Страница 24 из 140
— На подстанции что-то опять переключают, — констатировал Кононов-старший.
— А если так мигнет, когда мы все запустим и сами через пробой пойдем? — задал вопрос Григорий, ни к кому конкретно не обращаясь. Сомнений, что это время придет рано или поздно, у него не было.
— Надо будет обязательно поставить упээску, — высказался Геннадий. — Вон, ведь компьютеры наши даже не заметили этой кратковременной пропажи напряжения.
— На такую мощность? — удивился Виктор. — Миллион ватт?
— Почему нет? Мегаватт — это ведь пиковая мощность только в самый первый момент и во время перемещения очень большой массы через пробой, — как-то меланхолично отреагировал Сахно. Он сегодня не выспался, так как полночи просидел перед мониторами, что-то разыскивая через аппаратуру. — Поставить в качестве буферной батареи несколько десятков или сотню автомобильных аккумуляторов большой емкости от грузовиков — на несколько минут работы генераторов пробоя вполне хватит.
— Загромоздим все здесь, и серной кислотой вонять будет, — недовольно сказал Кононов-старший.
— Тоже мне проблема, — усмехнулся Александр Юрьевич. — На первом этаже пустая комната есть. Там и аккумуляторы на стеллажах поставить можно, и преобразователи установить места хватит. Кабель сюда протянуть несложно. Гена, ты распорядись, чтобы Карасев сегодня же занялся.
— Хорошо, Саша, сделаю, — кивнул Геннадий. Потом задумчиво посмотрел на Сахно и спросил: — Так что ты решил?
— В смысле? — не понял вопроса Александр.
— Досье. Выбрал кого-нибудь конкретно?
— Давно. Генерал-майор Полонский Дмитрий Алексеевич. Как мне кажется, он наиболее адекватно воспримет имперскую идею российской государственности.
У Григория округлились глаза:
— А при чем здесь империя?
Судя по вопросительным взглядам Кононова-старшего и Виктора, их эта тема тоже очень сильно заинтересовала.
— Во! А каким еще может быть наднациональное государство, способное вывести человечество в глубокий космос? — Сахно, похоже, считал, что это аксиома, что иначе и быть не может. — Не имеет никакого значения, как оно будет официально называться. По сути это может быть только империя.
— А вот с этого момента, Саша, давай-ка подробно. — Гольдштейн основательно устроился за столом. Геннадий пристроился рядом, а Гриша, посмотрев на все это, отправился к кофейному автомату.
— Как скажете, — усмехнулся Сахно, тоже усаживаясь рядом с друзьями. — Никогда не пробовали посмотреть на политическую историю планеты с точки зрения концентрации власти? Государства как таковые появились на Земле для контроля элитой над территориями и живущими на них нациями. Соответственно, практически все страны в древности были мононациональными. Деление по расовому и религиозному признаку было обязательным. Только технологический рост цивилизации позволил перешагнуть эти барьеры. Вот тогда-то и стали появляться империи. Причем они могут существовать и при рабстве, феодализме, капитализме и даже при декларированном социализме, как у нас было во времена почившего в бозе Советского Союза.
— Их появление обязательно? — спросил Григорий, ставя на стол чашки с кофе.
— Империи возникали, когда возросшая мощь государства позволяла ему превзойти свои географические и социальные границы и одна страна начинала подчинять себе другие, населенные людьми другой ментальности, лежащие в отличающейся климатической зоне. Имперская идея отлична от государственной в том, что приходится иметь дело с неустранимым природным и этническим разнообразием, для локального контроля за которым нужны провинции, волости, штаты, губернии и колониальные управления с относительно самостоятельной властью.
— О как! Это тебя, Саша, тоже в военном училище научили? — подколол Кононов-старший.
— В том числе, — улыбнулся Сахно. — У нас был очень хороший преподаватель военной истории. Но ведь история без политики и экономики не бывает. Последняя же… Экономика имеет опосредованное отношение к территории и культуре и может запросто преодолевать любые границы и идеологические различия, но в первую очередь оперирует в поле обмена материальных ценностей. Та или иная форма товарно-денежных отношений в экономической плоскости ведет себя с точки зрения теории систем так же, как государство в территориальной плоскости, а религиозная формация — в идеологической. То есть стремится к устойчивому расширению и победе в конкуренции с другими аналогичными структурами. Сегодня наднациональным корпорациям плевать на границы. Им лишь бы бабки состричь.
С усложнением процедур ресурсного обмена, начиная от введения золота как универсальной товарной меры до сложных финансовых систем современности, эти отношения и сам смысл экономической деятельности все больше отдалялись от натурального ресурса в пространство спекулятивных операций, оперирующих потенциалами другой природы. Эта эволюция в некоторый момент времени привела к тому, что денежные потоки и экономические процессы перестали контролироваться государством просто в силу недостаточной емкости территориально ограниченной экономики как рычага управления в этом поле. Природные, государственные и культурные границы не являются для спекулятивных операций существенным барьером; спекулятивная экономика создала свою собственную трансконтинентальную, транскультурную и надгосударственную жизненную среду. Кстати сказать, если вы помните наш разговор на даче тем летом, эта глобализация, в том числе, резко уменьшает так необходимое для развития человечества разнообразие наций.
— Дядь Саша, да ты ведь можешь лекции в любом институте читать! — восхитился Гришка.
— А куда денешься? Если не смотреть в корень процессов, то хрен что заработаешь сегодня. Как, ты думаешь, я смог не только подняться после распада Союза, не имея доступа ни к природным ресурсам, ни к государственной кормушке, но и удержаться на плаву во время этого чертового кризиса? — Сахно закурил, сделал глоток кофе и продолжил: — Сухой остаток из сказанного таков: высшая концентрация управления в настоящее время поднялась над уровнем самых крупных государственных структур. Транснациональные корпорации. И они же загоняют нас как в экономический кризис, так и в надвигающийся кризис природных ресурсов. Если мы хотим победить их, то нам необходима многонациональная государственная структура, способная бороться с корпорациями как минимум на равных. Именно поэтому запад сделал все возможное, чтобы развалить Советский Союз. Увы, у них это получилось.
— Будем восстанавливать социализм? — с заметным сомнением спросил Гольдштейн.
— Упаси боже! — Сахно чуть ли не в ужасе взмахнул рукой в отрицании. — Такой, каким он был, начиная с 60-х и позже до распада, нам на хрен не нужен. Хотя и в те времена в нем были вполне нормальные черты. Нас даже шведский вариант никак не устроит. Это я вам как нынешний капиталист говорю. — Александр Юрьевич усмехнулся, на глазах успокаиваясь. — Необходимо будет национализировать только тяжелую промышленность, высокотехнологичные отрасли и все, что связано с добычей природных ресурсов. Ну и энергетику, конечно.
— А транспорт? — не унимался Гришка.
— В зависимости от уровня. Авиация и железные дороги — только с контрольным пакетом государства.
— Неосталинизм? — дошло до нахмурившегося Гольдштейна.
— Почти. Но под нашим контролем.
— Диктатура? — это уже Кононов-старший.
— Ты, Гена, можешь назвать другой период в нашей истории, когда держава промышленно, культурно и научно развивалась такими громадными темпами? — Сахно почти победным взглядом оглядел друзей. Возражений ни у кого не нашлось.
«Они наверняка еще появятся, — думал Александр. — Не просто так сломать собственные стереотипы мышления, которые последние годы вдалбливаются всему населению России с подачи Запада».
— А почему все-таки этот Полонский? — спросил Григорий. — Только из-за того, что империалист?
— Не только. Понимаешь, — Сахно чуть задумался, — я, кажется, заметил то, что или упустили, или просто не пожелали отметить в своем отчете фээсбэшные аналитики. Он очень талантлив в оценке материала, пропущенного через свое собственное понимание реальных исторических событий того или иного периода существования нашего государства.