Просто, когда соглашаешься стать матерью ребенку, которого родила не сама, ответственность возрастает вдвое. Ты должна трудиться еще упорнее, чтобы обеспечить этому ребенку счастье и процветание.
– О, Мэри, я так люблю вас! И Эдвину тоже.
При упоминании имени Эдвины обе повернулись и уставились в центр зала, где последняя как раз танцевала с виконтом. Эдвина, как обычно, была миниатюрным видением неотразимой прелести. Светлые волосы забраны наверх, несколько прядей обрамляют ее хорошенькое личико, а фигура – истинное воплощение грации и изящества.
Кейт с раздражением отметила, что виконт ослепительно красив. Одетый просто, в черный фрак с белой сорочкой, он, очевидно, отвергал яркие тона, ставшие популярными среди щеголей и фатов высшего света. Высокий, с гордой осанкой и гривой густых каштановых локонов, падавших на лоб, он выглядел истинным английским аристократом, каким и должен быть настоящий мужчина.
– Красивая пара, не так ли? – пробормотала Мэри.
Кейт прикусила язык. Прикусила в полном смысле этого слова.
– Он несколько высок для нее, но вряд ли это может стать непреодолимым препятствием, как ты считаешь?
Кейт с такой силой сжала кулаки, что ощутила, как ногти вонзились в ладони. Даже лайковые перчатки не послужили защитой.
Мэри улыбнулась довольно коварной, по мнению Кейт, улыбкой. Она ответила подозрительным взглядом.
– Он хорошо танцует. Не находишь? – продолжала Мэри.
– Он не женится на Эдвине! – взорвалась Кейт.
Улыбка Мэри стала еще шире.
– Я все гадала, на сколько хватит твоего терпения, – хмыкнула она.
– Я и так молчала куда дольше, чем хотелось бы! – отпарировала Кейт, буквально отчеканивая каждое слово.
– Это было ясно с самого начала.
– Мэри, вы знаете, что он не тот человек, которого мы хотели бы для Эдвины.
Мэри слегка склонила голову набок и подняла брови:
– Насколько я понимаю, речь идет о том, какого человека Эдвина хочет для Эдвины?
– В любом случае он не годится в мужья! – запальчиво ответила Кейт. – Только сегодня днем она говорила, что мечтает стать женой ученого. Ученого!
Она кивком показала на темноволосого кретина, танцевавшего с сестрой:
– По-вашему, он похож на ученого?
– Нет, но и ты не выглядишь талантливой акварелисткой, хотя я знаю, что так оно и есть, – злорадно усмехнулась Мэри, чем окончательно вывела Кейт из себя.
– Допускаю, – процедила она, – что не стоит судить о человеке исключительно по внешности, но вы должны согласиться: судя по тому, что мы о нем слышали, вряд ли он проводит свободное время, согнувшись над пыльными книгами в библиотеке.