Помни меня

Бедную девочку осудили за прелюбодеяние, публично высекли, ее презирал собственный муж и у нее забрали новорожденное дитя. Достаточно сурово, если она была виновна, но совершенно непереносимо, если она была невинна. Мне хочется найти доказательство ее невиновности, если оно существует.

Чувствую ли я родство с ней, потому что мой муж вступил в сговор с моим врачом. Он считает меня неспособной заботиться о собственном ребенке. Он хочет разлучить меня с Ханной.

Это, должно быть, как со Скоттом Ковеем, сказала она себе. Люди смотрят, шепчутся, стараются найти способ запереть тебя. Улыбка скользнула по ее губам, когда она вспомнила, как за обедом прошлым вечером Скотт поднял брови и слегка подмигнул ей, когда они томились, пока Джон рожал одну из своих бесконечных историй.

Наконец Менли расслабилась и задремала. Она резко проснулась, не понимая сколько проспала. Ей надо посмотреть, укрыта ли Ханна. Когда она вставала с постели, Адам вскочил и резко спросил:

— Менли, ты куда?

Она постаралась ответить спокойно.

— О, я проснулась, потому что замерзла, и подумала, что надо посмотреть ребенка. Ты не спал, дорогой? Может, ты уже ходил смотреть, не раскрылась ли она?

— Нет, я спал.

— Я сейчас же вернусь.

В комнате опять пахло затхлостью. Ханна перевернулась и спала на животе, подняв попку и поджав под себя ноги. Одеяла валялись на полу. Тряпочные игрушки, обычно лежавшие на шкафу, были разложены в кроватке вокруг нее.

Менли быстро сунула игрушки на место, подобрала и встряхнула одеяла.

— Я этого не делала, Ханна, — шептала она, укрывая дочку, — я этого не делала.

— Что ты не делала, Менли? — раздался голос Адама от двери.

55

Утро во вторник было пасмурным и резкий холодный ветер заставил обитателей Чэтхэма разыскать в своих шкафах рубашки с длинными рукавами и пиджаки. Это был день, о котором помощница Элейн Мардж говорила, что «он придает ей бодрость».

Агентство получило новый список продаваемых домов и Элейн лично ходила по округе, фотографируя эти дома так, чтобы показать их с лучшей стороны. Она сама проявила и увеличила фото и накануне принесла их в контору.

Проснувшись и почувствовав прохладу в воздухе, Мардж решила пойти в офис пораньше и воспользоваться часом спокойствия, чтобы переоформить витрины. Она приехала туда в половине восьмого и начала убирать из витрин бывшие там снимки.

В десять минут девятого она закончила свою работу и, стоя на тротуаре, критически рассматривала результаты своих стараний. Очень мило, подумала она, восхищаясь полученным эффектом.

Фотографии были необыкновенно хороши и показывали владения в лучшем свете. Там был старый кейпский дом на Кокл-Кав-Ридж, очаровательный морской домик на Сэндз-Шуз-Лейн, такой же на Дип-Вотер-Лейн и дюжина других поменьше размерами, но не менее привлекательных владений.

Самым важным среди списка было поместье на самом берегу бухты Вичшир. Элейн нанимала фотографа, делающего съемки с воздуха, которого она всегда использовала для снятия панорамных снимков, специально для фотографирования этого владения. Мардж поместила это фото в центре витрины, в том месте, где висела обрамленная в раму аэрофотография Ремембер-Хаус.

Мардж услышала, как сзади зааплодировали. Она быстро обернулась.

— Я покупаю все, — сказала Элейн, вылезая из машины.

— Продано! — Мардж подождала, пока Элейн подошла и встала возле нее.

— Честно, что вы скажете?

Элейн изучила выставку.

— Думаю, они прекрасно выглядят. Полагаю, настало время выставить моего любимчика, снимок Ремембер-Хаус.

— Мне казалось, вы уверены, что Николсы собираются купить его.

Элейн прошла за ней в агентство.

— У меня впечатление, что с Менли Николс не все в порядке.

— Я никогда не встречалась с ней, — сказала Мардж, — но Адам Николс очень приятный человек. Я помню, каким грустным он приехал сюда в прошлом году и вы водили его повсюду. Он тогда снимал коттедж Спарка возле вашего дома, правда?

— Правильно, — Элейн нашла фото Ремембер-Хаус, прислоненное к стулу. — У меня идея, — сказала она. — Давайте пошлем его Скотту Ковею. Когда у него все утрясется, я не удивлюсь, если он останется на Кейпе, а они с Вивиан сходили с ума по этому дому. По крайней мере, так он не забудет об этом доме. Просто на случай, если Николсы не возьмут его.

— Но предположим, он не заинтересуется? Если дом вернется на рынок, вам не будет жаль, что у вас не осталось фотографии?

— У меня есть негатив. Я смогу сделать другие копии.

Элейн прошла к себе в кабинет. Мардж начала перекладывать фото, снятые с витрины, в переполненный альбом на столе в приемной. Звяканье колокольчика на входной двери возвестило о первом посетителе.

Это был посыльный из цветочного магазина. Он внес вазу с розами на длинных черенках.

— Для мисс Аткинс, — сказал он.

— Я и не воображала, что они для меня, — заметила Мардж. — Отнеси их ей. Ты знаешь дорогу.

После его ухода Мардж пошла восхититься цветами.

— Какие великолепные! Теперь это стало частым явлением. Но что это?

В букете была узкая лента с числом «106», нарисованным на ней.

— Я знаю, что вы еще не так стары, Элейн.

— Джон просто прелесть. Столько дней осталось до нашей свадьбы.

— Он романтик, и Бог свидетель, их осталось совсем немного. Элейн, вы думали о том, чтобы родить ребенка?

— У него уже есть один, а мне нравится думать, что Эми и я становимся ближе.

— Но Эми семнадцать. Она собирается в колледж. Было бы совсем по-другому, если бы она была ребенком.

Элейн засмеялась.

— Если бы она была ребенком, я не вышла бы за Джона. Я просто не настолько увлечена семейной жизнью.

Зазвонил телефон.

— Я возьму, — Элейн сняла трубку. — Агентство Аткинс по недвижимости, говорит Элейн Аткинс.

Она послушала.

— Адам! …Так плохо? Я имею в виду, что слушание звучит так страшно. Конечно, я дам показания. Встретиться с тобой за ланчем? Было бы прекрасно. В час? Увидимся!

Вешая трубку, она рассказала Мардж:

— Созывается слушание по делу о смерти Вивиан Ковей, что означает присутствие прессы. Поэтому у всех нас будет возможность посходить с ума по Скотту. — Она встала. — Где картинка Ремембер-Хаус?

— У моего стола, — показала ей Мардж.

— Давайте перешлем ее Скотту с записочкой.

Четким решительным почерком, она быстро набросала несколько предложений.

«Дорогой Скотт,

я только что узнала о слушании и рада возможности позволить узнать всему свету, как счастливы были вы и Вивиан в тот прекрасный день, когда смотрели Ремембер-Хаус. Вам так понравился вид, что мне захотелось, чтобы эта фотография напоминала вам об этом.

56

В четверг, в десять утра, когда поток завтракающих иссяк, Тина Арольди использовала свой пятнадцатиминутный перерыв, чтобы ворваться в офис «Вейсайд-Инн» и наброситься на секретаршу.

— Джин, что делал этот детектив, заглядывая под мою машину? — потребовала Тина.

— Не знаю, о чем ты, — запротестовала секретарша.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Не утруждай себя враньем. Его видели несколько человек.

— Зачем врать, — замялась Джин. — Детектив попросил меня показать твою машину, потом он вернулся и захотел узнать, отвечала ли ты когда-нибудь на заказы по телефону.

— Понятно.

Озабоченная, Тина вернулась на свое место в обеденном зале.

В начале второго она увидела, как в зал вошел Адам Николс с Элейн Аткинс, агентом по недвижимости, которая часто приводила своих клиентов в гостиницу.

Тина увидела, как Николс машет ей. Прекрасно. Он хочет, чтобы их обслуживала она. Их усадили за ее столик и она неохотно подошла к ним с блокнотом в руке.

Она была удивлена теплой улыбкой Адама. Он определенно привлекателен, подумала Тина, не сногсшибательно красив, но что-то в нем есть. Возникает чувство, что побыть с ним просто восхитительно. И он модный парень.